Кирилл Казанцев - Черный трафик

Антон обернулся и увидел Костыля, уставившегося на тетку с открытым ртом. И то, что уголовник слышал, очень ему не нравилось. Он полез в карман, вытянул сигарету, чиркнул зажигалкой, еще с минуту смотрел стеклянными глазами на тетку, потом неторопливо повернулся и вышел со двора. Метров через двадцать сменил неторопливую походку на быстрый шаг, а еще через пятьдесят метров побежал. Это надо было понимать так, что Манул и его люди не знали про совместные дела Лажкова и Медницкого. Про дела Лажкова знали, иначе чего бы Костыль заявился на похороны. А вот фамилия Медницкого, да еще упомянутая в таком контексте, Костылю очень не понравилась.

Антон терпеливо вынес процедуру почти до самого конца, пока не подъехал автобус похоронного агентства. Слушать плач и крики матери он уже не стал. Тяжкое это зрелище. К тому же главное он узнал.

Когда кирпичного цвета с ржавыми вкраплениями «Москвич» подрезал черный внедорожник, народ замер на тротуаре в ожидании вселенского катаклизма. Однако здоровенная рожа Лузы, высунувшаяся из приоткрывшейся двери, так и застыла с открытым ртом. Из старенького автомобиля вылез Антон.

— Антоха? — расплылся Луза. — Ты где раздобыл такой унитаз?

— Это не унитаз, Луза, — подходя, пробурчал Антон, — это ветеран отечественного автопрома. Причем заслуженный. Мне Манул срочно нужен.

— Да ты че, — разочарованно протянул парень, — разве его сыщешь, если он не хочет? Он сам звонит и говорит, кто и когда ему нужен.

— Не может такого быть, чтобы ни у кого с ним связи не было. Пошевели мозгами, Луза! Ну, может, у Боцмана есть?

— У Боцмана, может, и есть. Боцман у него как адъютант. А че стряслось-то?

— Костыль был на похоронах одного парня и услышал там про Медницкого нехорошие вещи. Я не хочу, чтобы этого Медницкого раньше времени убили.

В машине что-то шевельнулось, а потом в полумраке затененного салона показалось лицо Манула.

— Интересно, — прищурившись, спросил он, — а почему же ты не хочешь?

При всей своей выдержке Антон на миг все же растерялся. Луза сидел боком на водительском сиденье и виновато хлопал глазами. Антон ему нравился, и обманывать, разыгрывать его было парню неприятно.

— А потому, что его можно использовать, — решил сказать почти правду Антон. — С таким компроматом он и сам подставился, и Евсюкова подставит. Это тебе, Манул, сразу очистит почти все поле боя. С таким компроматом можно и кое-кого, если желание есть, подвинуть. Может, тебе Сачков мешает?

— Обиделся ты на него, что стреляли в тебя? Привыкай. Наше дело без этого не обходится. Сядь в машину, побазарим.

Антон обошел машину и залез на заднее сиденье с другой стороны. Луза тут же приготовился тронуться с места, но Манул остановил его, положив руку на плечо.

— Я вот все думаю, Антоха, голову ломаю. А может, ты мне поможешь, может, я твоими руками жар загребу?

Антон промолчал, ожидая, пока уголовный авторитет закончит свою мысль.

— Твои дружки в Самаре чего-нибудь да стоят. Ты не косись, не косись, я ведь дело говорю. Был бы ты с талантом, как у них, то сейчас в Самаре сидел, а сюда кого попроще прислал. Не так? Вот то-то, Антоха. А если твои приятели с баблом и при больших делах, они должны понимать, что к чему. Короче, Антоха, перебазарь со своими вот о чем. Я «компру» хорошую имею. Нынешнего главу да Буренина можно свалить лихо! Мне не резон самому ввязываться, не по-нашему это, братва может не понять. А вот если твои подпишутся, тогда другое дело. За такое я вам зеленую улицу открою.

— Манул, — тихо сказал Антон, чтобы его не услышал даже Луза, — а ведь ты хочешь и Сачкова отбрить. Мешает он тебе? Жадный очень, долю большую имеет?

Манул посмотрел на Антона, и глаза его блеснули в полумраке недобрым светом. Однако он ничего не ответил. Антон решил, что большим обманом не будет, если согласится, только в дело вступит не самарская братва, а екатеринбургская. Быков, например.

— Хорошо, я переговорю, Манул. Если гарантируешь канал отсюда, то, думаю, разговор будет. И серьезный. Насколько я знаю, они губернатора своего протащили. Опыт есть, могут и согласиться. Только ты с Медницким разберись. Не в смысле накажи его, что налево работал, а, наоборот, собери доказательства. Он человек опасный, хитрый. Так ты и его лично уберешь, и хороший козырь против Евсюкова у тебя будет. Медницкий ведь у него в тайных советниках ходит.

