Марина Серова - Десять заповедей мертвеца

В этот момент распахнулась дверь в квартиру. Я судорожно зашарила по полу, пытаясь найти хоть что-то, пригодное в качестве оружия. Моя рука стиснула осколок зеркала. Отлично, в случае чего я буду до последнего защищать Валентина и дорого продам свою жизнь…

Но это оказался тот, кого я никак не ожидала увидеть. Евгений Больц, мировая знаменитость и лауреат международных конкурсов, стоял на пороге квартиры Кричевских, изумленно таращась на царящий вокруг разгром. В одной руке Больц сжимал огромный букет из знойных роз, другой прижимал к себе свою миниатюрную японку. По случаю холодов девушка была одета не в белые гольфы, а в коротенькую шубку и высокие белые сапожки и напоминала Снегурочку на детском утреннике. В руках у японки я заметила коробку с тортиком.

– Добрый день, Женя-сан. Мы не вовремя? – сказала секретарь и помощница господина Больца. Девушка первой обрела дар речи. Ее патрон медленно обводил глазами побоище. Надо сказать, рот его при этом приоткрылся.

– Ну почему же! – На меня напало игривое настроение – видимо, как реакция на стресс. – Проходите, не стесняйтесь. К сожалению, хозяева не могут оказать вам подобающий прием… Но они в этом не виноваты. Просто стечение обстоятельств.

Больц дико покосился на меня и бросился к сыну. Упал коленями прямо в осколки и прижал голову Вали к своей груди, к белоснежной рубашке под элегантным черным пальто:

– Мой мальчик… что с ним?

«Ничего серьезного», – хотела ответить я. Но слова замерли у меня на губах. Подождите-подождите…

– Не знаю, я не врач, – сказала я. – Вероятно, сотрясение мозга. Он пытался остановить убийцу. Ваш сын – очень храбрый юноша.

Больц с гордостью огляделся по сторонам, хотя других зрителей, кроме нас с госпожой Окими, тут не было.

– Убийцу?! – наконец дошло до скрипача.

– Телохранитель. Он застрелил Галину Георгиевну. Она там, наверху, – махнула я рукой, указывая направление. – И пытался убить Валю.

Миниатюрная японка вдруг деловито застучала каблучками вверх по лестнице. Я хотела сказать, что до приезда полицейских трогать ничего нельзя, но не успела. Сверху донесся радостный возглас. Каблучки простучали вниз.

– Там пожилая дама, – сообщила нам Окими. – Но она вовсе не убита. Она жива. И ругается, как… простите, я недостаточно хорошо знаю русский.

– Как вдова офицера, – подсказала я перед тем, как окончательно потерять сознание.

В начале февраля я получила приглашение. Оно было напечатано на толстой белоснежной бумаге с какими-то вензелями, великолепная двухцветная полиграфия, стилизация под викторианскую эпоху. Вся эта красота была вложена в запечатанный конверт, который принес курьер. Когда я взглянула на обратный адрес, то брови мои поползли вверх. А когда распечатала послание и прочла его, они – то есть брови – практически уехали на затылок.

Это было приглашение на обед «в семейном кругу» по поводу бракосочетания Валентина Евгеньевича Кричевского и Жанны Михайловны Кричевской, в девичестве Подарковой. Что ж, такое событие я не могла пропустить.

В назначенный день я вошла в знакомую квартиру. Меня встретила сияющая Жанна Подаркова… то есть теперь уже Кричевская.

– Женя! – ахнула сиротка и бросилась мне на шею, ничуть не заботясь о том, что может пострадать ее платье. Что ж, надо признать, что девушка осталась такой же простодушной и непосредственной, и жизнь в богатстве и роскоши ничуть ее не испортила.

Жанна была одета в стильное платье цвета молодой листвы, ничуть не напоминающее традиционный наряд невесты. Даже туфли на высоких каблуках не могли сделать девушку выше – она едва доставала мне до плеча. Нездоровая худоба и бледность исчезли, лицо сиротки лучилось здоровьем и свежестью, глаза сияли, светлые волосы были уложены в элегантную прическу. Впрочем, Жанна тут же по-детски непосредственно спросила меня:

– Жень, как я выгляжу, а? По-моему, слишком торжественно. Как будто меня накрахмалили. – И сирота прыснула в ладошку.

– По-моему, ты выглядишь отлично! – искренне заверила я невесту. – А где все?

– Ой, Галина Георгиевна у себя в комнате, а Светлана Сергеевна щас выйдет, – завертела головой Жанна. – А Валя… Да вот же он!

Юный принц, одетый в костюм от «Кантарелли», шел мне навстречу, протягивая руку. Рукопожатие Валентина оказалось неожиданно энергичным и сильным, да и сам молодой человек неуловимо изменился по сравнению с теми недалекими временами, когда я жила в этом доме в качестве телохранителя его бабушки. Теперь язык не поворачивался назвать Кричевского «мальчишкой». Ах да, Валентин ведь теперь глава семьи!

