Татьяна Луганцева - Весенний детектив (сборник рассказов)

Он сделал глоток. Вино ударило в голову: то ли потому, что он с утра ничего не ел, то ли оно оказалось слишком крепким, с пряным, жгучим вкусом. В груди разлилась слабость… Неужели она успела что-то добавить в его стаканчик? Не может быть. Он внимательно следил за ее руками – глаз не сводил.

– Простите, – стараясь держаться молодцом, сказал он. – Я на минуточку.

Когда он вышел, она заперла купе и, постояв минутку, последовала его примеру – сначала обшарила карманы пиджака, потом попыталась справиться с замочком портфеля из крокодиловой кожи. Не тут-то было! Оставил бы он портфель, если бы тот легко открывался!

Она села, приложила руку к груди, ощущая сильные удары сердца… и выпила еще вина.

Он не помнил, как добрался до туалета, ополоснул лицо холодной водой… Пришел в себя, только когда в дверь постучали. Он увидел себя в зеркале – стоит перед умывальником, держа в руке бархатный мешочек из ее сумки. Что за дьявольщина? Он торопливо раскрыл мешочек.

Вырвавшиеся у него ругательства совершенно не вязались с содержимым мешочка – овальным золотым футляром тонкой работы с изображением Девы Марии на крышке. Внутри обнаружился кусочек ароматической смолы.

«Ладан. Вот откуда шел этот странный церковный запах!» – догадался он. И тотчас в замутненном сознании всплыли вещи из ее сумки – черный балахон, простая рубаха, шапочка конической формы, деревянное распятие, книги – «Псалтирь», «Требник», «Деяния святых апостолов»… Он не обнаружил там ни одной женской принадлежности: ни косметички, ни кружевного белья, ни модной кофточки, ни яркого шарфика, ни запасных колготок – вообще ничего. И это никак не вязалось с образом его соседки по купе: с ее подчеркнуто чувственной внешностью, стильной прической, меховым розовым болеро от Валентино, умопомрачительными духами, с ее сапфирами, наконец! Дочь олигарха? Он скорее готов был поверить ее словам, чем собственным глазам. Как будто сумка принадлежала другой женщине – монахине или религиозной старухе… Но откуда в ней такая ценная старинная вещица? Какая-то храмовая реликвия?

Ручку двери подергали с другой стороны, и он вышел, едва не столкнувшись с негодующей дамой, которая хотела в туалет.

Поезд мчался на всех парах, вагон мотало, и добраться до купе оказалось непростой задачей. Каждый шаг давался ему с невероятным трудом – голова кружилась, ноги будто налились свинцом.

– Тебе плохо? – томно спросила Незнакомка, обвивая его руками и приникая всем телом. Ее блузка расстегнулась, и сапфир синей звездой лежал в ложбинке между грудей, глаза стали огромными, на половину лица, а губы казались раскрытыми лепестками смертоносного цветка, сладкими и горячими. – Сделай еще глоток!

Золотистый край стаканчика коснулся его губ, и он, не в силах противиться, выпил обжигающую жидкость. Тяжкое оцепенение отпустило его, сменилось эйфорической легкостью, почти невесомостью. Руки женщины порхали над ним, шелковистые волосы приятно щекотали пылающую кожу, поцелуи длились целую вечность, – тысячу раз он умирал и воскресал, исступленно сжимая в объятиях сияющую вакханку, фурию, гарпию, девственницу, языческую царицу, ведьму, весталку, небесную апсару, то целомудренную и кроткую, то неистовую, то робкую, то бесстыдную, разнузданную жрицу любви, птицу в сказочных перьях с радужным хвостом и девичьим лицом – сатанинским, ангельским…

Истощенный любовной страстью, истомленный, измученный, он провалился в забытье, в зияющую бездну, откуда нет возврата…

Радужная птица поднялась с измятого жаркого ложа, почистила перышки и прислушалась к дыханию любовника. Крепко ли спит? Убедившись, что проснется он не скоро, жрица любви занялась портфелем. Теперь у нее было достаточно времени, чтобы справиться с хитрым замочком.

– Хм-м! – вырвалось у нее при виде нескольких карточных колод, увесистой пачки денег, двух паспортов на разные имена, набора отмычек, выкидного ножа…

Так вот кто оказался ее последним мужчиной в мире, который она покидает навсегда! Что ж, он подарил ей незабываемые мгновения и должен быть вознагражден.

Она подняла с пола его брюки, без всяких угрызений совести проверила карманы – золотой футляр с изображением Девы Марии! Ну, разумеется!

Поколебавшись, она засунула футляр обратно, а брюки аккуратно повесила.

