Наталья Андреева - Я стану тобой

– Со светом-то лучше. Как-то спокойнее. Фокус прошел на ура, теперь можно расслабиться.

– Чаю попить, – хихикнула Машенька.

Она снова была похожа на пай-девочку, которая решила во всем слушаться умного взрослого дядю, и изо всех сил старалась ему угодить.

– Запомните оба: ситуация под контролем, – предупредил Тычковский. – Уф! Как же я устал за эти два дня! В жизни так не уставал! Но теперь все позади. Осталась одна маленькая проблемка, но думаю, и она вскоре разрешится. Теперь надо затопить печь, выпить горячего чаю и приступить к лечению. В спокойной обстановке. Вправить вам наконец, девушка, мозги. А то я вижу, что вы поплыли.

– А при чем здесь я? – надула алые губки Машенька.

– Мы с тобой не договорили. Остановились на самом интересном месте. Теперь можем сесть и все обсудить. Но сначала надо согреться. Поесть хотя бы. Времени у нас полно. Ночь, сдается мне, будет долгой.

За дверью сердито засопел Кит, но промолчал. Страх лишиться пальцев и на другой руке привел его в чувство. Да и Сенька, сволочь, отказался ехать в ночь. И Кит здраво рассудил, что времени до утра и в самом деле полно. Надо успокоиться и действовать наверняка.

– Я все слышу, – предупредил Тычковский и пошел растапливать печь. – Маша, сюда! – крикнул он из-за занавески. – Я хочу, чтобы ты все время была на виду.

Та послушно вышла в кухню.

– Чем я могу помочь? – спросила девушка, опустив глаза.

– Наконец-то! Слышу разумную речь! Собирай на стол. Чашки сполосни. А я пока печь растоплю.

Машенька кивнула и засуетилась. Вскоре в печи затрещали дрова. Стало гораздо уютнее. Кит сидел тихо и не делал больше попыток выбраться из плена. В общем, обстановка была вполне мирной, домашней, и Тычковский немного расслабился.

Зашипел на плите чайник. Машенька молча резала сало и хлеб. Только когда Тычковский нагнулся над печкой, помешивая кочергой пылающие дрова, она бросила на него взгляд, полный ненависти, но сразу же отвела глаза. «Тут надо хитростью, – подумала она, глядя на кухонный нож в своей слабой руке. – Этот номер не пройдет. Он меня быстро скрутит, а то этим же ножиком и прирежет. И буду я лежать в холодных сенях, как Лида. Мертвая, – она невольно вздрогнула. Потом тоскливо подумала: – А не все ли равно?»

– Уже не холодно, – сказал Тычковский, разгибаясь и прислоняя к горячему печному боку кочергу. – Ты бы сняла шубу.

Машенька послушно скинула норковый полушубок. «Главное – его не раздражать».

– Сейчас закипит чайник, – неожиданно улыбнулся Тычковский. – Садись. На чем мы там с тобой остановились?

Она поспешно села и сложила руки на коленях, изображая послушную девочку. Он же все время напряженно к чему-то прислушивался. Машенька подумала, что сторожит Кита. Но в маленькой комнате было тихо. Тогда что происходит? Чего он ждет?

– Да, на чем? – невинно посмотрела на Тычковского Машенька.

– На знакомствах по Интернету. Почему это так тебя зацепило?

Машенька молчала.

– Если ты будешь молчать, я применю силу. Либо ты со мной общаешься, либо… – он угрожающе замолчал.

– Я… Я была влюблена. – Машенька судорожно сглотнула. – По Интернету. Мне было семнадцать, – поспешно добавила она.

– И… что?

– Ничего. Мы так и не встретились.

– Давай-ка поподробнее. Я теперь знаю, что сдернуло Лидию. Она вновь увидела человека, который шесть лет назад зверски убил ее дочь. И как она, бедняжка, ни старалась удержаться от искушения, как ни молилась мысленно Господу, прося вразумить ее, несчастную, но простить убийцу обожаемой дочери Лидия так и не смогла. Это было сильнее ее.

– И ты ее…

– Пришлось, – коротко ответил Тычковский. – Она открыла на меня охоту. Я понял, что либо я ее, либо она меня. Что касается Левы, то с ним все понятно. У него рецидив болезни, и вид изрубленного трупа привел в действие спусковой механизм. Впечатлительная натура, больная психика. Он предпочел вновь уйти в придуманный мир, где все ненастоящее, и трупы, и кровь. Микоша алкоголик, с этим тоже все ясно. Алкогольный психоз напрочь отшибает мозги. Кит «узнал от гипнотизера правду». Похоже, его просто использовали, но он сорвался. Ярость помутила его разум. А вот что произошло с тобой… Что послужило причиной нервного срыва? Неужели только метель? Неустойчивая погода?

– Я, похоже, обозналась.

– Обозналась?

– Хорошо, я расскажу. Только чаю себе налью. Слышите? Чайник вскипел.

