Алекс Норк - Замок у моря

Пэро резко повернулся к Уиттону:

— Снимите бинт!

Все взгляды устремились в ту сторону, и даже сидевший рядом Кагерли затаил дыхание.

Некоторое время Мэтью Уиттон стоял, неподвижно опершись на камин.

Что-то произошло с его лицом. Оно передавало спокойную уверенность, которая совершенно не шла к теперешним обстоятельствам. Он смотрел на Пэро, но мне показалось, что его взгляд проходит дальше, и дальше стен этой комнаты и замка.

Затем новое выражение возникло в глубине его глаз. Как будто другой неизвестный нам человек с любопытством посмотрел вдруг сначала на Пэро, а потом на всех остальных.

Он поднял перевязанную руку ладонью к зрителям, освободил край повязки и начал, кругообразно взмахивая рукой, стряхивать бинт.

Все, как завороженные, смотрели на спадающие кольцами полоски материи.

Вот, их свободный конец уже приблизился к полу.

Мэтью Уиттон сделал последний взмах рукой и… во всю его ладонь багровым пятном показалась едва зажившая рана!

Звук, похожий на шелест листьев от ветра, пробежал по комнате.

Я не успел еще вполне оценить случившееся, как услышал над собой голос лейтенанта Кагерли:

— Мэтью Уиттон! Именем закона, объявляю вам, вы арестованы!

Рука Уиттона легла на камин, и мне подумалось, что он хочет на него опереться, но произошло вдруг нечто неожиданное и совсем иное. Камин бесшумно сдвинулся в сторону, обнажив за собой черную пустоту потайного хода.

Не мысли, а обретенная в военные годы реакция заставила меня стремительно действовать. В одно мгновение я оказался на ногах с браунингом в руке. И Кагерли, одновременно со мной, выхватил свое оружие!

На лице Уиттона появилась ироническая улыбка:

— Вы ничего не успеете сделать, — произнес он, едва разжимая губы. И оба мы почувствовали, что это правда.

Наше положение оказалось до крайности нелепым. Стрелять в безоружного человека, прежде чем он попробует скрыться, было нельзя, и вместе с тем он мог в любой момент сделать шаг и исчезнуть.

Уиттон спокойно смотрел на два направленных на него ствола. Несколько секунд в полной тишине длилась эта томительная пауза. Я с испугом начал ощущать возникающую дрожь в напряженной руке, нужно было срочно что-то делать.

— Предлагаю вам выход из положения, — внезапно проговорил Уиттон. — Пусть капитан Дастингс один останется в этой комнате, и я даю слово, что не предприму попыток к бегству.

Меня поразили его слова.

Скосив глаза на лейтенанта, я сразу понял, что он собирается послать такое предложение подальше, и уже приоткрыл для этого рот, однако Пэро его опередил.

— Давайте так и сделаем, лейтенант, — решительно заявил он, — на моего друга можно положиться. Ему ведь приходилось бывать и в более серьезных переделках.

И не оставляя другим времени на раздумье, Пэро быстро направился к двери, увлекая всех за собой.

Конечно, во время войны мне действительно пришлось не раз переживать страшные минуты, когда жизнь повисала на волоске и только случай приносил спасение, но я готов был поклясться, что никогда еще не находился в столь странной и непонятной для себя ситуации.

Лейтенант Кагерли последним покинул комнату и, закрывая за собой дверь, попытался взглядом меня приободрить, но вышло только хуже — на его лице изобразилась растерянная гримаса. Однако, как только закрылась дверь, все мое внимание перешло на Уиттона. Он был близко, на расстоянии примерно шести шагов.

Кажется, он даже не пошевелился за время, пока люди покидали комнату. И странное дело, я поймал себя на том, что не испытываю ненависти к этому человеку. А правильнее было бы сказать — злодею, отправившего на тот свет троих, не считая его неудавшихся планов и исковерканной судьбы Майкла Холборна. Я попробовал пробудить в себе это чувство неприязни, но столкнулся со спокойными человеческими глазами.

— Я понимаю, капитан, вас удивило мое предложение остаться наедине. И вы желали бы знать — чего я хочу? — Он демонстративно заложил руки за спину и посмотрел на направленный на него пистолет. — Хочу, прежде всего, сказать, что не сделаю попытки напасть на вас. И еще скажу сразу, что ваш гениальный приятель абсолютно точно здесь все описал.

Внутри меня опять возникло протестующее чувство от невозможности соединить бесчеловечное с человеком, и, видимо, почувствовав это, Уиттон утвердительно кивнул головой:

— Да, капитан, в человеке сходятся крайности. И не удивляйтесь, если я скажу, что по-своему даже любил этих людей.

