Жорж Сименон - Он приехал в день поминовения

От дяди в нем появились известная тяжеловесность, немногословие и флер одиночества, окутывавший когда-то владельца особняка на набережной Урсулинок.

- Виделись с ним?

Вместо ответа Бабен опускал веки.

- Он все понял? Не пережмет?

Иногда Жиль звонил Плантелю и даже сенатору Пену-Рато. Бывший министр - Жерардина не знала, что это делается по настоянию племянника,-лично взял на себя защиту вдовы Элуа.

Целыми часами Жиль приводил в порядок дела, подписывал чеки, уничтожал кое-какие документы, а порой приглашал к себе в кабинет на третьем этаже какого-нибудь торговца или промышленника, и тот уходил от него сияющим.

Почему же было не свезти в Руайан Алису и ее родителей? Их общество не мешало Жилю оставаться в одиночестве. Они ничего ему не сделали, а на мадам Лепар, когда она перед чаем входила в зал казино, было даже приятно смотреть-она вся светилась от горделивой радости.

- Ей-богу, Алиса, с таким мужем...

- Да, мама. Я понимаю. Он делает все, что я ни попрошу...

Знали бы они, как мало ему это стоит! Все это был чуждый, нисколько его не интересовавший мир.

- Почему ты не навестишь Колетту?

Рано. Он съездит к ней, но когда - там будет видно.

Они проехали Рошфор. Машина катилась прямо по шоссе, обгоняя вереницы вымотавшихся за Троицу велосипедистов. Мадам Лепар, с блаженной улыбкой восседавшая сзади, раскланивалась с теми, кто казался ей знакомым. Лепар посасывал свою новую трубку.

Почему рука Алисы украдкой легла на мужнее колено и так настойчиво сжала его? Жиль сделал вид, что ничего не замечает. Однако километров через десять - пятнадцать Алиса нагнулась к нему и шепнула:

- Жиль...

Он не повернул головы - ему надо следить за дорогой.

- Я должна поговорить с тобой, Жиль.

- Завтра,- как можно естественней отозвался он.

Еще издалека они заметили, что террасы кафе черны от людей. Жиль взял в объезд и обогнул город. Машина остановилась у домика Лепаров на улице Журдана.

- Не зайдете на минутку? Нет? Ой, какая я глупая! Жиль, должно быть, так устал!

Хотя и был праздник, Мовуазен поднялся к себе в кабинет.

- Я мешаю, Жиль?

Алиса обвела глазами кабинет, где всегда чувствовала себя посторонней. Невозмутимо кивнув, Жиль взялся за телефон, она попятилась и вышла.

Еще несколько часов - и все кончится.

Телефон если и смолкал, то не больше чем на полчаса; порою Жиль подолгу ждал, не снимая руки с трубки.

- Ренке?

- Пока что все хорошо, хозяин. Сначала зал довольно сильно шумел. Тогда председательствующий пригрозил удалить публику, и все поуспокоились.

Несколькими днями раньше Жиль сходил посмотреть зал, где слушаются уголовные дела. Сейчас там, наверно, все окна настежь - народу полно, жара невыносимая.

- Держалась она исключительно хладнокровно. Вошла, окинула зал твердым взглядом...

В одиннадцать утра позвонили из Фонтене-ле-Конт.

- Это вы, Жиль?.. Туда не пошли?.. Так я и думала. Я тоже считаю, что так лучше... Можно я буду звонить вам время от времени, узнавать, что нового?.. Как она?

- Хорошо. Пауза.

- До скорого, Жиль!

- До скорого, тетя!

Потом настал черед Бабена. Он звонил из раздевалки для адвокатов, прикрыв трубку рукой. Говорил тихо. Слова приходилось угадывать.

- Все в порядке... Только что вызывали Юара... Да, как мы и предвидели.

Это означало, что на суде капитан Юар выразил удивление, почему его словам придали такую важность. Да, он помнит, конечно, что с какого-то бидона был сорван колпачок. Но был ли это бидон с крысиным ядом?.. Комиссар так настаивал, что он, Юар, сказал "да" - только бы поскорее отделаться... В тот день он купил несколько бидонов лака для лодки своей дочери. Возможно... Это же было так давно!

Полдень.

- Это вы, хозяин? Они хотят все закончить сегодня же. Заседание возобновится уже в час дня. Публика в зале недовольна. Не стоит ли...

К особняку подкатила машина Плантеля Судовладелец, шагая через несколько ступенек, поднялся по лестнице. Не постучав, как свой человек в доме, распахнул дверь, плюхнулся в единственное кресло, утер лоб.

- Ну и жара! А ведь у меня еще самое лучшее место-позади судей. Мне удалось перемолвиться с Пену-Рато. Он считает, что все идет отлично. Если этот идиот кладовщик не забудет, что ему вдолбили...

- Как тетка?

- В лучшей форме, чем когда бы то ни было. Иногда кажется, что судят не ее - она сама Два раза перебивала председательствующего... Ну, я пошел. Времени в обрез, перекушу и...

