Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

— Э-э-э… — кое-что вспомнила я.

— Что за — э-э-э? — требовательно прищурилась Алка.

— Э-э-это тебе не понравится, — предупредила я.

— Так я и знала, что зеленый мне не идет! — расстроилась подружка, неприязненно оглядев свое новое платьице.

— Это не зеленый, а цвет лайма, и он тебе очень к лицу! Хотя вообще-то платье тут ни при чем, я имела в виду: тебе не понравится то, о чем я думаю. — Я собралась с духом и призналась: — Кажется, я знаю, где живет Кулишевская.

— Так это же здорово! Как ты узнала?

— Я видела, где ночует красный «Пежо».

— Но в нашем городе не одна такая машина. Это мог быть совсем чужой красный «Пежо», — заметила Алка.

Бывшие отличницы жутко рассудительные:

— И, кстати, почему ты решила, что мне это не понравится?

Ага, жутко рассудительные и страшно въедливые. Отчего сами же и страдают.

Я вздохнула и призналась:

— Потому что рядом с тем красным «Пежо» ночевала машина Зямы.

Трошкина затихла на целую минуту, не меньше. Я тоже молчала — сочувствовала.

Потом Алка повернулась так резко, что я услышала, как зазвенели осколки ее разбитого сердца, и меня посетило (не в первый, впрочем, раз) могучее желание совершить братоубийство.

— Ну, чего стоим? — обернувшись на ходу, серым ватным голосом прошуршала убитая горем Трошкина. — Показывай дорогу!

«Сейчас прольется чья-то кровь! — опасливо зашептал мой внутренний голос. — Боюсь, Тамара Руслановна не надолго переживет супруга!»

«Нет, бабу Алка не тронет, — решила я. — А вот Зяме из соображений личной безопасности лучше бы некоторое время не попадаться нам на глаза!»

Я догнала подружку и повела ее на трамвайную остановку.

Двор-коробка был таким, какие мне не нравятся: гибрид собачьей будки и скалистого обрыва, продырявленного тысячами нор с галдящими чайками, только вместо моря, которое скрасило бы картину, серел квадрат асфальта. По периметру он был так плотно заставлен автомобилями, что я не могла понять, каким образом детишки попадают в свою песочницу, а бабушки на бельевую площадку в самом центре двора?

Воображение тут же нарисовало отряд малолеток, ползущих под машинами с совочками в зубах и ведерками на головах, и старушек, десантирующихся с балконов в заданный квадрат на расправленных пододеяльниках, в бронепанцирях из эмалированных тазов и с выбивалками для ковров на изготовку.

— Ну? Где она? — проутюжив мозаику из автомобильных спин тяжелым взглядом, спросила Трошкина.

Я не успела переключиться и домыслила планирующей на пододеяльнике бабусе халат с карманами, полными разноцветных пластмассовых прищепок, и набедренную кобуру с отборными семечками.

— Где красная машина? — уточнила запрос сердитая Трошкина и зловеще размяла пальцы.

— Не знаю, — честно сказала я. — Надо, как в прошлый раз, из первого подъезда посмотреть, с четвертого этажа.

— Это от Сараховой, что ли?

— Ага.

Я с ускорением зашагала к подъезду, но справедливый упрек меня настиг:

— И все это время ты знала!

— Всего лишь подозревала, — обернувшись, я на ходу послала разгневанной подруге виноватую улыбку. — В конце концов, в нашем городе действительно много красных машин!

— Ну, да, ну, да, не счесть алмазов в каменных пещерах! — фыркнула начитанная Трошкина, но развивать тему моего подлого предательства пока не стала.

Мы поднялись на четвертый с половиной этаж — почти к квартире Маруси Сараховой — и оттуда внимательно осмотрели доступный взору сектор двора через окно на лестничной площадке.

Красного «Пежо» в стаде четырехколесных друзей не наблюдалось.

— Врешь, не уйдешь. — Трошкина выхватила из кармана мобильник, как пистолет.

Определенно этот дом и двор провоцировали мирных граждан на поведение в стиле милитари.

— Мария, привет, у меня к тебе важный вопрос! — напористо сказала Алка неведомо кому.

— Трошкина, это ты?! — завопил этот, сразу перестав быть неведомым, — Маруся Сарахова!

Я поежилась.

— А Кузнецова не с тобой?!

Алка покосилась на меня, я энергично помотала головой.

— Нет, со мной Матрена Тимофеевна, а что?

— А то, что Кузнецова за меня кого-то убила! То есть вместо меня убила, то есть убила под моим именем! — возбужденно сообщила Сарахова. — Слушай, это как называется, а? Я, может, сама хочу кого-нибудь убить, из последних сил удерживаюсь!

