Джозеф Димона - Последний - на Арлингтонском кладбище

- Когда Карл Ричардсон войдет в эту дверь, Майк?

4

Во взгляде Горджо ничего не отразилось.

- Какой Карл Ричардсон? Никакого Ричардсона я не знаю.

- Думаю, что знаешь, Майк. Думаю, что ты был с ним во Вьетнаме. Потому что мне известно кое-что, чего Аллен Лоуэлл не знал три года. Настоящее имя Майка Горджо - Джо Маркони.

Молчание, потом Горджо сказал:

- Видимо, сигнализация навела вас на мысль...

- Ты допустил небольшую оплошность, Майк, и притом дважды. У тебя на комоде стоит фотография футболиста. Она очень заинтересовала меня, потому что эту же самую фотографию я видел в твоем школьном ежегоднике.

- Что?

- Поэтому я знаю, кто ты на самом деле. И знаю, что олимпийцы внедрили тебя в группу дезертиров, чтобы ты мог тайно использовать их и вербовать новых. А приманкой для них был некто, уже работающий для СДО в Штатах, потому что он ненавидит войну и все связанное с ней, - это не кто иной, как твой друг по школе и "зеленым беретам" Аллен Лоуэлл.

- Я не слышал ни о каком Аллене Лоуэлле! - сказал Горджо.

- Тебе нужен был человек, прошедший школу у олимпийцев. Он намного облегчил твою работу. Ты с ним списался под своим новым именем и заключил кое-какую сделку.

Предметом сделки был его брат, так, Майк? Ты втянул его в эту историю? Дело в том, что мне не дает покоя одна деталь. Человек, донесший о Колдуэлле и Томми Шовайса, звонил из Торонто!

Горджо ничего не ответил, и Уильямс продолжал. Он сказал, что после смерти брата Лоуэлл попался на крючок. И выполнял любые задания для дезертиров, а на самом деле для олимпийцев.

- Но ты знал, что, если он приедет сюда поговорить с Майком Горджо, твоей заочной сделке конец. Поэтому ты писал ему от имени Горджо, держал его на расстоянии, а когда он приезжал, тебя не оказывалось в Торонто.

Ответом было лишь молчание и недоуменный взгляд.

- Итак, ты много лет заставлял Аллена Лоуэлла делать в Штатах всевозможную грязную работу якобы для дезертиров. Он устанавливал электронные микрофоны в кабинетах, крал досье, подслушивал телефонные разговоры и слал тебе обличающие сведения, девяносто девять процентов их ты передавал олимпийцам для шантажа и давления на либеральных политических деятелей и газетчиков, а один процент - дезертирам. Прекрасно, Майк. Поздравляю тебя.

Горджо поглядел на него, как на помешанного.

- Уильямс, вы меня с кем-то спутали. Я вовсе не Джо Маркони. Этой фотографии не было в стойбенвиллском ежегоднике... - Он прикусил язык.

- Стойбенвилл? Откуда ты знаешь, что я имел в виду стойбенвиллский ежегодник?

- Гад ты, Уильямс!

- Может быть, - спокойно ответил Уильямс, - но я не дурак, Майк. Ты до сих пор не знаешь, что Лоуэлл появился здесь год назад, потому что внезапно столкнулся с Карлом Ричардсоном. Считалось, что Ричардсон погиб во Вьетнаме, но столько лет спустя оказалось, что он жив и все еще следит за ним. Может, за ним все эти годы следили и олимпийцы? У Лоуэлла возникли подозрения, он приехал в Торонто, чтобы выяснить, кто ты такой, а тебя, естественно, не было. На этот раз он пошел прямо к тебе в твою комнату. У тебя хватило ума скрыться, но ты забыл кое-что. Он увидел ту фотографию, Майк.

Глаза у Горджо блеснули, и Уильямс понял, что попал в точку. Если так, то единственно возможный ответ на загадку шестерых в списке был наконец ясен.

Только бы он не ошибся в расчетах... и Ричардсон подтвердил бы это.

Майк придвинулся вплотную к Уильямсу и зашептал:

- Прощайся с жизнью, Уильямс. Пистолет не под подушкой. - Он вытащил оружие из-за пояса. - Ричардсон будет здесь с минуты на минуту. Сигнализация установлена для него. Я предоставлю ему играть роль хозяина. Может, допьем то, что осталось?

- Прекрасное предложение, - сказал Уильямс, - но несвоевременное. Мне нужно идти.

Он открыл шкаф и надел пальто. Майк сперва опешил, потом шагнул к нему.

- Ты никуда не пойдешь!

Уильямс улыбнулся, открыл дверь и вышел. Он понимал, что Горджо не посмеет выстрелить, побоится полиции. Эту грязную работу должен был выполнить Карл Ричардсон, а не подсаженный к дезертирам олимпиец.

