Леонид Словин - Ночь, прожитая трижды

- Из Домодедова было что-нибудь?.

- Да. Они уточнили приметы...

- Нашлись свидетели?

- Преступник угрожал пистолетом Кириллычу. Бывшему нашему начальнику службы. Ты его помнишь. Он сейчас уборщиком...

- А приметы?

- Не ахти! За сорок, среднего роста. В пальто. Уголовник. В глаза не смотрит... Домодедовцы задействовали план "Перехват". У нас весь наряд уже в

курсе. Закрыли платформы прибытия. Метро...

- Что за пистолет у него был ?

- Кириллыч видел близко. "Макаров"...

Игумнов достал сигареты. Дежурный только то, о чем ему звонил советник генерала Ткачука. Мосул Авье либо со своим сообщением о двоих б е з к э п и уехавших в электричке, что-то либо напутал, либо обманул.

"Пистолет попал в руки кого-то из участников разборки. И тот пустил его в дело..."

В этом случае в действиях Качана был состав преступления:

"Небрежное хранение, создавшее условия для использования

другим лицом, если это повлекло тяжкие последствия..."

При таком раскладе, даже если пистолет найдется до утра, просто так поставить его на место, в пирамиду, уже не придется.

Дежурный мягко продолжил без перехода:

- Слушай, Игумнов...

Его занимало другое, близко касавшееся, - он потому и звонил Игумнову каждые несколько минут.

- Скоро мне передавать суточную сводку. Не забыл?

- Все будет. - Игумнов думал об этом не меньше, чем он сам.

- Да, Игумнов! Еще тебе звонила т в о я...

Речь зашла о Ксении.

- Она будет ждать в проходной на заводе. Ты в курсе?

- Знаю...

"Витенькины поминки..."

Игумнов посмотрел на часы.

Ночь закончилась. А с ней и погоня, и версии. Преследовать было некого.

"Все свободны. "Следствие закончено: забудьте... "

Почти не менявшаяся с годами, витькина мама - грубо размалеванная

крупная блеклая женщина в пестром платье, с тонкими палкаминогами

была уже на взводе. Душе ее хотелось плакать, а хмель привычно тянул на

средину - то ли дробить, то ли петь...

Ксения опаздывала.

- Пейтеешьте, гости дорогие...

Как Игумнов и предполагал, за столом собралась разношерстная компания. Вахтершасменщица, дежурный электрик. Охранник из соседней проходной. К утру, как обычно, заехали несколько патрульных ментовских экипажей - молодые парни, постоянные ночные гости заводских проходных.

У сторожей и вахтеров для них наготове всегда был горячий чаек и продавленное кресло, чтобы подремать...

- Царствие ему небесное...

Игумнов выпил, не чокаясь.

По дороге они завезли Цуканова с африканцем в Склиф и там оставили.

Пока его заместитель объяснялся с токситологом , он и Качан прошли к знакомому врачу. Тот зарегистрировал их в реестре обратившихся в Институт Скорой помощи имени Склифосовского и прошедших тест. Теперь у обоих на руках были официальные справки. В них оба они значились абсолютно трезвыми.

Игумнов знал порядок: утром первым делом начнут с их проверки на наличие алкоголя ...

- Пусть Земля будет ему пухом...

Из помнивших Витьку приехал только он и еще Качан.

Да и кто, кроме них, знал, кто он был, Витька, на самом деле...

Для соседей - блатняк, ворина. Сидел за кражи, что совершал попьянке. Освобождался всегда "по половинкам"за примерное поведение.

Так все выглядело со стороны.

В действительности, с тех пор, как Игумнов положил на него глаз, Витька давно уже резко изменил жизненный маршрут.

Помогал ментам.

Валялся на нарах в КПЗ, а потом в ИВаСи, вслушивался, хитрил. Менты

ставили перед ним серьезные задания. "Установить, куда выбросили п у ш к у, кому сдали темное..."Витька жил с чужими документами, неделями г н и л

в притонах, ставил на карту жизнь...

Свой грех перед обществом, если такой действительно был тяжелее, чем вина общества перед малолеткой, он давно искупил.

С Витькиной помощью менты размотали десятки нераскрытых убийств,

разбоев, изнасилований, давно списанных в архив, признанных прокуратурой заведомо бесперспективными...

"Источнику стало известно... - писал он. - о том, что убийство на перроне совершил имярек..."

"Безымянный источник"!

В конце листа псевдоним - фамилия, взятая в кавычки.

Вот только похоронили его под настоящим именем, в точности неизвестным, никому, кроме матери и нескольких старших оперов, знавших его личное дело. Да еще жене, к у р в е, которая его бросила, не выдержав их сумасшедшей жизни.

"Источник". Жил и не жил...

Игумнову стало тоскливо.

"В вечной командировке. Без биографии. В папке под грифом "совершенно секретно"...

