Рут Ренделл - Нерешенный кроссворд

Он вытянул правую руку, стараясь найти в темноте ручку люка Сведенные судорогой пальцы нащупали ее, и тут Стэнли одолели сомнения. Если он объявится сейчас, они решат, что у него было что скрывать. Пусть лучше уйдут, покинут дом, а тогда уж он спустится и по своей доброй воле расскажет им то, что они хотят. «Сэр» и его помощники вновь оказались прямо под ним, и еще кто-то спускался по лестнице. Они уходили. Стэнли опять затаил дыхание.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас, чтобы кто-то из них произнес слова, которые подтвердят, что он свободен, чист от всяких подозрений, что он просто дурак, позволивший какому-то мошеннику обвести себя вокруг пальца. Достаточно было бы самой короткой фразы: «Мэннинг нам нужен только как свидетель» или: «Мне кажется, Мэннинг уже сполна заплатил за свою доверчивость». Они должны сказать это. Он уже почти слышит, как они говорят это.

Шаги удалялись вниз. Заговорил Тед:

— Наверное, нам придется вызвать на опознание миссис Хантли, сэр.

А «сэр» ответил медленно и тихо:

— Хотя нет большого сомнения, что это тело мисс Этель Карпентер.

— Бедная вы моя, — сказала миссис Хантли в приемной полицейского участка, придвигая свой стул к Вере и дотрагиваясь до ее руки. — Для вас это гораздо тяжелее, чем для любого из нас.

— По крайней мере, мне не пришлось опознавать ее. Должно быть, это было ужасно.

Миссис Хантли передернулась.

— Если бы не колечко, я бы ее не признала. Она пролежала в земле целых… О, даже не могу говорить.

— Он… мой муж… убил ее за пятьдесят фунтов. На голове, куда он нанес удар, нашли рану. Если что и служит мне утешением, так это мысль, что мама так об этом и не узнала Я вам скажу одну вещь, о которой никто не догадывается… — Вера замолчала, думая, что есть еще один человек, которому она могла бы рассказать, которому со временем наверняка все расскажет. — Я думала, — тихо продолжала она, — я думала, он убил из-за денег маму, но теперь я знаю, что ошиблась. Эту тайну никогда не раскроют. Видите ли, если бы он убил маму, ему не понадобились бы те пятьдесят фунтов. Слава Богу, мама не успела узнать об этом.

— Бедная миссис Кинауэй о многом не узнала, — задумчиво произнесла миссис Хантли. — Например, кто был отцом ребенка мисс Карпентер. Однажды она рассказала мне в минуту грусти. Вы ведь теперь все знаете?

— Я догадалась. Догадалась, как только увидела эту девушку сегодня утром. Она, должно быть, приходится мне племянницей. Если бы мама когда-нибудь повстречала ее, а это обязательно произошло бы, не случись… — Вера приподнялась со стула, когда в приемной появилась Каролайн Сноу. Несмотря на ужас и потрясение от всего происходящего, Вера улыбнулась, внимательно глядя налицо, каким было ее собственное двадцать лет тому назад.

— Это мой отец, — сказала Каролайн Сноу. — Он помог мне. Пошел в полицию, когда мы отчаялись найти ее. Папочка превосходный человек. Он пообещал, что, когда мы найдем ее, она сможет переехать к нам. Но мы ее не нашли. То есть нашли, но только…

Мужчина встретился взглядом с Верой. На вид это был добрый, терпеливый, очень выдержанный человек. Он был ее родственником. Теперь у нее есть семья.

— Мне жаль, мне очень жаль, — только и сумела произнести Вера.

— Вы не виноваты, — сверкнули голубые глаза Джорджа Кинауэя.

— Миссис Мэннинг, вы так одиноки. Поедемте к нам. Пожалуйста, соглашайтесь.

— Когда-нибудь я так и сделаю, — сказала Вера. — Однажды, когда все это пройдет и забудется. — «Приеду и познакомлюсь с сестрой», — мысленно добавила она. — А сейчас у меня есть куда поехать, куда и к кому.

Однако полиция ее не отпускала. Они вновь задавали ей один и тот же вопрос, куда мог деться Стэнли, но Вера была не в силах им помочь. Она только беспомощно трясла головой. Здесь, в полицейском участке, было столько людей, столько лиц, миссис Патерсон, миссис Макдональд с сыном, самым важным свидетелем, миссис Блэкмор, человек, доставивший торф, и все они напоминали ей о той несчастливой жизни на Ланчестер-роуд. А ей был нужен только один человек, но наконец ее отпустили к машине, где он ждал.

— Однажды, — сказал он, вторя ее собственным словам, — когда все это пройдет и забудется, ты получишь развод и…

— О, Джеймс, ты же знаешь, я согласна. Я бы хотела этого больше всего на свете.