"Пежо" стоял примерно в ста футах. На полпути к нему Уильямс обернулся и увидел, что Горджо стоит в дверях, колеблясь, рискнуть или нет, а расстояние между ними все увеличивалось. Потом Горджо принял ошибочное решение. Он вскинул пистолет и нажал спуск. Выстрел гулко прогремел на тихой улице, но Уильямс резко пригнулся и забежал за стоящие машины. Отперев "пежо", он завел мотор. Горджо бежал по тротуару к нему. Колеса машины забуксовали в снегу, и Уильямс не мог тронуться с места. Горджо поднял на бегу пистолет, поскользнулся и растянулся во весь рост.

Пистолет заскользил по асфальту. Когда Уильямс наконец тронулся, в него едва не врезался мчавшийся автомобиль. Гневно взглянув на водителя, он увидел, что это Карл Ричардсон.

Маркони вскочил и бросился к пистолету. Ричардсон с первого взгляда оценил положение - двери были открыты, люди глядели в окна, - прибавил газу и на первом перекрестке свернул. Уильямс, едва удержавшись на повороте, помчался следом. Он твердо решил, что на сей раз Ричардсон от него не уйдет.

Впереди мерцали хвостовые огни машины Ричардсона. Куда он едет? На юг, к Гамильтону? Нет. Машина съехала с главной магистрали, свернула налево, и они понеслись по обледенелой дороге на север, к горам.

Уильямс был безоружен, правда, Ричардсон не мог этого знать; и все же было самоубийство ехать за ним в безлюдные горы, где Ричардсону ничего не стоило остановиться и убить его с близкого расстояния. Но от того, сможет ли он как-то остановить Ричардсона, не боясь пули, и выведать, что ему известно, возможно, зависела жизнь трех человек.

Внезапно хвостовые огни исчезли. Уильямс миновал заснеженный поворот, но впереди их не было. Потом он понял, что Ричардсон выключил свет, ночью на темной дороге это было опасно, хотя за полчаса навстречу не проехало ни одной машины.

Очевидно, Ричардсон замыслил какой-то трюк.

Они были уже в горах, дорога шла вверх над крутыми склонами. Тучи разошлись, и в свете луны Уильямс разглядел машину Ричардсона, темную тень, заполнявшую дорогу.

Ричардсон делал именно то, чего опасался Уильямс. Он заманивал его повыше в горы, где мог устроить засаду и убить преследователя, когда тот подъедет.

И Уильямс пошел на хитрость. Он до отказа выжал акселератор, извилистая дорога шла по краю обрыва, это был большой риск, но он все приближался и приближался к Ричардсону, а потом изо всех сил нажал на клаксон и, посигналив пять минут, остановился у обочины.

Ричардсон услышал гудок и подумал: что за черт! Он сигналит мне. Но что это может значить? Нуждается в помощи? Помощь! Ричардсон был уверен только в одном:

здесь, на открытом месте, он убьет Уильямса. И никакие хитрости, как в Центральном парке, его не спасут.

Но скорость он сбавил. Сигнал. Он должен что-то означать. Может, Уильямс предупреждает его? Может, у него в машине есть радио и он услышал, что дорога где-то впереди перекрыта?

Ричардсон подъехал к площадке, где стояли тракторы дорожных строителей, включил заднюю скорость, въехал между двумя тракторами, потом ухитрился сделать поворот и очень-очень медленно поехал вниз. "Люгер" лежал у него на коленях.

И тут осознал, что делает. Этот проклятый Уильямс опять схитрил. Поставил его в положение обороняющегося. Опасность ситуации внезапно стала ясна ему. Если Уильямс вылез из машины и поджидает его наверху, на обрыве, и если у него есть пистолет...

Сукин сын! Ричардсон в отчаянии огляделся и понял, что на такой узкой дороге невозможно развернуться снова, а потом увидел "пежо", стоящий поперек дороги меньше чем в тридцати футах. Он был в ловушке!

Гудок машины Уильямса не умолкал. И Ричардсон внезапно увидел, что за рулем в ней нет никого. Видимо, Уильямс сел на пол или чем-то закрепил клаксон. Но для чего ему сигналить?

Вот тут-то Уильямс недооценил опыт и мастерство бывшего "зеленого берета". Хотя Ричардсон не совсем понимал, что происходит, он знал что-то происходит и этот сигнал предназначен сбить его с толку. Взяв из ящика для перчаток две гранаты, уложенные в ватный чехол, Ричардсон быстро выскочил в левую дверцу и бросил гранату в машину Уильямса.

Внутри "пежо" полыхнул слепящий взрыв, зазвенели стекла, и Ричардсон, ощутив внезапный удар, упал навзничь. Проклятый осколок металла от разорванной машины пролетел тридцать футов и угодил ему в грудь! Он лежал, сжимая вторую гранату и проклиная свою глупость, а Уильямс с шорохом спускался по откосу холма.

Он нагнулся над лежавшим и без труда обезоружил его.

- Возьму ее, пока вы снова не подорвались, Ричардсон. - И, перешагнув через него, открыл дверцу его машины.

Лежавший застонал, и Уильямс увидел в его взгляде страх. Агент ЦРУ негромко спросил:

- Вы хотите бросить меня здесь?

- Почему бы нет? - ответил Уильямс. - Вы бросили бы меня... разорванным на куски.