Наталья Александрова - Монета Александра Македонского

Спустя час три мага подошли к неприметному зданию из красного кирпича, прильнувшему к городской стене возле храма Шамаша. Над входом в этот дом висела гроздь винограда – примета, по которой прохожие узнавали таверну.

Перед входом в таверну сидел нищий старик, завернутый в грязные лохмотья.

– Добрые господа, – заныл он, увидев приближающихся жрецов. – Подайте несчастному мелкую монетку… хоть четверть сикля… я не ел уже четыре дня…

Высокий маг бросил в протянутую ладонь нищего серебряную монетку и толкнул дверь таверны. Едва он отвернулся от нищего, тот дернул за неприметную веревку, и в заднем помещении таверны звякнул бронзовый колокольчик.

В первой комнате, куда вошли маги, царило спокойствие и благолепие. За низкими деревянными столами (большая роскошь в Вавилоне, где дерево было весьма дорого) сидели по двое и большими компаниями халдеи в ярких одеждах и пышных тюрбанах. Здесь были богатые степенные торговцы, прибывшие из восточных земель с караванами, и местные перекупщики, и менялы с главного рынка, и толковые юристы – знатоки законов, умеющие грамотно составить любой договор. Кто лакомился пахлавой или фруктами, кто пил сладкое финиковое вино, кто обсуждал выгодную торговую сделку.

Все присутствующие повернулись и удивленно уставились на вошедших: эту таверну редко посещали коренные вавилоняне, и уж особенно редко – вавилонские маги, жрецы Мардука.

– Мир вам! – проговорил Мар-бити-ану-Мардук и поискал взглядом хозяина заведения.

– Что вам угодно, добрые господа? – спросил, выскочив из-за стойки, пузатый человек в ярком халдейском кафтане. – У меня есть самое лучшее финиковое вино и спелые винные ягоды…

– Нет, мы пришли сюда не для того, чтобы пить и есть! – сухо ответил ему высокий маг.

– А для чего же, добрые господа? – озабоченно произнес хозяин. – Это таверна, здесь пьют сладкие вина, едят вкусные яства и говорят о делах. Мои соплеменники, халдеи, добрые и честные люди, они соблюдают все законы…

– Я не сомневаюсь в этом, хозяин!

– Так, может, добрым господам нужны женщины? Тогда я проведу вас в заднюю комнату, там у меня есть красивые и ласковые финикиянки, страстные и горячие египтянки, гибкие и нежные мидийки…

– Нет, хозяин, мы пришли не за тем!

– Тогда чем же я могу вам услужить?

– Нам нужно побеседовать с одним из халдейских кудесников, – проговорил второй маг, выступив вперед. – С одним из тех, кто знает тайные заклинания твоего народа.

– Вы пришли не по адресу, добрые господа! – заныл кабатчик. – Я ничего не знаю ни о каких тайных заклинаниях! Я много лет не видел ни одного кудесника! Если кто-то наговорил на меня – это один из моих конкурентов, по злобе и зависти… я честно веду дела и соблюдаю все вавилонские законы… можете спросить господина Ар-магриби-иддина, начальника квартала…

– Мы не сомневаемся в этом, хозяин, – успокоил его Мар-бити-ану-Мардук. – Мы потому и пришли к тебе, что знаем: ты не откажешься помочь служителям Эсагилы.

– Я всей душой готов помочь вам, добрые господа, но что я могу? Клянусь вам, я ничего не знаю о волшебстве… думаю, никаких халдейских кудесников больше нет… это все было в давние времена, при прежнем государе…

– Очень жаль, – проговорил маг, – если бы ты помог нам, мы помогли бы тебе на пять лет освободиться от храмовых налогов. Но раз уж ты ничего не знаешь, поищем другого кабатчика, более осведомленного в вопросах колдовства…

Мар-бити-ану-Мардук повернулся, словно собрался уйти.

– На пять лет, вы сказали? – заинтересованно переспросил кабатчик. – А может быть, на десять? Ну хотя бы на восемь!

– Ты хорошо умеешь торговаться, хозяин! – проговорил жрец с усмешкой. – Пусть будет семь лет. Но ты ведь говорил, что ничего не знаешь о колдовстве!

– Я, может, и не знаю, но в самой дальней комнате моей таверны есть один старый человек, который кое-что знает.

Он открыл дверь, и жрецы вслед за ним вошли во вторую комнату.