Без друзей, всегда один. Приговоренный к смерти строгим законом Тюрьмы. Вынужденный молчальник, пивший в одиночку в четырех стенах, запершись на ключ; обходивший стороной всех, чтобы не быть случайно опознанным; неотблагодаренный ни одним из потерпевших - для которых старался.

"А что дальше?!"

Жизнь, как шла так и идет.

Вместо раскрытых Витькой убийств и разбоев давно уже совершены новые. В сейфах полно таких же "висяков". И те братки, кого Витька сдал, давно уж либо полегли в непрекращающихся воровских разборках, либо отсидели срока и снова подсели поновой...

Вопрос этот был к ним ко всем - и к ментам, и к агентам.

Стоило ли все того, чтобы коверкать свои жизни, мотаться ночами, не спать, рисковать, жить в состоянии непроходящего напряжения?!

"Сейчас вот Качан..."

Все, что было сделано этой ночью, чтобы найти пистолет, все коту под хвост...

"Фактически, все время раскрывали обстоятельства убийства Сохи на переходном мосту в Домодедово. Роль фирмы "Освальд"в предшествовавшем похищении Мосула Авье...."

- Давайте, ребята, еще по граммулечке, - витькина мать держала стопку

косо, расплескивая водку. - Помянем его...

На нее нахлынули воспоминания.

- В детстве пришел раз из школы. Говорит, больше, мам, не пойду. Всем

учителька дала лыжи на физкультуре, а у него лыжи с креплениями отобрала, отдала другому ребятенку - у того отец где-то. Большая шишка... И так и не ходил. Не могла заставить...

Дверь громко хлопнула.

Помощница, наконец, появилась.

- Привет...

Ксения прошла к столу, на ходу показала длинные, меж полами распахнувшейся дорогой шубы, стройные ноги. Села рядом с Игумновым - он держал ей место - откинула на плечи волосы. Она знала Витеньку. П л а т н и к начальника розыска приглядывал за нею, когда им обоим приходилось работать в транзитных залах на вокзале.

Витькина мать тоже ее знала.

- Милая, не забыла!..

Она не связывала приезд Ксении с Игумновым. Впрочем, и должность его она все равно не знала. Как и название предприятия, на котором работал сын. Витька говорил, да она забыла:

"Какойто почтовый ящик..."

- Небось набегалась за день, Ксения. Садись. Помянем светлую душу

Витеньки. Царствие ему небесное...

- Спасибочки...

Ксения знала, как себя вести. Кивнула ментам, Качану. В прошлый раз она тоже сидела на том же месте. Подвинула тарелку.

Улучив минуту, когда ее оставили без внимния. быстро шепнула:

- Мосул вернулся в общежитие. В курсе? Ему заказали билеты на ближайший рейс в Лагос. Днем он улетит...

- Вполне объяснимо...

- Сейчас ищут курьера с "начинкой". Никак не найдут. У него скоро

критический срок. Он у вас?

- Его завезли в Склиф. Как ты сама?

- Perfect! Совершенно!

Она вернулась из общежития в отличном настроении. Ей можно было позавидовать: впереди вся жизнь и каждый день - новые надежды и свежие впечатления. Фортуна к ней пока благоволила.

- Молодец...

Ксения благодарно прижалась к нему коленом. Потом и вовсе заплела

Его ногу. Так уже бывало.

- На тебя не накатили, когда ты звонила?

- Нет, никто даже не обратил внимания...

Витькина мама наполнила стопки. Все снова пригубили.

- Ты чего? Завязал? - Ксения обратила внимание - Качан поставил рюмку

нетронутой.

- Да нет. - Он улыбнулся. - Просто завтра меня кинут...

- Кто?!

- Начальство...

- Да ладно! - Путана показала ослепительно белые зубы.

- Честно. Это и по мне тоже поминки...

Он недоговорил. У Игумнова прозвонил сотовый. У телефона был

Карпец . Он звонил с вокзала. Был хорошо слышен голос дикторши, объявлявшей об отправлении очередного сцепа. Пухлогубая, она их едва размыкала и в конце почти каждого слова у нее слышалось явственное "м".

... Отправляетисям... со второго... путим...

Уже вовсю ходили электропоезда.

- С вами поговорят... - Карпец обращался к Игумнову всегда только на "вы".

Трубку взял Никола.

- Это я...

- Что-нибудь случилось?

- Я на вокзале. У меня... п л е т к а, Игумнов...

Он выбрал совсем новое словечко.

"Может, чтобы Карпец не понял..."

На ф е н е последних лет п л е т к о й называли оружие!

- "Макаров"?!

- Да. Из Домодедова. Он был у этих к о з л о в...

В отличии от молодых нынешних воров Никола вел краховый образ

жизни - без машины, одетый посто, как многие вокруг; в ресторанах почти не бывал: "пить - это да, а жрать - дело свинячье"!