Сокровище чародея - Наталья Николаевна Александрова

– Слушай, но как же так?.. Не может быть… Может, они что-то напутали… Петька со мной связался, все помнит про школу… А нельзя это поточнее выяснить?

– Я позвоню тете Лине, она жива и при памяти, так что все у нее узнаю в подробностях.

– Только не тяни…

Отчего-то Надежде стало тревожно, и она перечитала все сообщения от Пети. Вроде бы ничего особенного, вот только не помнил он про то, как из библиотеки выбирались. Ну, это как раз было понятно: мужчины мелочи не запоминают. Небось и имя той злыдни-библиотекарши забыл. А Надежда ее еще несколько лет терпела, пока новый директор ее не уволил и порядка в школе стало больше.

Так или иначе, а следовало найти ту книгу, которую она когда-то у Петьки зажилила без злого умысла. Правильно мать тогда сказала: в жизни они чужого не брали, так что нужно вернуть книгу владельцу хотя бы и через столько лет.

Не откладывая дело в долгий ящик, Надежда Николаевна позвонила матери.

Та, как обычно, ответила таким голосом, словно была ужасно занята, и дочь оторвала ее от важного и неотложного дела. Впрочем, Татьяна Васильевна и правда вела активный образ жизни: посещала какие-то курсы, гуляла со скандинавскими палками в группе и ездила на бесплатные занятия физкультурой к специальному тренеру, которому доверяла.

– Что у тебя? Долго говорить не могу…

– Да чем таким ты занята? – Надежда не сумела сдержать обиду, в который раз наступая на те же грабли.

– Мало ли чем… – уклончиво ответила мать, но все же нехотя пояснила: – Скоро начнется моя любимая передача. Из жизни млекопитающих. Так что ты покороче.

– Я коротко, – Надежда подхватила ее тон. – Ты ведь никогда ничего не выбрасываешь…

– Допустим, – голос матери стал напряженным, поскольку этот вопрос они обсуждали не раз и придерживались по нему противоположных мнений.

Надежда утверждала, что нужно избавляться от ненужных вещей – ну если не выбрасывать, то отдавать кому-то. В конце концов, даже на свалке всему найдется применение, как объяснил ей когда-то дворник. Мать вроде бы с ней соглашалась, и особого хлама у нее в квартире не водилось, и балкон не был завален, но книги составляли исключение.

– Я не могу выбросить книги! – заявляла мать твердо. – Так меня воспитали!

Со стороны это звучало нормально, пусть и слишком пафосно, но дело было в том, что мать всю жизнь преподавала в университете иностранный язык, и книг в ее доме скопилось ужасное количество. Учебники, пособия, грамматические таблицы и словари за эти годы катастрофически устарели, но мать ни за что не желала сдать их в макулатуру. Когда Надежда настаивала и заговаривала на повышенных тонах, в ход шел запрещенный прием.

– Вот когда я умру… – начинала мать зловещим голосом, – ты можешь делать все, что хочешь. Выбросить книги, семейные фотографии, вот эту картину, что подарил мне твой отец, ковер, за которым мы стояли в очереди больше двух лет, бабушкины вышивки…

В конце концов Надежда сдалась и больше таких разговоров не заводила.

– Так в чем дело? – спросила мать недовольно. – Что еще ты придумала?

– Когда-то, очень давно, еще в третьем или четвертом классе, я брала почитать книжку у своего одноклассника. Так вот, он объявился и просит ее вернуть.

– Что? – недоверчиво переспросила мать. – В третьем классе? Ты это серьезно?

– Представляешь – да! Только кажется в четвертом…

– Так это сколько же лет прошло!..

– Не будем уточнять.

– Ладно, не будем. Так чего ты от меня хочешь?

– Может быть, эта книжка у тебя сохранилась? Ведь ты никогда ничего не выбрасываешь! Мам, это важно! Книжка старинная, ты еще ругалась тогда, что я ее вроде зажилила…

– Если она была у меня – значит, сохранилась. Приезжай и поищи, а я разговаривать больше не могу…

– Ладно, иди к своим млекопитающим!

По дороге к матери Надежда Николаевна заглянула в пекарню и, не удержавшись, купила несколько булочек со сливками. Она старалась не злоупотреблять мучным, поскольку следила за своим весом и избегала лишних калорий, но тут решила, что под булочки разговор пройдет легче.

Чтобы не заставлять мать лишний раз ходить по квартире, Надежда открыла дверь собственным ключом. Кроме того, у матери, как всегда, громко работал телевизор, так что звонок она просто не услышала бы.

Однако это оказалось ошибкой – Татьяна Васильевна вышла из кухни и, увидев ее в прихожей, схватилась за сердце:

– Боже мой, это ты? Как ты меня испугала! Неужели нельзя было позвонить в звонок, как все нормальные люди!

Из-за включенного телевизора мать говорила громче, чем обычно, поэтому казалось, что она чем-то недовольна.

– Мама, ну не сердись. Я просто не хотела тебя лишний раз беспокоить. Раз уж у меня есть свои ключи.

– Да я вовсе и не сержусь – с чего ты взяла?

– А что ж ты говоришь на повышенных тонах?

– Ну, это из-за телевизора. Хотя ты только представь – я выхожу в собственную прихожую и вижу там неизвестно кого…

– Как это – неизвестно? Ты видишь собственную дочь. А кого же еще? И потом, звонок ты могла не услышать…

– Это как понимать? Ты хочешь сказать, что я – глухая старуха?! Вот спасибо!

– Ну что ты, мама, ничего такого я не имела в виду. Может быть, убавить звук телевизора хотя бы немного?

– Убавить? Но тогда я ничего не услышу…

– А может, и не надо? – осторожно заикнулась Надежда.

– Как это – не надо? Я и так живу одна, как отшельник… отшельница, а телевизор дает мне хоть какую-то иллюзию общения… мне кажется, что я не одна в доме…

Татьяна Васильевна много лет проработала преподавателем в вузе и поэтому умела и любила красиво выражаться.

– Ну, сейчас-то я к тебе приехала, так что можно обойтись без такой иллюзии…

Мать недовольно проворчала, что дочь приехала к ней исключительно по делу, однако телевизор все же выключила.

Они прошли на кухню, мать включила электрический чайник, а Надежда поставила на стол коробку с булочками. Татьяна Васильевна, конечно, завздыхала, что мучное вредно, а жирное – тем более, но тут же, не дожидаясь чая, схватила одну булочку и откусила от нее половину.

– Фкуфно, но фведно!.. – пробубнила она с полным ртом.

– Что?

– Вкусно, но вредно!

– Тебе-то ничего не вредно! – вздохнула