Здесь было не так тихо и спокойно, как в первой. За столами сидели молодые халдейские воины, люди из свиты князей, богатая молодежь. Здесь пили крепкую инжирную настойку, играли в кости, время от времени игроки ссорились, раздавались пьяные крики. Посреди комнаты плясала стройная смуглая египтянка.

При появлении магов все головы повернулись к ним, в комнате воцарилось напряженное молчание. Мужчина лет тридцати с густой черной бородой вскочил из-за стола, схватившись за нож, и проговорил, скрипнув зубами:

– Кого ты привел, хозяин? Здесь никогда не было вавилонских собак, особенно этих, храмовых прислужников! Они хуже всех остальных!

Маги попятились, настороженно оглядываясь по сторонам, Мар-бити-ану-Мардук вытащил из-за пазухи короткий кинжал. Кабатчик метнулся вперед, встал перед чернобородым халдеем и примирительно проговорил:

– Успокойся, Сун-иддин, эти господа – мои добрые друзья, они не сделают ничего плохого. Им всего лишь нужно поговорить со своим знакомым… не беспокойся, Сун-иддин, выпей лучше со своими друзьями финикового пива за счет заведения!

– Добрые друзья! – неприязненно проворчал чернобородый. – Знаю я этих добрых друзей! От них не приходится ничего ждать, кроме пакостей!

Однако он убрал свой нож и сел за стол, сверкая глазами, и не успокоился, пока расторопный прислужник не поставил перед ним большой глиняный кувшин с пивом.

Кабатчик повернулся к магам и проговорил вполголоса:

– Наша молодежь очень горячая, но она отходчива. Пойдемте дальше, только не отставайте от меня, а то как бы чего не вышло…

Он прошел в дальний угол комнаты, поднял льняную занавеску, за которой оказался узкий проем, через который можно было попасть в темный коридор, заканчивающийся дверью. Перед этой дверью сидел, скрестив ноги, коренастый толстый человек с единственным черным глазом и длинными волосатыми руками.

– Пропусти нас к старцу, – обратился к одноглазому кабатчик. – У этих господ к нему важное дело.

– Какое дело может быть у прислужников Эсагилы к святому старцу? – хриплым голосом ответил одноглазый. – Я не пропущу их живыми!

– Не горячись, Циклоп! – проговорил кабатчик испуганным, умоляющим голосом. – Это очень достойные господа, они только поговорят со старцем и тут же уйдут!

– Я сказал, что не пропущу их живыми! – отрезал одноглазый. – Если им так нужно пройти – пусть попробуют!

Циклоп сделал неуловимое движение, и в обеих его руках оказалось по тяжелому кривому ножу.

Вдруг из-за двери за спиной одноглазого послышался тонкий, почти детский голос:

– Пропусти их, Циклоп! Я давно их дожидаюсь!

– Слушаю и повинуюсь! – Одноглазый поднялся и нехотя отступил в сторону, освобождая проход к двери.

Кабатчик облегченно перевел дыхание, открыл дверь и посторонился, пропуская своих спутников:

– Проходите, добрые господа! Я сделал все, что мог, а дальше уж вы сами. Я не хочу лишний раз беспокоить святого старца…

Маги прошли в дверь. Для этого им пришлось согнуться, поскольку дверной проем был очень низким. Особенно трудно пришлось Мар-бити-ану-Мардуку из-за его высокого роста.

За дверью оказалась маленькая полутемная комната с низким закопченным потолком. Возле дальней стены на тощем матрасе полулежал маленький худенький человечек в пестрой одежде – то ли ребенок, то ли старик. Он приподнялся на локте и оглядел вошедших прозрачными светлыми глазами.

– Мы пришли к тебе за помощью, святой старец, – заговорил наконец высокий маг.

– Можешь ничего мне не говорить, Мар-бити-ану-Мардук, – перебил его старик. – Я знаю, зачем вы пришли, я жду вас сегодня с самого утра. Вы не торопились.

– Как это возможно? – проговорил второй маг. – Мы сами только недавно решили пойти к тебе!

– Человек часто сам не знает, что будет делать через пять минут, но звезды знают все. Вы, в своем храме, тоже наблюдаете за звездами, так что должны это знать.

В голосе старика звучала откровенная насмешка, но маги предпочли ее не замечать.

– Нам нужна твоя помощь, старец, – проговорил Мар-бити-ану-Мардук, выступив вперед. – Молодой царь Запада совершил святотатство. Он похитил сердце Великого Отца, господина Мардука. По законам Эсагилы святотатство должно быть наказано. До сих пор звезды не благоприятствовали мести, но сейчас они расположились как нужно, так что мы можем совершить отмщение…