Эдгар Уоллес - Джентльмен в черной маске

— Я не могу предположить даже на мгновение, что Джоан откажет мне; вы должны переговорить с ней, — настойчиво продолжал Гамон, мрачно выплюнув кончик сигары.

Лорд откинулся на спинку кресла. Разговор был ему крайне неприятен.

— Хорошо, я переговорю с ней, — раздраженно воскликнул он. — Но я совсем забыл вам сказать, что вы не можете получить имение. Я ознакомился с документами и выяснил: имение заложено в Митлендском банке. Месяц назад истекал срок платежа, и банк продал имение одному весьма примечательному человеку по имени Джемс Лейсингтон Морлек. А что он предпримет, мне…

— Морлек!

Крейз удивленно вскинул глаза на собеседника. И без того неприветливое лицо Гамона стало угрюмым.

— Морлек? Неужели Джемс Лейсингтон Морлек? Разве он живет в этих краях? Неужели это и есть американец, о котором вы мне рассказывали на днях?

Гамон бормотал быстро и несвязно. Бесконечный поток вопросов утомил лорда, и он закрыл глаза.

— Я не знаю, кто он… Я только слышал, как упомянули его имя. Но что с вами?

— Ничего, — резко оборвал его Гамон, но, спохватившись, добавил более вежливо: — Я попрошу вас переговорить с Джоан.

И он покинул библиотеку.

Джоан находилась в своей комнате, когда ее позвал отец. Она прошла к нему в библиотеку и застала его по обыкновению зарывшимся в аукционные каталоги.

— Джоан, я бы желал переговорить с тобой, — начал он. — Будь, пожалуйста, более любезна к мистеру Гамону.

— Разве он жаловался на меня?

— Великий Боже, нет! Но он хочет жениться на тебе! Что ты об этом думаешь?

— Ты и вправду желаешь узнать мое мнение? — спросила она.

Но лорд Крейз решительно покачал головой.

— Нет, нет, пожалуйста, без длинных утомительных рассказов, — Ты все знаешь, тебе известно, что я продал ему все, что нам принадлежит… Наш замок, имение, дом в Лондоне…

— И все ты продал мистеру Гамону?

Вместо ответа он кивнул.

— Все. Если ты не выйдешь за него замуж, то в наследство от меня получишь лишь жалкие гроши. Прости мне мою откровенность.

— Так я и предполагала.

— Во всяком случае, когда тебе исполнится двадцать четыре — ты унаследуешь также состояние своей бабушки. К счастью, я не имел возможности распорядиться им, хотя несколько раз находился довольно в стесненном положении. Нотариусы и адвокаты оказались слишком упрямыми и неуступчивыми.

На мгновение он задумался.

— Так что ты скажешь?

Она улыбнулась.

— Я предполагал, что он тебе не очень симпатичен, — продолжал старый лорд. — Вот и все, о чем я желал поговорить с тобой… Скажи, ты знаешь Морлека?

Если бы он взглянул на нее в это мгновение, то, несомненно, заметил бы, как девушка вспыхнула и зарделась румянцем. Но старый лорд был слишком заинтересован своим каталогом, чтобы обратить внимание на такую мелочь.

— Что ты сказал, отец?

— Когда я упомянул о нем в присутствии Гамона, тот очень смутился. Кто такой Морлек?

— Мужчина, — коротко ответила девушка.

— Как интересно! — заметил лорд и снова углубился в свой каталог.

Джемс Морлек сидел в тени раскидистого исполинского кедра на полпути от дома к реке. У ног его вытянулся фокстерьер. На коленях у Морлека лежала газета, но он не читал ее. Взгляд его покоился на реке. Он заметил, как по реке пробежала рябь, словно какая-то большая рыба замутила течение, пытаясь выпрыгнуть из воды. Неожиданно вблизи раздался шорох. Морлек обернулся: на дороге стоял мужчина и не сводил с его глаз.

Не удостоив его даже взглядом, Морлек перевел взгляд на реку.

Гамон медленно направился к нему.

— Давно мы не виделись, — сказал он, приблизившись к Морлеку. — Я и не знал, что вы объявились в этих краях.

Джемс Морлек зевнул.

— Мне следовало послать вам карточку, — заметил он. — Если бы я предполагал, что вы окажете мне честь и явитесь сегодня, то вывесил бы пару флагов и встретил вас с музыкой.

Мистер Гамон уселся рядом с Джемсом.

— Я желал бы купить у вас дом, Морлек…

— Мистер Морлек, — поправил его Джемс. — Не следует забываться.

— Так вот: я хочу купить у вас дом. А вы вполне можете уехать за океан. Я готов забыть о ваших деяниях и злых замыслах, направленных против меня… Вы ведь понимаете, что именно я имею в виду, но с одним условием: вы покинете эту страну не более чем через неделю.

