Дарья Калинина - На стрелку с ангелами

Лисица, видимо, уже давно отчаялся воздействовать на свою подругу добром. В его записке не было ни слова про любовь и всяких таких сентиментальных глупостей. И он в конце своей записки лишь сухо посоветовал Кире пройти все же курс капельниц, прописанных ей и Лесе врачом:

«Это необходимо для поправки твоего здоровья. Учти, я проверю».

Вот и все теплое и ласковое, что сумел выжать из себя Лисица в такой ситуации.

Пристыженные девушки искренне пообещали самим себе, что обязательно исправятся и будут вести себя замечательно. Пообещать то же своим кавалерам они не могли. Ни Эдик, ни Лисица упорно не подходили к телефону. Видимо, ребята всерьез обиделись на своих взбалмошных подруг и решили с ними сегодня вообще не разговаривать.

– Если мы хотим помириться с Эдиком и Лисицей, нам надо поехать в больницу на капельницы.

– А потом какое-то время вести себя тихо и скромно.

– Сидеть дома, готовить вкусные обеды и никуда больше не соваться.

Да, такая тактика могла бы принести свои плоды. Но увы… У подруг, помимо желания помириться со своими мужчинами, было и еще одно жгучее и неистребимое желание – докопаться все же до правды в истории тети Лали. И это желание перевешивало в них все другие, может быть, куда более благие мысли.

– Капельницы – они ведь могут и подождать денек-другой.

– А сегодня мы должны пойти на похороны тети Лали, а не в больницу.

– Это наш долг. Это самое меньшее, что мы можем сделать для бедной тети Лали.

– Ведь, как ни крути, а в смерти тети Лали мы тоже немного виноваты.

Но тут уж Леся возмутилась:

– Если тетю Лали убили по наводке Чижа, то нет.

– А если ее убил Вадим, тогда да.

– Ну, хотя бы Тильда нас в этом не винит.

Однако у Тильды и так было очень сложное положение. Ее родные не скрывали своего отношения к Вадиму. В семье уже заочно вынесли молодому человеку приговор – виновен. Но так как сам Вадим был для гнева родни недоступен, всеобщее недовольство пало на голову Тильды.

Как быстро заметили подруги, кроме отца и дяди, все прочие родственники общались с бедняжкой Тильдой весьма натянуто. А многие, в том числе и Родион, не скрывали своего неприязненного отношения, как они считали, к жене преступника.

Конечно, подруги могли бы изменить ситуацию и рассказать о новом подозреваемом, который благодаря им появился у следствия, но интуитивно поняли: сейчас лучше помолчать. Тут собрались люди, которые знали милейшую тетю Лали, мать двоих детей, а вовсе не сбытчицу краденого золота – бедовую Коммерцию.

Никто из людей на кладбище даже не захочет слушать версию о криминальном прошлом тети Лали.

– Скажут, что мы порочим доброе имя покойницы.

– Это еще в самом лучшем случае.

– И доказательств у нас никаких нет. В сущности, все, что мы знаем – это то, что нам рассказал Чиж.

Подруги покосились на Иоанна Варфоломеевича, такого серьезного и даже сурового в своем строгом костюме из черного шелка, сшитом явно на заказ, и поняли, что не стоит даже соваться сейчас к этому человеку. Да еще с рассказами о том, что они знают, что когда-то его жена была любовницей налетчика – грабителя банков и даже владела частью награбленного, которое впоследствии и вложила в развитие бизнеса супруга.

Нет, такие истории не могли понравиться Иоанну Варфоломеевичу и его семейству.

– А между тем Тильда была бы оправдана.

Но пока что подруги могли только встать рядом с Тильдой и по мере сил оградить ее от неприязненного отношения к ней многочисленных родственников. Они были рядом с Тильдой в морге. Они стояли поблизости, пока покойную отпевали в церкви. И именно Кира с Лесей поддержали Тильду, когда та внезапно стала терять сознание на кладбище. Ни брат, ни отец, ни дядя на Тильду в этот момент даже не взглянули. Их взгляды были прикованы к могиле, в которую полетели первые комья земли.

Вид у мужчин был какой-то странный. Помимо скорби, на их лицах читалось еще какое-то выражение. Пожалуй, больше всего тут бы подошло определение – сдержанное одобрение. Случилось то, что должно было случиться. И братья молча наблюдали за концовкой.

Тильда, когда могильщики занялись своим скорбным делом, отошла в сторонку и заплакала:

– Спасибо вам, девочки. Если бы не вы, не знаю, как бы я все это перенесла. Все мои держатся со мной так, словно вина Вадима уже доказана.