Он проснулся в темноте, в духоте, насыщенной запахом яблок и женских духов. Щелкнул выключателем – в изголовье загорелась тусклая лампочка. Кроме него, в купе никого не было. Ему приснился дивный сон, похожий на историю из «Тысячи и одной ночи», или все произошло наяву?

Он огляделся, плохо соображая, где находится и как сюда попал. Поезд? Разве он собирался куда-то ехать? Голова гудела, тело не слушалось, память отказывалась служить. Он со стоном сел, потом встал и приоткрыл окно, впуская сырой холодный ночной воздух. На соседней полке стоял его портфель, а на столике лежала церковная книга с закладкой.

– Требник, – прочитал он, беря ее в руки и открывая на заложенной странице. – «Молитвословия об отгнании злых духов»… Что за бред?

Он потянулся к портфелю, заглянул внутрь, – кажется, все на месте: карты, нож, деньги и какая-то бутылка: че-е-ерт! Откуда здесь бутылка? Он не помнил, покупал ли вино… Вообще-то он предпочитал крепкие напитки – водку, коньяк, виски.

Бутылка была не простая: в золоченой оправе из стеблей, цветков и листьев, с пробкой в виде человеческой головы. Он поднес бутылку к свету – внутри виднелась странная фигурка, похожая на человечка, на дне оставалось чуть-чуть вина. «Мандрагора! – осенило его. – Волшебный корень влюбленных! Согласно поверьям, он вырастает под виселицей из семени казненного, и те, кто попробует его, не смогут жить друг без друга».

Он все вспомнил: женщину, которую встретил в метро, запах духов, низкий бархатный голос, сладкий вкус ее губ, содрогания ее тела… и монашеское одеяние в дорожной сумке. Кто она – колдунья, святая? И где теперь ее искать?

Он не заблуждался на свой счет, никогда не верил в воровскую романтику и знал, что плохо кончит. Но азарт игры, где на кон ставят собственную жизнь, спасал его от скуки. Он открыл странную бутылку и поднес горлышко к губам… Выпить, что ли, до дна? Где-то ему приходилось читать, будто мандрагору еще применяют против одержимости демонами…

Он вспомнил шепот Незнакомки в любовном угаре:

– Ты уверен, что мы существуем?

В самом деле, уверен ли он? Они оба притворялись. Она – монахиней, раскаявшейся блудницей, дочерью олигарха; он – игрок и вор – преуспевающим бизнесменом, светским львом. Сколько у них лиц? Сколько у них душ? И снисходит ли благодать на таких, как они?

«Что, если мне завязать? – подумал он. – Найду ее, если понадобится, украду, увезу силой! Мы поселимся в Вене или Страсбурге, снимем уютную квартирку, повесим в спальне бархатные шторы и будем жить, как добропорядочные буржуа…»

В окно подул ветер с дождем, охладил его горячий лоб, и такая на него навалилась тоска, что захотелось взвыть во весь голос: чтобы обрушились небеса или поезд сошел с рельсов, полетел под откос, вниз, в тартарары, в черную непроглядность весенней ночи.

– Тата? Таточка, это ты?

Она чуть не уронила мобильный. Чашка с кофе, которую она элегантно держала на весу, на блюдце не ставила, накренилась, и кофе выплеснулся на юбку.

– Черт, вот черт возьми!

– Таточка, к чему ты поминаешь черта?

Тата, кое-как приткнув чашку на стол, пятерней стряхивала коричневые пятна с тонкой светлой ткани. С каждым движением получалось все хуже и хуже, пятна расползались и приобретали хвосты, как кометы.

– Тата, ответь мне! Я туда попала, или я не туда попала?!

Тата, плечом придерживая трубку, заскулила жалобно:

– Бабушка, почему ты звонишь с какого-то странного телефона?

В трубке помолчали, а потом сказали тоном оскорбленного царственного достоинства:

– Почему со странного? Я телефонирую с совершенно нормального аппарата! По крайней мере, на вид он совершенно обычный!

– Кто?!

– Телефон, – пояснили в трубке. – А что ты имеешь в виду, когда говоришь, что телефон странный?

Тата шумно выдохнула и перестала отряхивать юбку. Теперь по дороге на совещание придется прикрывать пятно ежедневником, словно ей так удобно – носить ежедневник на бедре, как индийская женщина кувшин.

– Бабушка, что это за номер? Ты что, не дома?

– Ну конечно, нет, моя дорогая.

– Господи, куда тебя понесло?

В трубке фыркнули, но и фырканье было царственное:

– Сегодня рождение у Юлии Цезаревны, разве ты забыла?

Тата понятия не имела, когда именно день рождения у Юлии Цезаревны, лучшей бабушкиной подруги.