Ирина Мельникова - Дикая Лиза (Муж выходного дня)

Правда, с тех пор она не спускала бдительного взгляда с зятя и Лизы, не слишком представляя, как сможет противостоять тому, чего она даже в мыслях не допускала — их сближению. Но чутьем опытной интриганки она понимала, что это непременно случится. И хотя Виталий всячески демонстрировал свое безразличие, но Зинаида Тимофеевна не раз замечала его быстрые взгляды в сторону Лизы, и они сказали ей гораздо больше, чем его уверения, что он просто благодарен Лизе за спасение малыша. Неминуемое должно было случиться. Все ее доводы и аргументы оказались для зятя пустым звуком. А она слишком поздно поняла, что не до конца осознала, какую опасность несет в себе появление молодой красивой женщины в доме одинокого мужчины.

Конечно, у нее оставалась еще надежда, что до Виталия дойдет, наконец, самое важное: Лиза — женщина не его круга. Помимо постели существуют определенные интересы, отношения с другими людьми, его положение в обществе. Он не может просто так взять и жениться на женщине с сомнительным прошлым и неясным будущим. Где гарантии, что ее контузии не скажутся на здоровье, в первую очередь на психике. Иметь рядом с собой неуравновешенное создание, которому ничего не стоит убить человека? Это уже слишком! Кто знает, как сложатся обстоятельства? В доме хранится оружие, и не захочет ли Лиза применить его в гневе, если кто-то посмеет обидеть или оскорбить ее? В семейной жизни чего только не случается?

Зинаида Тимофеевна больше ни о чем не могла думать. Единственное, в чем она не хотела признаться даже самой себе, в основе всех ее домыслов лежал страх за собственную судьбу. В доме зятя ей не надо было думать, как дотянуть до пенсии, не нужно было заботиться о куске хлеба и искать хотя бы ничтожный заработок, потому что пенсия у нее была крохотной, а она уже привыкла ни в чем себе не отказывать. Чего скрывать, Альвина изрядно баловала ее. Мать донашивала ее одежду, шубу, пользовалась ее украшениями и косметикой. Она привыкла считать себя светской дамой, забыв о том, кем была на самом деле. И возвращаться в Саратов для нее было все равно, что оказаться под поездом. Медленно дряхлеть в одиночестве, дожидаясь смерти, как избавления от постоянных забот и страха перед завтрашним днем? Зинаида Тимофеевна стала просыпаться ночью от жутких кошмаров и долго не могла заснуть от предчувствия новых потрясений в своей, казалось, навсегда устоявшейся жизни.

Самое ужасное, что она выпустила из своих рук рычаг давления на Виталия, которым всегда являлась внучка. Она считала его безотказным. Катя всегда была главной ее защитницей и не позволяла отцу дерзить бабушке даже тогда, когда Альвина сбежала с этим проклятым Тальниковым. Именно тогда благополучная жизнь Зинаиды Тимофеевны дала первую трещину. Каким-то чудом ей удалось остаться в доме. Зять вознамерился выдворить ее из дома, как только узнал, что ее дражайшая дочь рванула в Москву с любовником. Это Виталий, конечно, с трудом, но смог пережить. Но то, что бывшая жена отняла у него сына, которого он так ждал и любил, озлобило зятя настолько, что даже в случае возвращения блудной раскаявшейся овцы в дом, он вряд ли простил бы ее. И согласился на встречу только потому, что Алевтина вознамерилась вернуть ему сына…

К счастью, Лиза научилась не обращать внимания на косые взгляды и колкости Зинаиды Тимофеевны. Дружба с Катей неожиданным образом преобразила ее. Она стала раскованнее, веселее, исчез куда-то ее взгляд исподлобья. Она чаще улыбалась и стала более тщательно следить за собой. Катя научила ее пользоваться косметикой и как-то раз, украдкой, принесла в детскую вечерние наряды матери и туфли на высоких каблуках.

— Здорово! — протянула она в восхищении, когда преображенная Лиза предстала перед ней в великолепном черном платье с обнаженными плечами и спиной. — Давай пройдись! Ты видела по телевизору, как ходят фотомодели? — И девочка прошлась взад-вперед по комнате, демонстрируя знаменитую походку «от бедра».

— Я боюсь! — Лиза смущенно улыбнулась. — Я никогда не ходила на высоких каблуках. Если пойду, то упаду или переломаю их.

— Ты даешь! — уставилась на нее Катя. — Что же ты носила?

— В основном, кроссовки или солдатские ботинки, — улыбнулась Лиза. — Знаешь, они гораздо удобнее, ногу точно не подвернешь!

— Жаль, что у тебя не осталось фотографий. Ты, наверно, классно выглядела в солдатской форме? Я видела в кино про спецназ! Ты тоже носила каску и перчатки такие, «велосипедки»? И бронежилет? Он очень тяжелый?

