В банде только девушки - Михалева Анна Валентиновна

— Поверить не могу, — это она уже на улице воскликнула, — проторчать тут столько времени! И по какому поводу?! Ждать неизвестно кого. Кому рассказать, так ведь хорошо, если не поверят.

— Он же на Кевина Костнера похож. И диск Джефа обещал, — попыталась оправдаться Алиса, которая чувствовала себя не слишком-то уверенно. Действительно, ведь она глупость сотворила.

— На Кевина Костнера, — не замедлила фыркнуть Лина. — Это его версия. Может, он на чмо болотное похож. Вот если бы он приперся в кафе и увязался бы за нами в Тулу, что бы ты делала, а? Три часа в одной машине с болотным чмом?! Что бы ты с ним делала?

— А разве не ты согласилась с ним встретиться и ждала его битый час в этом дурацком кафе?

— Я?! — Лина развела руками, потом задрала голову к небу, видимо, там надеясь найти справедливость. Но по небу проплывали равнодушные облака. На них никто не удосужился написать: «Ты права, дорогуша! Плюнь этой дурехе в лицо!»

— Да-да, — нагло кивнула Алиса, — я же не заставляла тебя сидеть и ждать. Могли бы и не заезжать. Вот что бы я сделала, если бы ты не заехала в кафе, а направилась сразу к бабке в Тулу? Я бы и слова худого не сказала.

— Ты?! — Лина больше не обращалась к облакам. Она только рукой махнула и пошла к машине.

«Не сказала бы она дурного слова. Она бы мозги все высосала своим нытьем!»

— И зачем ты машину так далеко оставила? — продолжала за спиной сестра.

— Только заикнись, что это не ты мне посоветовала оставить машину за углом, чтобы легче было смотаться, если Бычок не произведет на тебя должного впечатления, — сквозь зубы пригрозила Лина.

— А разве не ты согласилась ее тут оставить? — не унималась Алиса.

— Крути поактивнее своей толстой задницей лучше! — сквозь зубы процедила Лина, ускоряя шаг. — А то до темноты не доберемся до Тулы.

— Если я хотя бы двину своей задницей, то толпа моих почитателей не выпустит нашу машину. Будь уверена. Это не матросская попка, как у некоторых, — бойко парировала сестрица.

— Конечно! — Лина направила брелок на машину, нажала кнопку, чтобы отключить сигнализацию. Странно, но «девятка» даже не пискнула. Более того, она оказалась открытой.

— Ты что, оставила машину не закрытой в центре города, — тут же съехидничала Алиса, — новенькую «девятку»?

— Ничего не понимаю. — Лина нахмурилась и оглядела машину со всех сторон. — Ничего не сперли, похоже.

— Просто мы вовремя вернулись. Когда заворачивали за угол, двое парней скрылись в подъезде, я видела. Ну надо же! Лина! Как тебя угораздило оставить новую машину открытой! Не говори мне после этого, что у меня голова дырявая.

— У тебя задница толстая, этого вполне достаточно!

— А какой у тебя размер лифчика? — Алиса склонила головку набок, намереваясь начать длительную перепалку.

— О боже! — Алиса закатила глаза. — Будь проклят тот час, когда я…

Она вовремя осеклась. Продолжение стенаний звучало бы так: «…когда я предложила тебе поехать в Тулу!» Но логичный ответ Алисы в таком случае ее бы совсем не устроил, потому что вредная кузина тут же бы фыркнула: «Вот и замечательно, поезжай одна!» А потом, чего доброго, быстро вернулась бы к дороге, поймала первую попавшуюся машину и укатила бы восвояси. К столь крутому повороту событий Лина не была подготовлена. Алиса, конечно, не подарок, но тащиться одной к приболевшей, а потому ставшей еще более занудной бабушке ей и вовсе не хотелось.

Лина собрала волю в кулак и только рявкнула:

— Быстро залезай! — После чего сама прыгнула в салон и, резко повернув ключ в замке зажигания, завела мотор.

«Девятка» заурчала и вдруг, сорвавшись с места, нервно понеслась прочь от проклятого кафе, оставляя за собой серое облачко выхлопных газов, смешанных с сухой пылью.