— Очень хорошо тебя понимаю, — вставила Алка и снова покосилась на меня. — Предлагаю объединить усилия и убить Кузнецову.

— А Матрена Тимофеевна против! — пропищала я, тревожно окая, и прошипела Алке в ухо: — Ты же не за тем ей звонишь, чтобы найти себе подельницу на мокруху?!

— Хм, я подумаю над твоим предложением, — ответила Трошкиной Маруся, и по голосу чувствовалось, что мысль о моем убийстве ей не противна.

Я поморщилась.

— А пока ответь мне на вопрос: ты знаешь Тамару Руслановну Кулишевскую? — наконец перешла к делу Трошкина.

— Вроде нет. А ты и ее убить хочешь?

— Провидица! — тихо восхитилась я, и теперь уже Алка скривилась.

— Уверена, что не знаешь? Это такая брюнетистая фифа на красном «Пежо», — подсказала она Сараховой.

— О, красный «Пежо» я отлично знаю! — обрадовалась та. — Вечно торчит под нашими окнами, мое парковочное место занимает, так что для убийства этой фифы я давно уже созрела!

— А сейчас не торчит, — вздохнула Алка.

— Что?

— «Пежо». Он не торчит под твоими окнами.

— Значит, «Субару» торчит. Или «Лендровер». У этой фифы с мужем на двоих три классные тачки, а в гаражных боксах в подвале под домом больше двух машин не помещается, — объяснила Маруся. — Поэтому или красный «Пежо», или желтая «Субару», или синий «Лендровер» обязательно во дворе ночует.

Мы с Трошкиной так резко прянули к окну, что чуть не десантировались из него, как воображаемые старушки, только без тазов и пододеяльников.

— Точно, есть тут синий «Лендровер»! — обрадовалась Алка. — Ха, это небось осиротевшая мужняя машинка под открытым небом кукует, а свои любимые игрушечки фифа заботливо в гаражик загнала!

— Постой, Трошкина, а откуда ты знаешь, что там стоит под моими окнами? — спохватилась Сарахова.

Это был неудобный вопрос, и Алка находчиво заглушила его бормотанием:

— Маруся, я тебя не слышу, что-то со связью, ты пропадаешь… Все, пропала! — Она спрятала телефон и посмотрела на меня. — А что, Матрена Тимофеевна, не взглянуть ли нам на синий «Лендровер» поближе?

— Сама ты Матрена, — буркнула я, но взглянуть не отказалась, и мы снова вышли во двор.

Было ветрено, на доске объявлений ЖЭКа трепетали объявления с угрозами в адрес должников и большой цветной плакат, анонсирующий гастроли юной певицы Дариши. Хорошенькая улыбчивая девочка тискала в пальцах перевернутый бумажный стаканчик. Зачем — не знаю. Может, показывала, что стаканчик уже пуст? Интересно, а что там было? Я поняла, что совершенно не в курсе, чем нынче питают вдохновение звезды российской эстрады.

Зато мы с Трошкиной знали вечную классику.

— Выпьем с горя, где же кружка, сердцу будет веселей! — процитировала Алка, поглядев на девочку со стаканчиком, и зябко поежилась.

Тут синий «Лендровер» будто почувствовал, что надо бы ему активизироваться, пока мы не околели, и ожил — моргнул огнями и коротко продудел.

— Разблокировался! — сообразила я и попятилась в темный угол у почтовых ящиков. — Алка, сейчас мы увидим Кулишевскую!

— Это же не ее машина!

— Да, машина ее покойного мужа, но он свое уже отъездил, а родная половинка его прямая наследница, — напомнила я. — Имеет право теперь на мужней тачке раскатывать.

— В права наследования еще вступить нужно, — заспорила зануда-отличница. — О! Видишь, никакая это не Кулишевская!

— А кто?

Я высунулась из подъезда на крылечко и прищурилась, рассматривая некую фигуру отнюдь не во вдовьих одеждах. Ничего черного на ней не было. Среднего роста и непонятного пола персона была интригующе закутана в розовато-коричневое подобие бедуинского бурнуса.

— Кто, кто… Арабский конь в пальто! — в тон моим мыслям проассоциировала Трошкина.

Меж тем неведомое дитя аравийской пустыни приоткрыло водительскую дверь «Лендровера», подобрало полы и приступило к сложному акробатическому этюду, потому что просвет между припаркованными бок о бок машинами был чисто символическим.

— А, нет, не конь! Это кобыла! — хищно обрадовалась зоркая Алка, разглядев под шелками лакированную туфлю со сверкающей стразами пряжкой.

— Блестящие камешки — визитка мадам Кулишевской! — сообразила я и дернула подружку за руку. — Трошкина, бежим ловить машину!

— Ты с ума сошла? Мы вдвоем не удержим «Лендровер», в нем же сотни лошадей!