— Тяжелый! — ответила Лиза и привлекла Катю к себе. — Но женщине больше идут красивые платья и туфли на каблуках, чем каска и бронежилет. Сейчас я сама в этом убедилась.

— Но ты все равно научишь меня стрелять и бегать на лыжах, — Катя отстранилась от нее и требовательно посмотрела Лизе в глаза. — Я говорила с папой. Он очень обрадовался, что мы подружились. И обещал, как только освободится, свозить нас на заимку. Там очень хорошая лыжная трасса. И есть лошади, на которых можно покататься. Ты каталась когда-нибудь на лошади?

— Каталась, — улыбнулась Лиза, — и не просто каталась, скакала взапуски.

— Скажи, — Катя снова прижалась к ней, — ты, правда, ничего не помнишь, что случилось в самолете? Не помнишь мою маму? Ее нельзя было не заметить. Она такая красивая была? Почти, как ты… — Катя судорожно вздохнула. — И дочка! Неужели ты не помнишь свою дочку?

— Не помню, — Лиза виновато посмотрела на девочку, — я бы очень хотела вспомнить, но никак не получается… Врачи говорят, что это, наверно, пройдет… Но, кажется, не слишком в этом уверены.

— Постой, — новая мысль пришла в голову Кате, и глаза ее оживленно блеснули. — Сейчас я тебе что-то покажу. Может, это поможет тебе… — и она, прихрамывая, вышла из комнаты.

Через пару минут она вернулась с большой цветной фотографией в рамке под стеклом. На Лизу смотрела красивая белокурая женщина. Виталий Морозов обнимал ее за плечи, а второй рукой привлек к себе Катю. На снимке девочке было лет десять, не больше. Все семейство выглядело до умопомрачения счастливым и беззаботным.

— Когда мама уехала в Москву, папа страшно рассердился и велел все ее портреты убрать, а тот, который стоял на столе, порвал на клочки. Но я его не послушалась, и он мне до сих пор ничего не говорит. — Девочка провела бережно пальцем по стеклу. — Это мы отдыхали в Сочи, в заводском санатории. — Катя робко заглянула Лизе в глаза. — Ну, что? Узнала? Это моя мама! Правда, очень красивая?

— Очень! Очень красивая! Я думала, ты похожа на папу, а, оказывается, больше на маму. — Ответила Лиза

— Я просто черненькая, как папа, — вздохнула Катя и опять спросила: — Так ты

помнишь ее! — И когда Лиза, виновато улыбнувшись, пожала в ответ плечами, попыталась спрятать от нее покрасневшие глаза. — Я не понимаю, как такое могло случиться?

— Я сама не понимаю, врачи так мудрено это объясняют. — Лиза обняла, прижала ее к себе, и Катя не отстранилась. — Иной раз я думаю, — продолжала Лиза, — что лучше: не помнить те страшные события или все-таки вспомнить? И если вдруг вспомню, смогу ли я их пережить? Гибель мужа, затем дочери… Мне сказали, ее звали Юля. Ей было всего три месяца, а сейчас исполнилось бы пять… Знаешь, Катя, я даже во сне вижу только Сашу. Каким он был маленьким, крошечным совсем, как я кормила его грудью… А, может, я вижу свою дочь, только не узнаю?

— Лиза! Все будет хорошо! Ты не переживай! Никто тебя не выгонит! — Катя шмыгнула носом и вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Сколько захочешь, столько и будешь здесь жить! Прости, что я злилась на тебя! Я многое не понимала! Мне было обидно, что спаслась ты, а не мама! Но ты же не виновата, что так сложилось! Папа говорит, что это уникальный случай. Ты могла много раз погибнуть, но выжила. Наверно, потому, что в твоей жизни было много испытаний, и ты умеешь бороться за свою жизнь. Папа сказал, что ты — редкая женщина, и мне надо многому у тебя учиться.

— Редкая? Твой папа сказал, что я редкая женщина? — поразилась Лиза. — С чего бы это? В последнее время он почти не разговаривает со мной. Я думала, он просто не знает, как от меня избавиться? Сколько проблем у него появилось из-за меня.

— Ты совсем его не знаешь, Лиза, — Катя заглянула ей в глаза. — Все, кто его не знают, думают, что он очень строгий. Но он очень добрый и веселый. Когда мы ездили отдыхать, он играл со мной в прятки. Не мама, а он научил меня прыгать через скакалку и пускать блинчики по воде. А как он играет на гитаре и поет! Они вдвоем с мамой очень красиво пели романсы… «Белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума…», или «Слышишь, тревожные дуют ветра? Нам расставаться настала пора…». Не бойся его, он хороший!

— Я не боюсь, — улыбнулась Лиза, — просто я не хочу быть обузой. И чувствую себя неловко, потому что понимаю, твой папа приютил меня из жалости.