Морлек усмехнулся, и Гамон, впервые увидев улыбку на всегда серьезном лице, удивился не на шутку.

— Право, вы меня забавляете, — начал Джемс. — Вы, видно, свалились с неба, ибо начали проявлять интерес к моей жизни, заботясь о моем самочувствии и покое. Действительно, вы располнели за последнее время, Гамон; мешки под глазами нисколько не украшают вас. Вам следует непременно обратиться к врачу.

Гамон наклонился к нему.

— А что если я расскажу вашим соседям о том, кто вы? — медленно спросил он. — Или если я сообщил бы полиции о мистере Морлеке — известном американском взломщике?

— Ваши угрозы не так страшны, как вы полагаете, — проворчал Морлек и иронически поглядел на Гамона.

— Или если бы я вздумал сообщить полиции, как я вас застал на месте преступления, опустошающим сейфы Проскотского банка?

Морлек не спускал глаз со своего собеседника.

— За последнее время снова произошел ряд взломов, — продолжал Гамон, — и все преступления совершены одним и тем же вором, именуемым Черным Человеком. Вы никогда не слышали о нем?

Морлек улыбнулся.

— Я никогда не читаю газет. В них слишком много сообщений, о которых родовитому помещику непристойно и читать.

— Родовитый помещик?

Теперь посмеяться настал черед Гамона. Он вытащил из кармана бумажник, вынул объемистую пачку банкнот.

— Вот вам на дорогу, — сказал он. — А завтра мы обсудим мое предложение относительно вашего имения. Ваша цена…

— Моя цена — сто тысяч фунтов, а эту ничтожную сумму, предложенную вами, я готов принять в качестве задатка. Надеюсь, вы не переписали заранее номера банкнот и нет поблизости сыщика, который только и ждет, чтобы я опустил эти деньги в карман? Моя цена — сто тысяч фунтов, Гамон. Уплатите эту сумму, и я оставлю вас в покое… целый месяц.

И он швырнул протянутую пачку денег на землю.

— Один месяц… Что вы хотите этим сказать?

И снова взгляды их встретились.

— Таков в Англии срок, отделяющий час осуждения обвиняемого от часа исполнения приговора.

Ральф Гамон, словно ужаленный, вскочил со стула. Его лицо подергивалось, и он в бешенстве кусал губы.

— Вы лгун, вы проклятый американский мошенник! Меня повесят? Я вам отплачу! Я слишком много знаю о вас!

Морлек отстранил его.

— Не пытайтесь напугать меня. Мои нервы не так крепки, как раньше. И будьте рассудительны. Лучше расскажите мне о том, чем вы занимались во время моего отсутствия? Я слышал, на деле с бриллиантами Варони вы заработали полмиллиона, и при этом самым честным образом. Пожалуй, последнее — самое удивительное во всей истории. Знаете ли вы о том, каким способом в Африке туземцы ловят обезьян? Они опускают в полую тыкву сливу или финик, обезьяна засовывает в тыкву руку и хватает лакомство. Но она не может вытащить руки, ибо настолько жадна, что никогда не согласится разжать кулак. Вот и вас я поймал таким же образом. Вы ведете себя так же, как обезьяна, Гамон.

Гамон овладел собой, но все же оставался бледным.

— Я не понимаю вас. Вы хитрец, и любите поговорить. Я выслушал вашу историю. Быть может, вам и суждено сыграть роль той тыквы, которую обезьяна должна разбить, чтобы освободиться.

— Возможно, что так, — кивнул Джемс. — Но в ожидании возмездия я буду по-прежнему жить в Старом Доме, удивляя милых соседей своим отшельничеством я нелюдимостью.

— Я поспешу раскрыть окружающую вас тайну! — воскликнул Гамон. — Даю вам неделю: вы должны убраться отсюда.

Морлек не только не ответил Гамону, но даже не взглянул. Тому ничего больше не оставалось, как сесть в машину, оставленную на дороге, и поехать домой. Но судьба распорядилась иначе — встреча, выпавшая в этот день на его долю, была не последней. Машина мчалась по шоссе, пока наконец не показалась проселочная дорога в имение лорда Крейза. «Отныне имение — моя собственность», — радостно думал он. Он, и никто другой, хозяин благодатных угодий, скромных фермерских домиков, видневшихся то тут, то там по обочинам дороги. Эта мысль мало утешала его: более всего он желал обладать не землями, а стройной прекрасной девушкой, чью неприязнь чувствовал постоянно и чье презрение подхлестывало его, подобно ударам хлыста.

Он испытывал непреодолимое желание сломить ее, наказать за высокомерие, даже унизить. Власть над ней удовлетворила бы его в большей степени, чем все остальное. И снова его мысли перенеслись на Джемса Морлека.

Как только автомобиль свернул с дороги, он заметил скромный, чисто выбеленный домик, красовавшийся за деревянной изгородью, и остановил машину — здесь с недавних пор жила подруга Джоан.