— От бабы своей узнал? — хмыкнул Манул.

— А зачем бы мне нужен был человек в администрации? — пожал плечами Антон. — Представление о раскладе сил я имею, но где-то погорячился и поспешил.

— Сутки я тебе обещаю, никто пальцем не тронет. Но потом — смотри. Дуй отсюда в свою Самару, а оттуда сообщишь решение твоей братвы. Сам больше не приезжай, пусть приедут люди серьезные, которые все разведут на месте. Понял?

— Понял. Завтра утром я тебе отвечу. Кое с кем свяжусь предварительно и скажу, когда отсюда исчезну.

— Утром Луза подгребет к твоему отелю, с ним передашь. Ночевать не бойся, гостей не будет.

Антон кивнул и вылез из машины. Верить или не верить Манулу? Не в смысле безопасной ночевки, а в смысле готовности чужими руками подмять под себя всех противников, заручиться поддержкой нового ставленника и стать полноправным и единственным хозяином всех речных богатств.

Захотелось пить, и Антон отошел к киоску с газировкой. Он не успел взять стакан, как мимо проехала знакомая «Тойота» Саламана, в которой рядом с турком сидел Медницкий. Заметили они кирпичный «Иж-Комби» Антона? Могли и не заметить, потому что машина теперь стояла в ряду таких же стареньких припаркованных машин, а они были заняты важным разговором.

Антон залпом осушил стакан, потому что предчувствия возникли самые нехорошие. «Тойота» притормозила, и Медницкий выскочил на дорогу. Буквально в двух метрах стоял замызганный «уазик-буханка», который сразу напомнил Антону стычку в ночи, когда он пытался укрыться у студентов за городом. Медницкий залез в салон «уазика», машина тотчас же тронулась, причем довольно резво, и свернула на ту улицу, по которой уехал Манул.

Антон прыгнул в старенький «Москвич» и вывел его от тротуара на проезжую часть. Он мысленно просил судьбу, чтобы на дороге не оказалось никаких инспекторов ДПС, потому что гнал машину с нарушением всех правил, которые только можно было нарушить. Через десять минут безумной гонки, когда его все вокруг обкладывали в три с лишним этажа мата, он наконец пристроился за «уазиком», где сидел Медницкий.

Внедорожник Манула они догнали за городом. Антон выложил на сиденье возле себя тот самый «макаров», который отобрал у одного из наблюдателей. Восемь патронов — это и много и мало. Восемь патронов — это восемь жизней, если распорядиться правильно каждым выстрелом. Антон держал между собой и «уазиком» не менее двух машин. Вот внедорожник свернул на проселочную дорогу и скрылся за деревьями, где была хорошая густая лесополоса, а по другую ее сторону шла еще одна слабо накатанная дорога.

Когда «уазик» свернул вслед за машиной Манула, Антон последовал за ними по полевой дороге, где его скрывали деревья. Тут можно было прибавить скорости. Первые выстрелы он услышал минут через пять. Сначала ударила автоматная очередь, потом четко и конкретно хлестнули несколько пистолетных выстрелов, и Антон понял, что уже не слышит звуков моторов. Значит, обе машины остановились? Эх, Манул, в другое бы время… А сейчас ты мне нужен как родной. Сволочь ты старая!

Антон стиснул зубы и бросил свой старенький «Москвич» напролом через густой кустарник и древесный осиновый подрост. У «Москвичей» железный кузов, должен выдержать. Вылетел он на дорогу в тот момент, когда двое здоровенных парней, играя бицепсами, обходили с автоматами внедорожник с двух сторон. Медницкий, размахивая пистолетом, что-то командовал. Внедорожник стоял боком с простреленными колесами, и дверка с пассажирской стороны была открыта.

Антон вывалился в траву, пуская машину на автоматчиков, в которых он узнал тех, кто стрелял в него ночью, когда его задержал участковый. Значит, продались новому хозяину? Продали тебя, Манул, только за сколько сребреников?

Медницкий увидел машину первым, но он был не самым опасным во всей этой троице. Да и умел ли он хорошо стрелять? А вот автоматчики, эти могут разрядить в него пару десятков патронов мгновенно, превратив в дуршлаг. Падая на землю, Антон откатился с линии возможного огня и, пользуясь тем, что от второго бандита его прикрывает машина, выстрелил два раза в первого.

Он давно не стрелял лежа, да еще на боку. Но первая же пуля попала бандиту в бок, вторая, видимо, прошила бицепс и застряла в ребрах с правой стороны. Парень скрючился и стал валиться лицом вниз. Два фонтанчика брызнули перед лицом Антона. Наверное, стрелял Медницкий, но это было пока неважно.