Георгий Персиков - Дело о Золотом сердце

Внезапно мачете Всеволода напоролось на что-то твердое. Отряд на секунду замер и с усиленным рвением ринулся крошить непослушную амазонскую зелень. Чирк! Чирк! Чирк! Родин-старший сунул за пояс облепленный зеленой кашей нож и раздвинул ошметки лиан, за которыми показалась мокрая скала. Всеволод начал шарить своими руками-лопатами вправо-влево – сплошной камень. Огромный, холодный, черный камень до самого неба.

Скалы.

– Черт меня раздери, откуда здесь эта гора?! – ругнулся Серхио. – Как будто растет из самого центра земли прямо вместе с деревьями.

Всеволод расчистил поверхность скалы насколько хватило рук и обнаружил внизу, у самой болотистой каши, узкий лаз, покрытый ряской. Внутри лаза плескалась мутная вода, такая же мутная, каким стало к этому моменту сознание Родина. Георгия манила эта ледяная бездна, но он знал, что еще пара секунд, и тело перестанет слушаться, а разум заживет своей жизнью, и за эти секунды необходимо было преодолеть последнее препятствие. Возможно, самое последнее в его жизни. Золотое сердце тащило его вниз, как булыжник на шее утопленника. Уже плохо понимая, что он делает, Родин бережно вытащил Ирину из люльки за спиной Всеволода и положил ее руки себе на плечи.

– Надо вниз, – скорее промычал, нежели произнес он.

– Какое вниз, Еня! Ты что, сдурел?.. Тут же…

– Меня тянет вниз – значит, туда и нужно плыть. Всем нам. Прыгайте за мной.

Георгий набрал в грудь побольше воздуха и ухнул под воду, крепко обняв возлюбленную.

Вода была темная, тухлая, и открытые глаза сразу заболели. Родин плыл, понимая, что воздуха надолго не хватит. А за спиной еще Ирина… «Может, все это зря. Зря я сюда полез и всех за собой сманил. Сгинем как пить дать. Видно, не такой уж я белый бог, чтобы вас спасать, а наоборот, с самого моего рождения предназначение мое – губить. Мое проклятье. Убил маму, убью брата, убью любимую и сам умру, и кончатся мои мытарства…» – в голове Георгия стали взрываться разноцветные ракеты, одна за другой, и он уже не понимал, где верх, где низ, куда плыть, зачем плыть, но все же совершил последний рывок, дрыгнул ногами, стиснув уже не помня чьи руки на своей шее, и вдруг краем глаза сквозь тухлую воду увидел блеклый свет.

– Мы ждали тебя, белый человек, и тебя, белая женщина. Ваш путь был долог и полон опасностей, но любовь победит смерть, не правда ли?

Седой сгорбленный индеец восседал на плоском камне, курил длинную узкую трубку и хитро щурился своими раскосыми глазами. Он выглядел так, словно сидел здесь сто лет, и все это время ждал именно их – группу странных людей с Большой земли.

Участники экспедиции, совершенно мокрые и обессилевшие, столпились на берегу. Никто не мог прийти в себя и толком осознать, что долгожданная цель наконец достигнута. Их ошалелые взгляды перемещались то на прозрачную гладь озера, из которого они только что выплыли, то на седовласого индейца, смотревшегося грозно, несмотря на почтенный возраст.

Родин первым сумел сбросить с себя оцепенение и, выйдя вперед, обратился к вождю племени любви:

– Приветствую великое племя карихона и его мудрого вождя. Мы пришли из далеких стран, чтобы вернуть вам Золотое сердце.

Георгий ожидал, что возвращение столь ценной реликвии наделает много шума в племени, но вождь лишь усмехнулся и приветственным жестом пригласил их в деревню. На немой вопрос Родина, старик ответил:

– Я знаю, что вы принесли с собой могущественный талисман, несущий в себе частицу силы и света солнца. Мы давно ждали вас, чувствуя его приближение. Проходите же, – продолжал он уже гораздо более тепло и дружелюбно, – обсохните у нашего огня, разделите с нами трапезу, будьте нашими гостями.

Путешественники проследовали вглубь острова, Ирину снова усадили в люльку ко Всеволоду, так как обессиленный Георгий еле передвигал ноги. Воины карихона сопровождали их почетным караулом, а старый касик завершал процессию.

Всеволод обернулся к брату и пояснил громким шепотом:

– Алтарь их, где этому Сердечку место, видать, в центре острова. Туда и идем.

И правда, с каждым шагом невыносимая тягость Золотого сердца ослабевала, и – о чудо! – Ирина начала возвращаться к жизни. Через несколько мгновений ресницы ее затрепетали и рыжеволосая красавица с легким стоном открыла глаза. Взгляд был еще замутнен многодневным параличом воли, но с каждой секундой в нем сквозило все больше и больше осознанности.

