Марина Крамер - Умереть, чтобы жить

— Доброго дня вам, — поклонившись, проговорил он басом, и все покатились со смеху — настолько диссонировал голос с внешним обликом. — Зовут меня Арсений Вениаминович, я ваш новый главный редактор.

Сидевший рядом с Никой Тряпичников наклонился к ней и шепнул:

— Если меня зрение не подвело, то этот пузырик в ботах — бывший редактор одного весьма-а-а специфического сайта. Они там на полном серьезе про инопланетян писали и про то, что Россию охраняют марсианские войска.

Ника прыснула в кулак и ткнула Тряпичникова ногой. Тот разогнулся и принял непринужденную позу, с удовольствием наблюдая за тем, как корчится от сдерживаемого хохота Ника.

Будущий главред в буквальном смысле понес — про божью помощь, космизм и необходимость «фильтровать базар». После этой фразы ржать в голос начали все — никто уже не считал нужным скрываться.

— Интересно, он шапочку из фольги перед дверью снял? — вполголоса произнесла Ника, и все, кто сидел вокруг нее, заржали с удвоенной энергией.

Стахова посмотрела на Тихонова — он единственный пытался сохранить серьезное лицо, но ему это удавалось плохо, и рот его то и дело кривился в ухмылке, которую Саныч старательно давил.

— Все, я не могу больше! — первым заявил Тряпичников и встал. — Это после Филонова нам инвестор вот это… чудо в ботах предлагает? Вы как хотите, а я не с Марса упал.

Все загалдели и начали вставать с мест. И тут бас главреда перекрыл весь гул:

— Идите! Но предупреждаю — если кто-то осмелится выложить запись нашей беседы в Сеть, у нас найдутся методы, чтобы разобраться лично с каждым.

— Что — и девушкам морду будете бить? — поинтересовалась бойкая обозревательница Маша.

— И на девушек найдем управу, не беспокойтесь! — грозно пообещал главный редактор.

Журналисты загалдели еще сильнее, и Ника поняла, что через три минуты все, что было тут сказано, разумеется, расползется по аккаунтам бывших сотрудников «Русской Галактики» во всех соцсетях.

Она тоже поднялась и вышла вместе со всеми, махнула Вадиму, чтобы присоединялся. В общей толпе вышли из редакции, остановились во дворе и закурили.

— Ну, что — всем спасибо, все свободны? — проговорил Тряпичников.

— Такое издание завалили, — махнув рукой, Тихонов длинно выругался. — Что делать-то будем?

— С такой бригадой — найдем нового инвестора и создадим совершенно другое издание, — все обернулись на звук голоса — это к курившей толпе подошел Филонов, сидевший до этого на лавке.

— Федя… Ты как? Почему? Что произошло? — раздавалось со всех сторон.

Журналисты обступили бывшего главреда и ждали ответов. Филонов докурил, бросил окурок и сказал:

— А какой смысл говорить с людьми, которые ничего не понимают? Я пытался объяснить, что в некоторые сферы инвестор лезть не должен, потому что мы на них денег не просим, а сами уже в состоянии, но нет — они глухи и слепы, им, оказывается, другое нужно.

— Ну, вот теперь про марсианские войска пусть и пишут, — пошутил Тихонов, обнимая Филонова за плечи. — Ты нового-то главреда видел?

— Видел. Меня и вызывали, чтобы с ним познакомить. Ладно, ребята, давайте расходиться пока. Выходное пособие всем заплатят, мне это гарантировали. Так что — ищите новые места.

— А как же… мы же хотели… нет, давайте уж вместе…

— Если удастся найти инвестора, я, конечно, буду рад видеть всех у себя, но пока не могу взять на себя ответственность и пообещать что-то, — виновато сказал Филонов. — Поэтому если найдете что-то, то хватайтесь — журналистов сейчас много, безработица большая. Все, мне пора. Удачи вам. Ника, ты домой? — заметил он маячившую в толпе Стахову. — Вместе поедем?

— До метро вместе пойдем, а там видно будет.

Они отделились от всех и втроем пошли в сторону метро. Ника, спохватившись, представила Вадима:

— Ну, вот и наш несостоявшийся стажер.

— Очень жаль, что все так неудачно совпало сегодня, — сказал Федор, — я с утра еще не мог представить, что к обеду стану безработным.

— Но тебя же не могут уволить просто так.

— Я написал по собственному. Понимаешь, бывают ситуации, в которых правильнее уйти. Чтобы как минимум сохранить лицо.

Ника посмотрела на Филонова с уважением. В современной журналистике осталось довольно мало людей, готовых ради принципа оставить финансово удобное место и уйти в никуда.