Вода, вытекая из закипающего чайника, попадала на раскаленную плиту. Неприятный шипящий звук, который раньше раздражал, теперь согревал душу. В этом было что-то земное, человеческое. Домашнее. Уютно потрескивали дрова в печи, шипел вскипевший чайник, в доме опять горел свет. Машенька встала.

– Вам налить чаю? – спросила она.

– Буду признателен.

– Вы совсем не похожи на убийцу. – Машенька подошла к плите, мельком бросив взгляд на стоящую у печи кочергу, и сняла чайник.

«У меня будет только один шанс, – подумала она. – Еще рано. Он должен мне доверять».

– А как, по-твоему, выглядят убийцы? – усмехнулся Тычковский.

– Я не знаю, – смутилась Машенька. – Или теперь знаю?

Она налила кипятку в две чашки, расписанные розами, куда Тычковский опустил пакетики с заваркой. Парадный Лидин сервиз. Ей он теперь больше не понадобится. Подумав об этом, Машенька расстроилась. Как же это несправедливо! Люди умирают, а вещи остаются. Ах, эти равнодушные вещи. Им все равно, кому служить. Вот сидит человек, убивший Лидию, пьет чай из ее любимой чашки с розами, и – ничего! Даже не обжегся. Она кинула на Тычковского взгляд, полный ненависти, и понесла чайник обратно к плите. Поставила его, украдкой посмотрела на прислоненную к печи кочергу, примериваясь.

«А как еще? – подумала она. На ум ничего другого не приходило. Машенька машинально сжала и разжала правую руку, проверяя, как работают пальцы. Отогрелись ли. – У меня только одна попытка. – И тут же: – А надо мне это? Может, лучше умереть?» В голове мелькнула мысль о бессмысленности существования. За каких-нибудь пару секунд Машенька вспомнила все три неудачные попытки самоубийства. Может, пора наконец поставить точку? Но потом она вспомнила, что он убил Лиду. И не только ее. В жизни надо совершить хоть что-нибудь значащее. К примеру, отомстить маньяку за всех убитых им женщин. Это ведь важно. Это Поступок с большой буквы.

«Я сделаю это», – решила Машенька.

Она мысленно собралась с силами и вернулась за стол. Подвинула к себе дымящуюся чашку и приготовилась слушать.

– Ты тоже мало похожа на сумасшедшую, хотя я их достаточно повидал, – размеренно сказал маньяк. – Ты ведь совсем не дурочка, а упорно под нее, что называется, косишь. Если бы я был врачом, я бы сказал, что твой случай запущенный и весьма сложный. Вместо того чтобы заняться делом, ты постоянно выдумываешь себе несчастья. Есть такой тип людей. Они словно родились на кресте. И слезать с него не собираются, предпочитают страдать. Им кажется, что на их теле сплошные кровоточащие раны, хотя на самом деле это, вот как у тебя, прекрасное тело. – Он бросил взгляд на ее пышную грудь и усмехнулся. Машенька поежилась. – В этих людях природой заложена потребность страдать, чувствовать себя глубоко несчастными, вызывая тем самым недоумение окружающих, потому что внешне все в полном порядке. Вот взять тебя: молодая, красивая, физически абсолютно здоровая, без жилищных и материальных проблем. Казалось бы, живи и радуйся. Так нет. Это против твоей натуры. Если нет повода пострадать, такие люди, как ты, его придумывают. И это не их вина. Они питаются жалостью к себе, это их нормальное состояние. И твои попытки самоубийства… Если бы ты хотела покончить с собой, ты бы это давно сделала. Но ты этого не хочешь, тебе просто надо себя пожалеть и как-то оправдаться в глазах окружающих. Ах, меня три раза вытаскивали с того света! Пожалейте же меня! Нет у тебя никакой несчастной любви. И не было никогда. Тебе поставили ошибочный диагноз и неправильно лечили. Кстати, где?

– Я регулярно хожу на сеансы к психотерапевту, – пролепетала Машенька.

– Я бы выгонял с позором таких шарлатанов. Они ни черта не понимают в психических расстройствах личности. Тебя лечили от несчастной любви, а ее никогда не было. Ты это придумала, как и все остальное. Как невозможность иметь ребенка, потому что ты сумасшедшая. Полная чушь.

– Неправда! – со слезами в голосе крикнула Машенька. – Вы просто не понимаете!

– Да где уж мне.

– Эй, вы там! – крикнул из маленькой комнаты Кит. – Я, между прочим, тоже хочу жрать!

– Может, просунуть в дыру бутерброд? – вопросительно посмотрела на Тычковского Машенька.

– И близко не подходи к двери! Поняла?

– Вы что же, будете караулить меня всю ночь? – насмешливо спросила Машенька.

– Я попытаюсь тебя убедить не выпускать его. А потом спокойно усну.

– Я даю честное слово, – торжественно сказала Машенька.