Стэнли оставался на чердаке до тех пор, пока стрелки часов не показали десять. Он использовал последнюю спичку, чтобы узнать время, но вниз его согнала не потеря света, а нестерпимая боль. Все его тело невыносимо ныло в каждом суставе, и он спустился бы вниз при любых обстоятельствах, даже если бы, как он уверил себя, дом до сих пор наводняли полицейские.

Теперь он ясно понял, какую расставил сам себе ловушку. Он никого не убивал, но на спрятанном теле были следы насилия; закопав в эту же могилу чемоданы Этель и ее кольцо, использовав деньги Этель, он безвозвратно обратил себя в убийцу и вора. Кроме того, существовало его дело в полиции, дело, которое показывало, что он на такое способен. И теперь бесполезно требовать, чтобы подвергли экспертизе подлинное тело Этель. По его собственному желанию, это тело было превращено в прах, в легкую, мягкую пыль, поддающуюся анализу еще меньше, чем паутина, приставшая сейчас к его одежде и коже.

Стоя на площадке лестницы в мрачных сумерках летнего вечера, Стэнли старался очиститься от чердачной пыли, пока воздух не заполнило пахнущее копотью облако. Он хотел полностью очиститься, потому что ему казалось, будто к нему прилипла Этель, окружив его пепельным облаком. В течение многих месяцев он страдал от навязчивой Мод, которая являлась к нему в сновидениях, но теперь Мод ушла навсегда Ему мерещилось, что рядом стоит Этель, как стояла в день своей смерти, прислушиваясь к храпу Мод и собираясь

3устроить ему выволочку, точно такую, как теперь. Он вздрогнул и завыл в темноте, стряхивая с себя Этель, стирая ее со своего лица трясущимися руками.

Он весь пропах смертью. Боясь воспользоваться водой и вновь вывести из строя трубу, Стэнли спустился вниз. Боль постепенно уходила из онемевшего тела. Жизнь понемногу возвращалась к нему, а вместе с ней — страх. Нужно было бежать.

Дом наполнили скрипы и шепот. В темноте Стэнли натыкался на мебель, сбил телефон, так что тот упал и загудел, а Стэнли в ответ пробормотал ругательство. И здесь тоже была Этель, ее дух, она тихонечко поджидала его на каминной полке. В комнату проникал зеленоватый тошнотворный свет от единственного уличного фонаря. Стэнли схватил трясущимися пальцами урну, дернулся и швырнул ее на пол. Пепельно-серая Этель рассыпалась по ковру. А теперь он должен уйти, убежать, скрыться, оставить этот дом и Этель. Теперь она здесь хозяйка.

Его никто не преследовал. Никто не поджидал в засаде. Стэнли бежал так, что его сердце готово было разорваться, пока не оказался вдали от Ланчестер-роуд, среди извилистых пересекающихся улочек, где рано ложились спать и почти все огни были потушены. Только тогда он остановился и прижал руку к ноющей груди, восстанавливая дыхание.

Мысль о том, что он выбрался из того дома, освободился от него и никто не преследует его по пятам, заронила в его душу крупицу чего-то похожего на надежду. Если бы ему удалось достать хоть немного денег и какой-то транспорт… Тогда он уехал бы домой, в Бьюрис, к своей реке. Его не станут там искать, потому что Вера расскажет, как он не ладил со своими родителями, как убежал из дому и никогда не писал писем родным. Стэнли прислонился к стене, собираясь с силами, пытаясь привести свои мысли в какой-то порядок и заставить мозг думать спокойно и здраво. «Я еду домой, — сказал он, — еду домой». И тогда, сначала еле волоча ноги, а потом перейдя на быстрый шаг, он повернул по направлению к Старой Деревне.

Магазин был погружен в кромешную тьму. Став немного увереннее и разумнее теперь, когда перед ним появилась цель, Стэнли обошел его с другой стороны, проверил, на месте ли фургон, и отпер заднюю дверь. «Слава Богу, — сказал он себе, — что ключи от магазина и фургона всегда в кармане пиджака». В его отсутствие Пилбим избавился почти от всего товара, и, если не считать нескольких уродливых, вероятно, совершенно безнадежных вещей, магазин был пуст. Тусклый свет от старинного уличного фонаря просочился из окна на огромный стол красного дерева и разлился лужицами по полу.

Мимо проехало несколько машин, одна остановилась перед магазином, но это была не полицейская машина. Стэнли едва бросил на нее взгляд и открыл кассу. Там оказалось двадцать фунтов в банкнотах и чуть меньше пяти серебром. Он перекладывал деньги в карман, когда услышал шаги, приближающиеся с заднего двора. Спрятаться было негде, разве что за пару темно-бордовых бархатных штор, которые Пилбим называл портьерами и которые повесил на одну из стен. Сначала тело Стэнли отказалось подчиняться, так он был напуган и настолько устал от страха и преследования, но наконец он сумел каким-то образом укрыться за шторой и прижаться к стене.