— Федь, я посоветоваться хотела, — покосившись на чуть отставшего Вадима, сказала Ника, — мне-то что теперь делать? Ты же понимаешь, что уже сегодня вечером никакого Вадима рядом со мной может не быть. А утром у нас во дворе убили детектива, с которым меня Бальзанов свел.

— Ужас какой, — поежился Филонов, — ты-то как? В порядке?

— Федя, вокруг меня столько раз все горело, взрывалось и умирало, что я иммунитет выработала, — невесело пошутила Ника. — Ты представь только — я однажды оказалась на пятом этаже строящегося здания в компании разлагающегося трупа какого-то бомжа. И стояла на карнизе этого самого пятого этажа, рискуя каждую секунду сорваться вниз и разбиться. А меня искали — и если бы нашли, то сейчас мы бы с тобой к метро не шлепали по теплой погодке. Так что труп во дворе меня совсем уже не взволновал. Наверное, это плохо.

Федор на секунду зажмурился и помотал головой:

— Нет, я такое слышать не могу, ужас какой-то.

— Да ладно, сейчас-то уже что… Ты посоветуй мне, как быть. Я уверена, что Луцкий еще в России и ему очень невыгодно, чтобы вышла моя статья — потому что он уверен, что она выйдет.

— Теперь это так же нереально, как победить марсианские войска, — улыбнулся Филонов, — сайта больше нет.

— Его нет в том виде, в котором мы его делали, а Луцкий вообще об этом ничего не знает, — возразила Ника, — и он будет на меня охотиться, пока не уберет. Может, отдать все Бальзанову — и дело с концом?

— Отдай. Но пойми простую вещь — до Луцкого не дойдет эта информация, он видит виновницей того, что его план раскрыт, именно тебя. Хочешь, я сам с Бальзановым переговорю и попрошу не отзывать охранника?

— Спасибо. Но как узнать, насколько долго это продлится?

— Так уезжай. Тебе ведь есть куда уехать и есть на что жить, — предложил Филонов. — А я, когда новый проект начну, буду иметь тебя в виду и сразу корпункт откроем.

Ника, которой эта мысль тоже пришла было в голову, только вздохнула:

— Пока не могу. У меня любимый человек в больнице, я же не могу его бросить. Я должна дождаться, пока он поправится.

— Тогда у нас нет выхода — позвоню Бальзанову. А еще лучше — позвони сама и расскажи все. Хотя… — он остановился, подумал пару минут и, решительно взяв Нику за руку, повернул обратно к зданию редакции.

— Куда мы? — едва поспевая за ним, спросила Ника.

— К Бальзанову. Ты ему все расскажешь, сбросишь все материалы из планшета и удалишь их — у него на глазах. И все. А я попрошу пока оставить рядом Вадима — до тех пор, пока не выпишут твоего друга.

Бальзанов принял их только через полчаса. За это время Ника с Федором успели попить кофе, любезно предложенный им секретаршей инвестора, а Вадим, найдя в Никином планшете читалку, погрузился в изучение залитых туда книг. Наконец секретарша пригласила их в кабинет, и Ника, отобрав планшет у охранника, пошла вслед за Филоновым.

Бальзанов сидел во главе стола, и лицо его выглядело уставшим и серым. Очевидно, понедельник не задался у всех, в том числе и у бывшего инвестора «Русской Галактики».

— Я вас слушаю, Вероника, — сипловатым голосом сказал Бальзанов, когда Ника и Федор сели.

— Алексей Сергеевич, я пришла сказать, что выполнила свою часть задания, — начала она, слегка волнуясь, — и теперь прошу, чтобы вы меня защитили. Я отдам все, что сумела найти. Но взамен хочу попросить — не отзывайте охранника до тех пор, пока я не смогу улететь в Прагу. Это случится недели через три — мой друг серьезно ранен, он в больнице, и я не могу его оставить.

Бальзанов снял очки, сунул дужку в рот и внимательно посмотрел на Нику:

— Вы уверены, что вам что-то угрожает? Когда Людмила вчера просила об охране, я удивился немного, но решил, что это лично ее каприз и все не так страшно, как вы мне рассказали. Но сегодня утром убили Павла… — Тут он сделал паузу и снова многозначительно посмотрел на Стахову. — Ничего в связи с этим не хотите сказать?

— Его убили в моем дворе, когда он шел ко мне.

— А зачем он шел к вам среди ночи, Вероника?

— Этого мы уже не узнаем.

— Точно, — кивнул Бальзанов, — я звонил следователю, спрашивал, были ли при Павле какие-то бумаги или что-то в этом роде, но мне сказали, что нет. Не было даже телефона. Карманы основательно вычистили.