Дочки-матери - Павел Алексеевич Астахов

– Я не помню. Настя проснулась, и я сказала, чтобы он поторапливался, потому что мне нужно было накормить ее полдником. Я нервничала, потому что не успела закончить заказ. Ждала, когда Сашка придет, чтобы поиграть с Настей, пока я работаю. В общем, я не слушала почти. Какое это имеет значение?

– Мне кажется, самое прямое, – Миронов говорил совершенно спокойно, и самое удивительное, что Лена при этом смотрела чуть ли не ему в рот и молчала. И это старшая сестра, которая всегда всеми командует?

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас объясню. Дальше что было?

Натка пожала плечами:

– Ничего. Я заперла за Сенькой дверь и абсолютно убеждена, что он был со своей спортивной сумкой. Потом я пошла в комнату к Насте и слышала, что он за чем-то вернулся, как будто что-то забыл.

– Что именно?

– Я не знаю. Он проскочил в свою комнату, чем-то там пошуршал, и снова хлопнула дверь. Тренировка у него до пяти сорока пяти, поэтому я была уверена, что в начале седьмого он будет уже дома. Я просто работала за компьютером и не следила за временем. Спохватилась, когда было уже гораздо больше этого времени, что сына до сих пор нет дома. Нет, определенно что-то случилось.

Она хотела было заплакать, но вспомнила про Настюшу и сдержалась.

– Совершенно ничего не случилось, – жестко сказал Миронов. – Совершенно понятно, что ваш сын решил сбежать из дома, чтобы заставить вас волноваться.

– Что? Зачем?

– Господи, Натка, ну, это же очевидно, – вступила в разговор Лена. – Мальчик отчаянно ревнует.

– Что-о-о-о? Лена, ты с ума сошла, что ли? С чего ему ревновать?

– Да с того, что ему кажется, что все ваше внимание занято Настей. Он столько лет был единственным ребенком в семье, самым младшим, если говорить о нас всех, ты принадлежала ему безраздельно, и все внимание Сизовых доставалось тоже ему, и Сашка была только его двоюродной сестрой. А теперь все крутятся вокруг малышки, а ты не слушаешь, когда он рассказывает о важных для него соревнованиях, потому что тебе нужно накормить Настю полдником. Вот он и решил сбежать.

– Лена, что ты говоришь? Куда сбежать?

– Ну, не сбежать, просто исчезнуть на время, чтобы наконец обратить на себя ваше внимание. Он наверняка сидит сейчас у кого-то из знакомых и считает непринятые звонки на телефоне. Представляю, как он расстроился, когда ты не забила тревогу в начале седьмого, а спохватилась спустя полчаса. Ему важно, чтобы вы заволновались и начали его искать, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – растерянно сказала Натка. – Мы же обо всем с ним разговаривали. Я же объясняла ему, что никогда не перестану его любить. А Настя – она просто маленькая, да еще и с трудной судьбой, только поэтому ей внимания сейчас больше.

– Наташ, по-моему, тебе надо снова поговорить с Тамарой Тимофеевной, – покачала головой Лена. – Только в этот раз не о приемном ребенке и своих чувствах, которые с этим связаны, а о переживаниях Арсения. Ему девяти лет еще нет, он совсем ребенок. А на него так много сразу свалилось. Каким бы он ни был ответственным, а эмоции все равно никуда не денешь. Он может все понимать и все равно переживать из-за того, что вам, то есть нам всем, не до него.

– И что делать? – растерянно спросила Натка.

– Сейчас выдохнуть и сообразить, к кому твой сын мог попроситься с ночевкой. Не думаю, что это сильно распространено, так что вариантов не так уж и много.

– Вашему сыну, Наталья, всего девять, – снова вступил в разговор Миронов. – Он вряд ли согласился бы рассказать о своих проблемах посторонним людям, значит, тот, к кому он пошел, – близкий человек, который не удивится, что мальчик пришел ночевать. Есть в вашем окружении такие люди?

– О господи! – воскликнула Натка. – Как же мне в голову-то не пришло.

Дрожащими руками она снова схватила телефон и набрала номер.

– Василий Петрович, добрый вечер, – торопливой скороговоркой сказала она, когда вызываемый абонент взял трубку. – Скажите, Сенька у вас?

– А где ему еще быть поздним-то вечером, если ты к нам его с ночевкой отправила, – удивился Сизов.

– Это он вам сказал? Что я отправила его к вам ночевать?

– Ну да. А что? В первый раз, что ли?

– Нет, не в первый, – выдохнула Натка. Облегчение накатывало стремительно, как морская вода на берег, с макушки стекало к пяткам, унося панику и животный страх. Все хорошо, все живы и здоровы, можно существовать дальше. – Василий Петрович, а дайте ему трубку, пожалуйста.

– Сейчас, Наташенька.

Какое-то время в телефоне слышались шорохи, шаркающие шаги и покашливание старого учителя, потом его голос, зовущий Сеньку, потом еще какое-то шипение и вздохи, а потом более отчетливое сопение и, наконец, немного напуганный, но старающийся сохранять независимость голос сына:

– Да, мам!

Натка молчала, потому что, наверное, впервые в жизни не знала, что сказать. Еще совсем недавно она бы в такой ситуации начала орать, потому что в силу собственной эмоциональности бывала довольно несдержанной. Но как орать, если твой единственный ребенок сбежал из дома, потому что уверен, что тебе на него наплевать. Спросить, неужели ему ее совсем не жалко? Это выглядело довольно унизительно. Прикинуться, что ты не понимаешь, что произошло и почему? Но это не решает проблему, а только загоняет ее вглубь.

– Сень, за тобой приехать или ты до утра у Сизовых останешься? – наконец спросила она.

Теперь молчал сын, видимо, не понимающий, как реагировать на странное материнское спокойствие.

– На чем приехать? – наконец спросил он.

– Костю попрошу, хотя ему на дежурство надо возвращаться. Он с работы сорвался, когда мы решили, что с тобой что-то случилось.

Все-таки, как она ни старалась, а без легкого упрека в голосе обойтись не смогла.

– Со мной ничего не случилось, мам.

– Я бы хотела, чтобы ты приехал. Нам надо поговорить, сын.

– Хорошо, я жду Костю. Только надо Татьяне Ивановне и Василию Петровичу что-то сказать. Они же думают, что я у них ночевать останусь.

– У тебя есть время все им объяснить, как раз пока Костя едет. Сделай это сам, сын.

– Хорошо, – снова сказал Сенька. В голосе его звучало уныние. Кажется, только сейчас он начал понимать, какую кашу заварил.

– Съездишь? – спросила Натка у Таганцева. – Или тебе на работу надо вернуться?

– Я могу съездить, давайте адрес, – встрял в разговор Миронов. Лена с благодарностью посмотрела на него и тихонько взяла под руку. Ластилась.

– Да и мы можем, – тут же сообщила Сашка, – да, Фома?

– Можем, конечно, – тут же согласился тот. – Все равно