Сэм Гэссон - Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

В двадцать один тридцать шесть гневная вспышка Дина всполошила кошку. Милдред спрыгнула с коленей Бруно и стремглав выбежала из дома. В течение минуты на большой скорости кошка оббежала дома на Сэнт-Эндрю-роуд. Затем она остановилась на залитом лунным светом тротуаре. Впервые за время съемки можно было разглядеть ее усы. Они свешивались, словно лапки паука.

Следующие несколько минут кошка патрулировала улицу. Временами на экране мелькал ее белый подбородок. На северной части улицы Милдред подошла к дому и сунула нос в чужую кошачью дверку.

– Любопытная маленькая шельма, правда? – сказала Хелен, но Бруно был слишком увлечен просмотром, чтобы ответить.

Милдред продолжала прогуливаться по улице. Она перешла дорогу, остановилась на южной части улицы и начала обнюхивать мусорные баки и шины автомобилей.

Вскоре внимание кошки привлек дом Раттеров. Ее взгляд был прикован к наружной стене, увитой плющом.

Возможно, Милдред почувствовала в сердце соседского дома глубокое волнение. Ее лапы ощущали убийство, словно первые толчки землетрясения, которое вот-вот должно было начаться.

Немного пробежав и подпрыгнув, Милдред очутилась у стены. Взгляд кошки не отрывался от фасада. Вероятно, она ощущала учащенный пульс дома, а ее чувствительный нос улавливал запах смерти.

– Где в это время был Дин? – спросила Хелен, опершись на кровать Джима.

– В гостиной, вместе с нами, – ответил Бруно.

– Он прав, – сказал Джим, когда Хелен посмотрела на мужа, ожидая подтверждения.

Тут Милдред повернулась, чем-то привлеченная. Показались два глаза с мраморной окраской, принадлежащие либо еще одной кошке, либо лисице, и Милдред помчалась по Сэнт-Эндрю-роуд. Она пробиралась через кустарники, прорывалась в сады, принадлежащие Алану Любопытному и миссис Симнер.

Затем Милдред минуту наслаждалась собственным отражением в пруду, залитом лунным светом.

– Она узнаёт себя! – гордо сообщил Бруно. – Милдред – самая продвинутая кошка на свете! Я верю в ее способности детектива!

Родители не стали с ним спорить даже после того, как кошка, испугавшись собственного отражения, ударила лапой по воде. Брызги заставили ее подпрыгнуть и унестись прочь огромными прыжками. Камера болталась, и была видна луна. На минуту Милдред вскочила на забор. Оттуда открывался прекрасный вид на кухню Раттеров. Затем кошка спрыгнула в сад.

– Всё здесь! – провозгласил Бруно. – Записана вся история убийства! Любопытство не убило кошку! Любопытство помогло раскрыть убийство!

– Тише! – сказал Джим, когда камера сфокусировалась на Поппи Раттер, кажется, увидевшей приближающуюся кошку.

– Она заметила яркие глаза Милдред, – пояснил Бруно. – Они мерцают в темноте.

– Да мы знаем! – ответил Джим. – Тише!

Поискав что-то в холодильнике, Поппи открыла окно и выбросила угощение на улицу. Милдред вскоре обследовала подарок – им оказался вареный цыпленок. Камера запечатлела трапезу.

– Почему каждый считает своим долгом покормить мою кошку? – спросил Бруно. – Я отвечаю за ее рацион!

– Да тише ты! – в унисон зашипели родители.

Когда Милдред закончила наслаждаться цыпленком, ее взгляд переместился на залитую светом кухню. Большие окна позволяли видеть практически все. На кухне появился Терри Раттер, одетый в гавайскую рубашку. Милдред видела, как мужчина подошел к холодильнику и достал бутылку вина.

– Шампанское, – сказал Джим. – Он надеялся помириться с женой. И выпить за возрождение их отношений. А в этой рубашке он делал ей когда-то предложение руки и сердца.

– Хм… – протянула Хелен.

– Хм? – спросил Бруно.

– Да, – ответила Хелен, сморщив нос. – Хм…

Запись была недостаточно четкой, чтобы можно было по губам прочесть диалог супругов. Но по злому выражению лица Терри Раттера и по тому, как он агрессивно нацелил палец на жену, было совершенно ясно, что запланированное воссоединение не состоялось.

– Подойди ближе! – попросил Бруно кошку. – Окно открыто! Если Милдред приблизится, мы услышим, что он говорит.

Отвлеченная чем-то, Милдред отклонилась, и кухня была больше не видна. Кошка отвернулась и начала следить за какой-то невидимой семье Глью добычей.

– Повернись к кухне! – взмолился Бруно, когда Милдред наконец прекратила слежку. – Нам не интересен какой-нибудь ежик!

Словно услышав мольбу хозяина, кошка повернулась. Кухня Раттеров была освещена, словно сцена. Но супруги исчезли.