Жанна ухватила молодого мужа под ручку. Сияя улыбкой, девушка сообщила мне, как будто открывала великую тайну:

– Знаете, Женя, ведь мы с Валей поженились, представляете?

– Поздравляю! – сказала я и вручила новобрачным подарок – набор серебряных столовых приборов. С фантазией у меня туговато, и я понятия не имею, что принято дарить на свадьбу. Тем более людям, у которых и так есть все.

Жанна взвизгнула и повисла у меня на шее. Ее супруг поблагодарил меня вежливым кивком.

– Мы решили не устраивать торжества, – рассудительно сообщил мне Валентин. – Особенно после того, что случилось. Просто семейный обед в узком кругу.

– А поженились мы сегодня утром! Ни гостей, ни фаты, ничего… ну и ладно! – махнула ладошкой Жанна.

– Мы долго ждали, пока мама поправится, – пояснил Валентин.

– Да, и еще – когда Вале исполнится восемнадцать! – улыбнулась Жанна.

– И мы смогли наконец зарегистрировать брак, – важно кивнул Валя.

– А сегодня мы не стали звать никого из посторонних. Да, Валь? – Жанна прижалась к плечу супруга.

– Да, сегодня только свои. Мы пригласили вас, Евгения Максимовна, потому что вы не чужой нам человек. Особенно после того, что было… В общем, мы все вам жизнью обязаны и теперь считаем вас членом семьи Кричевских.

– Что ж, спасибо, очень приятно, – улыбнулась я. Эти дети, такие важные и трогательные в роли хозяев дома, вызывали у меня умиление.

Гораздо меньшее умиление вызывали у меня старшие Кричевские – мать и дочь. В этом деле осталось столько нераспутанных узлов, столько неразрешенных загадок… Но теперь меня это не касается. Семейные тайны Кричевских больше не имеют ко мне ни малейшего отношения.

Эта история для меня отошла в прошлое.

Мне пришлось полежать в больнице, но недолго. Мне починили сломанный нос, рана в плече совершенно зажила и меня почти не беспокоит. Светлана выплатила мне щедрое вознаграждение. Я взяла эти деньги без малейших угрызений совести. В конце концов, вся семья Кричевских и в самом деле обязана мне жизнью.

Я огляделась. Гостиная была полностью восстановлена – в том самом виде, в каком я впервые увидела ее, войдя в этот дом в ноябре прошлого года. Итальянские диваны манили свежей матовой кожей сидений. Зеркальные панели были отполированы до блеска. Стеклянная колонна возвышалась посреди гостиной в первозданном виде. Просто не верится, что здесь когда-то свистели пули и лилась кровь!

Вот на этом самом месте меня едва не прикончили – до сих пор помню, как пыталась выдернуть из пола нож, пригвоздивший мое плечо. Но сейчас натертый до блеска паркет сиял неповрежденной поверхностью, и от недавнего кошмара трехмесячной давности не осталось и следа.

Ах, нет! Я ошиблась. Следы остались, да еще какие. Вот сейчас я вижу оба.

Миловидная девушка вкатила в гостиную кресло на колесах, в котором восседала Галина Георгиевна. Старуха была одета в шелковое платье, колени ей прикрывал плед из шерсти альпаки. Руки Галины Георгиевны были мирно сложены на коленях. Палки, знаменитой палки, которой я была обязана жизнью, видно не было – отсюда я сделала вывод, что старуха с кресла не встает.

Галина Георгиевна не выглядела тяжелым инвалидом. Напротив, она производила впечатление ухоженной пожилой леди, которая просто присела передохнуть. Волосы дамы были выкрашены в черный цвет и уложены в высокую прическу. Черные глаза строго смотрели из-под тяжелых век.

– Здравствуйте, Евгения, – царственно кивнула мне старуха и тут же принялась бранить сиделку за то, что та как-то не так развернула ее кресло. Узнаю старую гвардию…

Сейчас старуха Кричевская выглядела куда лучше, чем в те времена, когда я ее охраняла. Что ж, кризис миновал, и в жизни Галины Георгиевны наступила спокойная полоса.

Я поразилась тому, сколь малый след оставила на этой даме случившаяся в этом доме трагедия – ранение дочери, гибель внезапно найденного сына…

Видимо, в словах Галины Георгиевны о необыкновенной стойкости вдовы офицера и вправду что-то было.

Куда дороже вся эта история обошлась Светлане. Бизнесвумен вошла в гостиную без посторонней помощи, но слегка хромая. Теперь на палку опиралась уже она. Я скосила глаза – нет, это была совсем другая трость, изящная, современная, похожая на элегантный аксессуар. Короткие волосы Кричевской, еще не отросшие после ранения и операции, позволяли видеть шрам, оставленный пулей ее брата.