В дверях Плантель задержался. Неожиданно утратил самоуверенность.

- Значит, как договорились-вечером, если, конечно...

Утвердительный кивок.

- Алло! Хозяин? Снова Ренке.

- Час от часу чище! Пену-Рато свирепствует. Если так пойдет дальше, на скамье подсудимых окажется полиция. Комиссар вне себя. Он был вызван уже дважды и давал показания таким тоном, что суду пришлось призвать его к порядку...

- Что вам, Марта?

В комнату, постучавшись, вошла прислуга.

- Мадам спрашивает, можете ли вы...

- Скажите мадам, что я прошу меня не беспокоить.

Наконец речь защитника.

- Алло!.. У Дворца правосудия собралось человек двести, не меньше. Шесть вечера.

- Присяжные удалились на совещание... Семь часов.

- Присяжные все еще совещаются. По-моему, это добрый знак. Председательствующий произнес небольшую речь, в которой подчеркнул, что в случае сомнения долг каждого из них...

Когда Жиль в последний раз снял трубку, он был уже на пределе.

- Да, слушаю.

- Жерардина Элуа оправдана. На улице настоящая манифестация. Половина собравшихся была на ее стороне...

Жиль оставался один еще десять минут. Он провел их за дядиным бюро, укладывая в кожаный портфель дела в желтых полукартонных папках.

Снова телефон.

- Да, тетя... Оправдана...

- Вы довольны, Жиль?

Он молча кивнул, забыв, что говорит по телефону.

- Алло! Почему не отвечаете?.. Если бы вы знали, как мне вас недостает!..

- Войдите.

В дверях появился Плантель. Жиль еще держал трубку.

- Доброй ночи, тетя!.. Да, как-нибудь на днях... Заметив легкую улыбку на губах судовладельца, Жиль пожал плечами, взял портфель и бросил:

- Идемте.

Они ехали через непривычно оживленный город, и люди провожали глазами их машину. Вошли они к мэтру Эрвино не через контору, а через парадную.

В полутемной гостиной их уже ожидали нотариус, сенатор и Бабен.

- Подайте портвейн, Жозеф, и можете идти.

Жиль заметил, что, несмотря на лето, в камине горел огонь, как и в тот раз, когда он впервые попал сюда.

- Благодарю вас всех, господа,-сказал Жиль, кладя портфель на столик.

- Я полагаю, месье Мовуазен, что мы выполнили взятые на себя обязательства по отношению к...

Жиль посмотрел на нотариуса так, что тот осекся.

Затем Жиль раскрыл портфель, вытащил документы.

- Вы имели в виду вот это, месье Плантель?.. А вы это, месье Бабен? А вы это, месье Эрвино?..

Жиль понимал, что камин растоплен только ради этой церемонии. Он равнодушно бросил туда бумаги, и они тут же вспыхнули.

Эрвино направился к столику, на котором стоял портвейн и рюмки.

- Надеюсь, вы не откажетесь... Но Жиль снова посмотрел на него, взял опустевший портфель и проронил:

- До свиданья!

Когда он вернулся на набережную Урсулинок, его поразила царившая в доме тишина. Гостиная была пуста. Жиль приоткрыл дверь в кухню.

- Мадам легла,- сообщила Марта.

Нахмурившись, Жиль прошел в спальню, где горел только ночник, кровать была не постелена. Алиса лежала одетая, с покрасневшими глазами.

Жиль, стоя, смотрел на жену, слегка встревоженный этой неожиданной картиной.

- Жиль?.. Я не знаю, ты, может быть, рассердишься. Но я не виновата, клянусь тебе. Мама велела не беспокоить тебя, пока все это не кончится. Сядь поближе. Возьми мою руку. По-моему...

Жиль неловко присел на край постели и взял Алису за руку, как врач, щупающий больному пульс.

- По-моему... По-моему, у меня будет ребенок, Жиль.

Она не решалась взглянуть на него, испуганная тишиной, внезапно воцарившейся в спальне.

Жиль заметил, что она слегка пошевелилась и следит за ним сквозь приспущенные веки.

- Ты молчишь?

- А что мне говорить?

И так как на ресницах Алисы повисли слезинки, Жиль нагнулся и поцеловал ее.

Эпилог

Вечер в Фонтене

Машина преодолела последний подъем, и Жиль увидел огни Фонтене, звездочками мигавшие в вечернем тумане. Теперь он разбирался в их мнимом хаосе не хуже, чем иной в движении небесных тел. Прямая, озаренная яркими фонарями магистраль, вдоль которой плывет молочное облачко паровозного пара, - это улица Республики; а там, где световой ореол города позволяет различить очертания крыш, шеренгой выстроились немногочисленные крупнее магазины.

Сейчас Жиль минует мост, проедет мимо иссера-белого собора на площади Вьет, спустится по населенной ремесленниками улочке и возьмется за медный дверной молоток, вернее, даже не успеет взяться. Прохожие на улице Кордуан попадаются редко, поэтому Жиль оставлял машину на площади Вьет.