Когда молодой и перспективный репер Джеф переставал сипеть ломаным баском, размахивать руками и вылезал из своих знаменитых, на пять размеров больше нужного штанов, он превращался в обыкновенного 17-летнего паренька — худосочного и ничем не примечательного. И всем окружающим становилось его жалко до слез. Однако Джеф не считал, что кто-то вправе его жалеть. Пускай сначала добьются того же в столь младые годы, а потом жалеют. Джеф злился. Злился на весь мир и в первую очередь на свою глупую мать, которая ежедневно причитала: «Лучше бы ты в школу ходил. Ну, что твой реп? Что человек без образования, хоть и звезда? Долго ли ты своим речитативом на жизнь будешь зарабатывать? Окончил бы школу, поступил бы в консерваторию. Вон Коля Басков — какой мальчик, и поет и выглядит прилично — костюмчик на нем как замечательно сидит, и кушает он, наверное, с аппетитом, а все потому, что в школе хорошо учился! А ты? Ну посмотри на себя! Кожа да кости. Какой же ты у меня непутевый, плюнуть не на что…»

Джеф скрипел зубами. Особенно нервировало его сравнение с Колей Басковым, за которое каждый уважающий себя репер порвал бы в клочья. Но не растерзаешь же собственную мать. А она этим пользуется, треплет ему нервы.

Спасал Джефа отец. Папаша с ними не жил, но поддержка его чувствовалась. Он часто говорил матери: мол, отстань от парня. Если не дано человеку выучить таблицу умножения, так пусть уж лучше поет, чем по подворотням шатается. Отец у Джефа — мужик «что надо». С отцом ему повезло. Кроме всего прочего, именно отец дал сыну денег на раскрутку. Ну, это ему было проще всего — он большой человек. Да деньги и не главное. Главное — настоящая мужская солидарность. А то при слюнявой мамочке еще неизвестно, кем бы Джеф вырос. Все-таки спасибо папаше, помог стать настоящим Джефом — кумиром миллионов.

Сейчас Джеф нацепил свою панаму военного образца, без которой не выходил на люди, и придирчиво оглядел себя в зеркале.

— Детка, я тебе пирожки в сумку сунула. Не забудь перекусить!

У Джефа перекосилось все лицо.

«Неужели все матери одинаковые!»

Он закинул голову и задумался. Пора бы написать что-нибудь новенькое. Новый хит! Начинаться он будет так: «Вчера я убил свою маму. Ее пироги мне набили оскомину…»

Больше на ум ничего не пришло, но Джеф остался доволен. Начало его вдохновляло.

— Боря пришел с телохранителями, — в проем двери просунулась голова матери.

Мама Джефа была самой обыкновенной женщиной сорока лет. Никто на улице и не подозревал, что она мать самого Джефа. Тем более что она этот факт старалась не раскрывать кому попало, стесняясь его. На это реперу было плевать. Ему хватало и прочих ее недостатков.

— Сейчас двинемся, — сурово изрек сын, переходя на привычный басок.

Боря был его продюсером — неплохим парнем. Телохранителями Джеф никогда не интересовался. Просто знал, что без них нельзя, потому что уже от подъезда за ним начиналась охота. Поклонницы дежурили день и ночь, и каждая норовила не только дотронуться, но и отодрать от кумира лакомый кусочек на память. А это было уже опасно.

— Ты готов? — крикнул Боря из прихожей. — Режиссер нервничает. Говорит, что пока доберемся до места, натура уйдет.

Джефу собирались снимать новый клип, для чего и пригласили съемочную группу. По замыслу режиссера снимать нужно было где-то за городом. Перспектива работы Джефа сейчас радовала как никогда. Особенно тем, что он наконец-то вырвется из-под материнской опеки.

Он улыбнулся своему отражению как можно циничнее. Отражение ответило ему тем же.

— Ну и катись! — ругнулся Джеф не то на зеркало, не то на весь мир, а потом шагнул к порогу.

— Все! — взревел Иннокентий Валерианович. — Терпение мое иссякло!

Он с шумом выбрался из-за стола и широким шагом стремительно пронзил пространство кабинета.

Саша Косолапых обреченно вздохнул.

Шеф замер в полуметре от него и, сунув руки в карманы брюк, с напускным равнодушием уставился на носки своих дорогих ботинок.

— Где твой курьер? — еле слышно прошептал он.

Саша кисло поморщился:

— Не мой, а ваш.

— Хорошо, — многообещающе согласился Иннокентий Валерианович, — где мой курьер?