– Может, это еще и не он. Вчера нам довелось разговаривать с одним человеком…

Но договорить подругам не удалось. Внезапно они увидели следователя Васькина, пробирающегося к ним. Следователь ловко лавировал между могил и надгробий, и выражение его лица было до того взволнованным, что подруги шестым чувством поняли: следователь имеет при себе какие-то чрезвычайно важные новости.

Васькин подошел к Иоанну Варфломеевичу и о чемто зашептался с ним. После этого выражение лица отца Тильды как бы заразилось от выражения лица следователя. Оно тоже стало взволнованным, и к тому же в нем появилась какая-то торжественность и, пожалуй, безысходность. Иоанн Варфоломеевич долго смотрел на следователя, а затем кивком поблагодарил того за доставленную информацию.

Васькин не стал задерживаться возле вдовца, а смешался с толпой гостей. Через минуту подруги увидели, что он уже беседует с Балтазаром Варфоломеевичем и его женой. И на их лицах также появляется выражение мрачной торжественности и какой-то мстительной радости.

Отец Тильды недолго оставался в замешательстве. Взглядом он обшарил толпу, быстро нашел в ней Тильду и поспешил к ней.

– Мужайся, моя девочка! – спокойным и даже ласковым голосом заговорил он с ней. – Мужайся, моя хорошая.

Его слова возымели свое действие. Тильда задрожала всем телом. Девушка предвидела, что такое ласковое обращение отца предвещает ей еще многие и, возможно, куда как худшие беды.

– Что?.. Что еще случилось, папа?

– Мужайся! Твой муж…

– Что с Вадимом? – дрогнул голос у Тильды. – Что с ним?

– Увы, моя дорогая, он мертв.

Тильда посерела:

– Что?

– Вадим умер вчера вечером, прямо посредине допроса в кабинете следователя.

– Они его убили!

– Вскрытие показало, что это был сердечный приступ.

– Вскрытие?

Тильда издала странный короткий крик, словно ее обожгло болью. Затем ее лицо приняло мертвенно-бледный оттенок, и Тильда упала в обморок. На сей раз это был действительно серьезный приступ, даже дыхание замерло, а сердце перестало биться.

– Она может умереть! – разволновалась Кира. – Надо позвать врача!

Но Тильда задышала вновь. А вместо врача вмиг подобревшая к Тильде родня принялась наперебой совать пострадавшей валокордин, нашатырь и прочие средства первой помощи. Мнение родственников о Тильде резко переменилось. И теперь, вместо возмущенного перешептывания, родственники откровенно жалели Тильду.

– Бедняжка.

– Такая молодая, и уже вдова.

– А ребеночек-то теперь сирота получается!

Тильда открыла глаза не скоро. Но когда открыла, ее первый вопрос был про Вадима:

– Папа… Как это случилось?

– Следователь сказал, что они будут разбираться. Идет служебное расследование. Но никто твоего мужа не бил. Вместе с ним на допросе присутствовал адвокат Вадима.

– Но как он умер?

– Сердечный приступ, говорят.

– И что? Его не смогли откачать?

– Не успели. Когда Вадиму стало плохо, ему сразу же вызвали врача. Но еще до его приезда Вадим скончался.

Эту версию следствия Иоанн Варфоломеевич и озвучил своей дочери, когда та пришла в себя. Но Тильда решительно отмахнулась:

– Ерунда! Ты же знаешь, у Вадима отличное сердце. Он вообще обладает отменным здоровьем… то есть обладал.

И Тильда вновь заплакала.

– Его пытали! Истязали! Уверена, его били, надеясь выбить из него признание! Папа, но теперь-то ты веришь, что Вадим не убивал маму!

– Тильда, давай поговорим об этом дома. Ты же понимаешь, тут не время и не место.

Тильда покорилась. Она опустила голову и дождалась, пока на свежей могиле тети Лали будет установлен временный памятник. Несмотря на то, что земля еще не осела, памятник был тяжелый, мраморный. Он был богато украшен резьбой и гравировкой. А портрет тети Лали – такой молодой, веселой и жизнерадостной – был безмолвным свидетелем той поры, когда эта женщина могла любить и была любима.

Родственники снова принялись шептаться:

– Хотя бы с мужем нашей Лали повезло.

– Да, жила за Иоанном, как за каменной стеной.

– Ни одного дня не работала, а всегда словно сыр в масле каталась.

– Баловал Иоанн свою Лали. Вон и памятник ей какой установил! Сразу видно, любил он ее.

– Да, дядя Иоанн должен костьми лечь, но найти убийцу своей жены.

Сразу же после похорон шокированные новой трагедией в семье Иоанна родственники начали потихоньку двигаться в сторону ресторана, где были накрыты поминальные столы. Им не терпелось за накрытыми столами обсудить новое несчастье. Но из ближайшей родни к покойной в ресторан поехал только Балтазар. Муж, дочь и сын покойной на поминки в ресторан ехать не захотели.