Глядя на это, маленький отряд заметно приободрился. Скоро их непростая и опасная миссия подойдет к концу. Душа Родина пела – наконец-то после стольких испытаний судьбы его возлюбленная будет спасена. Радость настолько переполняла его, что Георгию хотелось с кем-нибудь этой радостью поделиться. Он убавил шаг и, поравнявшись с Пабло, шедшим в хвосте колонны, заговорил с ним заговорщическим шепотом:

– Ну что, Пачакутек, как тебе снова вернуться домой? Узнаешь родные места?

Родин заглянул индейцу в лицо и неожиданно увидел слезы, стоящие в его глазах. Лицо блудного сына племени любви по-прежнему оставалось маской каменного бесстрастия, но под этой маской бушевал невиданный ураган. Пабло ответил сдавленным шепотом, глядя прямо перед собой:

– Ты не сможешь понять, что я чувствую, белый знахарь. Тридцать долгих лет я ждал этой минуты. И вот я здесь. Мои ноги снова ступают по этой священной земле.

– Тридцать лет ты ждал встречи с отцом? Ведь ты же говорил, что ты сын вождя? Почему же тогда ты держишься так холодно и отстраненно с этим благородным старцем? – еще сильнее понизил голос Георгий.

Пабло на секунду закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Моего отца предательски убили во время большого бунта много лет назад. А этот старик вовсе не так благороден, как кажется. Он был главным советником моего отца, его правой рукой и лучшим другом. После смерти касика он натравил на наше племя проклятых бледнолицых работорговцев. Они угнали многих членов племени. И мужчин, и женщин, и детей. Среди прочих они забрали и меня. Когда единственный наследник бесследно исчез, он легко смог добиться власти и вскоре занял место вождя, место моего отца, мое место. – Раскосые глаза индейца полыхнули молнией. – Но, к сожалению, человеческая память очень коротка, и все предпочли забыть эту историю, людям нужен вождь.

– Почему же ты не хочешь открыться ему и заявить о своем право на власть в племени? Никто не посмеет перечить законному наследнику.

– Нет, – Пачакутек уверенно покачал головой. – Сперва нужно закончить более важное дело. Сердце должно быть возвращено на свое место, на алтарь. Не зря же я столько времени вел вас этими гиблыми тропами, помогая уходить от смертельных опасностей. Без моей помощи вас скорее всего ждала бы ужасная смерть.

– Что-то не похож ты на нашего ангела-хранителя, – язвительно ответил Родин. – Продырявил нашу пирогу, подстроил ловушку с подрезанными лианами у входа в подземелье, распотрошил мешки с припасами, бросил траву в костер на ночной стоянке, чтобы людям-кайманам было сподручней найти нас и скрутить, как кабанчиков… И все это из-за того, что ты не доверял нам и не хотел, чтобы мы нашли твое племя? Я все верно говорю?

Лицо индейца по-прежнему оставалось совершенно непроницаемым. Он отвечал спокойно:

– Да, все верно. Я должен был испытать вас. Должен был позволить предначертанному случиться.

Родин пристально вгляделся в бесстрастное лицо индейца и наконец покачал головой:

– Верю. Верю, что по-другому было никак.

Некоторое время они шли молча, Георгий что-то напряженно обдумывал, нахмурив брови. Наконец он снова обратился к Пабло:

– У меня есть еще один вопрос. Жабий колдун. На его острове мы нашли огромное дерево с целой системой оповещения. Этот колдун – потомок того, другого колдуна, который изготовил Золотое сердце, а потом покинул ваше племя?

Пабло взглянул на Родина с интересом.

– Совершенно верно. Я рад, что ты так хорошо знаешь наши легенды.

– Но тогда зачем ты убил его? Зачем ты пустил ему пулю в лоб?

– Об этом ты узнаешь чуть позже, белый знахарь.

Тем временем невдалеке от них Лариса Анатольевна Большакова беседовала со Всеволодом. Впервые за все путешествие она выглядела действительно впечатленной. Из внутреннего кармашка Большакова извлекла чудом уцелевшую папиросу и теперь курила, выпуская сизые струи дыма. С момента прибытия в племя карихона она не расставалась с блокнотом, в который сосредоточенно записывала все увиденное. В какой-то момент Лариса Анатольевна оторвалась от своего занятия и заговорила со Всеволодом, который грузно шагал рядом, глубоко погруженный в собственные мысли.

– Что же, господин Родин, я не хочу, чтобы вы считали меня несправедливой по отношению к вам. Пожалуй, мне стоит высказать вам слова благодарности. Благодаря вам и вашему брату мы оказались в племени любви. Том племени, которое многие считали выдумкой, мистификацией. Что скрывать, в какой-то момент я и сама так считала. Всеволод Иванович, вы ведь читали записки Карла Фердинанда? Того, что служил у губернатора Венесуэлы?