— Тогда почему вы это делали?! — почти закричал я, отказываясь понимать такие слова.

— У каждого человека своя судьба, мистер Дастингс, — тихо, но уверенно ответил он. — Во мне смешалась кровь Ланкастеров и Йорков. И так же безуспешно как они, я боролся всю жизнь сам с собой. — В его ясных глазах появился странный далекий свет. — У нас с Ричардом III общие предки и общая кровь. Трудно ее преодолеть. Вы удивлены? Тем не менее, это так. Моя мать в молодости навсегда покинула родовое поместье Йорков на юге Англии. Знаю только, что она до конца дней считала себя оскорбленной своим семейством. — Его голова гордо приподнялась, а голос стал громче. — Жизнь трагична по своей сути, капитан, и это всегда было моим главным ее ощущением. И смерть играет в ней законную роль, она участвует в борьбе каждого человека за свое единственное место. Так было всегда, и прошедшее с нами. Вы настоящий англичанин, капитан. И когда-то ваши предки простыми латниками воевали по разные стороны, за алую и за белую розу. И гибли, оставляя богу судить их правоту. Так неужели же вы позволите судить меня бульварным газетенкам и обывателям в уличных кафе и пабах, отдадите на развлечение толпе? — Он сделал ко мне три шага и протянул руку. — Дайте мне ваш пистолет, и совесть никогда не осудит вас за это!

Я и сейчас, как и тогда, смутно помню все затем происшедшее. Какой-то туман парализовал мое сознание, пропало чувство времени и странные невиданные прежде люди замелькали в воображении. Их было очень много, и каждый стремился сказать мне те же сказанные Уиттоном слова. Потом время стало возвращаться, и люди в комнате задвигались и громко заговорили. Гражданские и в полицейской форме. А рядом оказался Пэро, который внимательно смотрел на меня и спрашивал:

— С вами все в порядке, мой друг?

Окончательно приходя в себя, я понял, что он спрашивает это уже в третий раз.

— Со мной? Да-да, не беспокойтесь…

Теперь я увидел Уиттона. Мертвого, на полу, в трех шагах от меня. С небольшой продолговатой лужицей крови у виска. Очень темной.

— Какое счастье, что он не выстрелил в вас, капитан! — Кагерли взволнованно потряс меня за плечи. — Случилось именно то, чего я больше всего боялся, он вырвал у вас оружие. — Вошел полицейский с носилками, и лейтенант, отпустив мои плечи, дал знак укладывать тело. — Он был дьявольски силен, этот страшный человек! — сказал он, поворачиваясь снова к нам, но вдруг беспокойно и будто пытаясь что-то понять, сморщил лоб. Простояв так несколько секунд, он медленно с недоумением произнес: — Однако позвольте, но я ведь знал его более двадцати лет…

Оставаться дольше в комнате уже не было причин. Мы вышли в холл и, словно провожая нас, каминные часы пробили девять.

— Ваш пистолет, капитан, — Кагерли протянул мне мой браунинг и, кажется, хотел что-то сказать, но подошедший полицейский отвлек его:

— Тут появился какой-то господин, сэр. Утверждает, что вы пригласили его к девяти часам.

— Я никого не приглашал.

— Простите, лейтенант, я пригласил этого человека, — вмешался Пэро, — пускай он войдет.

Полицейский направился к двери, а я заметил, что вокруг нас собрались и все остальные: Джеральд, Каспер, доктор и Бета. Судя по лицам, они едва пришли в себя.

Тем не менее, пользуясь паузой, Джеральд подошел и протянул Пэро руку:

— Позвольте поблагодарить вас, мсье, вы так много для меня сделали, вы спасли меня от тюрьмы.

— И примите, пожалуйста, нашу благодарность, — Бета улыбнулась и развела руками, показывая на отца и Каспера. — Мы все теперь можем продолжать жить как честные люди. Я раньше и не подозревала, что это так приятно.

Пэро галантно в ответ поклонился:

— Да, господа, история подошла к концу. Осталось только представить вам еще одно ее действующее лицо. Сэр Майкл Холборн!

Он повернулся в сторону входной двери, и все увидели стоявшего там вместе с полицейским пожилого человека. Среднего роста, аккуратно, но очень скромно одетого.

— Прошу вас, сэр Майкл! — пригласил Пэро. — Ведь вы у себя дома.

История действительно подошла к концу, хотя, написав эти слова, я невольно вздрогнул. В воображении мелькнуло лицо Уиттона и мне показалось, я услышал его уверенный голос: «История никуда не уходит, прошлое — с нами».