– Это происходит именно сейчас? – спросила Хелен. – На кухонном полу? И нам просто не видно?

– Слишком рано, – ответил Джим, сверившись со временем на экране.

– Они воссоединились в гостиной, чтобы выпить вина и предаться насилию, – сказал Бруно.

– Бруно! – возмутилась Хелен. – Следи за тем, что говоришь!

Милдред некоторое время обнюхивала траву, на которой лежал кусок цыпленка. Затем кошка заметила птицу, и микрофон запечатлел казнь во всех деталях.

– Я не могу на это смотреть! – сказала Хелен.

Милдред взяла поверженную птицу в зубы. Добыча закрыла камеру, пока кошка ее несла. На экране минуту ничего не происходило. Когда кошка наконец выронила птицу, местоположение прояснилось: кухня семьи Глью.

Камера показала Бруно, который обнаружил Милдред, а когда мальчик осмотрел добычу, кошка от гордости заурчала еще сильнее.

«Противная кошка, – сказал Бруно на записи. Камера моталась влево и вправо, пока кошка выгибалась от удовольствия, а хозяин гладил ее по животику. – Я бы не хотел повстречать тебя ночью».

– А куда потом делась птица? – спросил Бруно.

– Я убрала ее, – ответила Хелен. – Бедное существо!

Вскоре Милдред вышла на улицу, пошла, затем побежала и начала карабкаться по забору, а потом взбираться по желобу. Кошка оказалась на крыше дома Глью. Из-за близости луны цвет записи изменился, став более ярким, но и более холодным.

Пока Милдред вылизывалась, члены семьи Глью молчали. Снова и снова кошка проводила шероховатым языком по шерсти, пока наконец не осталась удовлетворена результатом.

Затем Милдред уставилась на Сэнт-Энрю-роуд. Панорамному обзору мешало строение крыши. Фонарный столб, словно заговорщик, замаскировал бо́льшую часть дома Раттеров, его лучи уменьшили видеозапись и превратили ее в мозаичное пятно.

Милдред продолжила путь. Дойдя до конца террасы, она спустилась, сначала на водосток, а после на крышу сарая.

Вскоре нетерпеливая кошка легко преодолела расстояние между зданиями и вспрыгнула на фасад дома Раттеров, увитый плющом.

– Это я! – воскликнула Хелен, когда Милдред оглянулась и камера оказалась направленной на спальню дома Глью.

Хелен в этот момент расчесывалась.

Потом Милдред снова повернулась. То, что предстало перед глазами зрителей, заставило Бруно вскрикнуть. В гостиной Раттеров, в комнате с красными стенами, разыгралась отвратительная сцена. Под пластиковой люстрой Терри насиловал жену. Несмотря на то что Бруно смотрел на все это не более десяти минут, это было во сто крат хуже всего того, что мальчик когда-либо видел по телевизору. Одной рукой Терри Раттер держал жену за шею, а другой снимал с нее пижамные штаны. А затем, когда Поппи начала сопротивляться, ударил ее по лицу. Женщина упала. Последовал еще один удар, от которого толстое тело Раттера содрогнулось.

Эта сцена ошеломила семью Глью. Их коллективный пульс участился.

– Я всегда говорила, что он свинья! – сказала Хелен.

– Ты была права, – отозвался Джим. – Все еще хуже, чем я себе представлял.

– Я не хочу, чтобы ты на это смотрел, – произнесла Хелен, заметив шок на лице сына. – Думаю, тебе нужно подождать в коридоре.

– Я никуда не пойду! – воскликнул Бруно, вцепившись в кровать.

Хелен посмотрела на мужа, ища поддержки.

– Да он уже все увидел, – пожал плечами Джим.

Милдред снова была в движении, направляясь на север. Она обошла кругом магазин мистера Симнера, затем прошлась по соседским садам. В саду Алана сходила в туалет посреди грядок, а у миссис Симнер стащила лифчик, который сушился на бельевой веревке, и некоторое время тянула его в зубах, словно величайшую драгоценность.

Вскоре Милдред снова пришла в сад Раттеров. Качество записи на этом отрезке времени было очень низким, потому что кошка отчаянно преследовала птицу, или мышь, или еще кого-то малозаметного.

Озаряемая звездами голова Милдред качалась вправо-влево, словно кошка наблюдала за видимым только ей фейерверком. Временами в ее поле зрения оказывалась кухня Раттеров. Запись краткими проблесками демонстрировала непрекращающийся ужас. Нападение на жену не закончилось хуком Терри. Все выглядело как ужасный танец, и его вел муж. Дробилка для перца, поднятая с рабочей поверхности, замерла в воздухе, словно бейсбольная бита. Угол обзора кошки не показывал, у кого именно из супругов было оружие.

– Когда я наутро обыскивал кухню, там не было никакой дробилки для перца, – сказал Джим. – Я почти уверен в этом.