Юлия Вознесенская - Русалка в бассейне

– У него полное и абсолютное алиби, – сказал инспектор.

– Ну, я очень рада за него.

– Вы не возьмете его жить к себе, княгиня? Вам трудно будет одной.

– А я не одна! У меня есть вот эта девочка, – она погладила по голове Анну, – и ее друзья – теперь уже и мои друзья тоже. А Георгий пусть ходит ко мне в гости… когда вы его выпустите!

– Вы, конечно, продолжите свои приемы по четвергам, княгиня? – улыбаясь, спросила Апраксина. – Можно нам с инспектором напроситься к вам на один из ваших журфиксов?

– Да, после траура мы снова начнем принимать по четвергам. Но вам не надо дожидаться приемов, вы можете навещать меня запросто, как только появится желание поскучать с болтливой старухой. Можете являться даже без предварительного звонка – вечерами мы с Анной всегда дома и свободны. Милости прошу!

Пора было дать старушке отдых, и Апраксина встала.

– Большое спасибо за приглашение. Можете быть уверены, мы с инспектором им воспользуемся.

– Обязательно! – подтвердил инспектор.

– И возможно даже раньше, чем вы ожидаете, дорогая княгиня! – сказала Апраксина не без лукавства в голосе.

– А я буду только рада!

И они расстались.

Два дня графиня Апраксина не выходила из своего сада и не отвечала на телефонные звонки. Она думала и полола, пересаживала цветы и думала, думала и обрезала кусты. И наконец она позвонила инспектору Миллеру.

– Дорогой инспектор, понравился ли вам наш визит к старой княгине Махарадзе?

– Это был незабываемый визит! Дивная старушка! Пообщавшись с «бабушкой Ниной», как вы все ее называете, перестаешь бояться старости.

– Ну, до этих страхов нам с вами далеко – дела не позволят! Готовы ли вы повторить визит?

– С большим удовольствием!

– Ну так готовьтесь! Мы устроим маленький спектакль для княгини и ее друзей. – И графиня рассказала ему, что она задумала.

Инспектор сначала слушал недоверчиво, потом задавал вопросы, а получив ответы – засмеялся и сказал:

– Ну что ж, можно попробовать, не вижу в этом ничего незаконного! А кто будет исполнять роли в этом спектакле?

– Все наши знакомые, за исключением Георгия Бараташвили. Без него мы вполне обойдемся. Но нам понадобятся двое ваших ребят на выходные роли. Вы сумеете начертить им план сада при доме Махарадзе?

– Думаю, что сумею.

– Для них надо будет найти укромное место, где им придется поскучать, дожидаясь сигнала. – И она объяснила инспектору, что это будет за сигнал, что он будет означать и что должны будут, получив его, делать полицейские.

Заручившись согласием инспектора, Апраксина позвонила Анне Коган и рассказала ей свой план, а затем попросила к телефону княгиню Нину.

– Княгиня, любите ли вы театр?

– Когда-то очень любила, но вот уже много лет мне не удается выехать в театр.

– В таком случае театр приедет к вам! Это будет любительская труппа, и хотя актеры, за исключением одного, не профессионалы, я обещаю вам потрясающий спектакль!

Инспектор, оправив помощников в Блаукирхен, заехал за графиней, и они вместе поехали в общежитие для беженцев, где нашли Татьяну Беляеву, Эльжбету и Айно и ввели их в курс дела. Миша Назаров в этот день уже с утра работал в саду княгини Нины.

Тем временем Анна готовилась к спектаклю в доме, и когда все было готово, она позвонила Шмидтам:

– Это говорит Авива Коган. Госпожа Шмидт, случилось несчастье, и мне срочно нужна ваша помощь. У княгини Нины случился сердечный приступ, и сейчас ей очень, очень плохо. Врач был, сделал укол и оставил лекарства. Сразу ехать в больницу княгиня не захотела, но я боюсь, что все-таки этим дело кончится. В общем, я рассчитываю на вашу помощь. Вы можете прямо сейчас, без промедления приехать к нам? Деньги княгини Нины у меня, так что вам не о чем беспокоиться – я заплачу вам за помощь столько, сколько вы назначите… Ах, я вам, очень, очень благодарна! Да, госпожа Шмидт, если ваш муж дома, пусть он тоже приедет с вами: он поможет нам, если вы решите, что княгиню все-таки надо отвезти в больницу. Она почему-то очень боится машин «Скорой помощи». Спасибо…

Когда чета Шмидтов, оба чуточку взволнованные, но спокойные и энергичные, вошли в дом, воспользовавшись бывшими у сиделки Шмидт ключами, в гостиной они застали такую картину. Княгиня Нина лежала на диване в забытьи, в ногах у нее сидела Анна с кружевным платочком в руках, который она то и дело подносила к глазам. Кроме них в гостиной находились садовник Михаил и бывший шофер княгини Кето Айно. Неодобрительно покосившись в их сторону, Ева Шмидт подошла к старушке и вяла ее за руку.

– Пульс немного ускоренный и слабый, но, по-моему, ничего страшного. Когда княгиня потеряла сознание, фройляйн Авива? Как это произошло?

– Это произошло совершенно неожиданно и внезапно! К нам приехал в гости Айно. Мы позвали из сада Мишу и сели пить чай. Сидим, разговариваем… И вдруг бабушка Нина как закричит! Закричала и упала.

– Ни с того ни с сего? – с недоверием спросила Ева Шмидт. – Может, кто-нибудь из вас чем-то ее расстроил? Напугал? – Она по очереди обвела молодых людей подозрительным взглядом.

– Мы все сидели и пили чай. Княгиня Нина тоже пила чай, – начал обстоятельно рассказывать Айно. – Потом она крикнула и упала. Со стула. В обморок. На пол.

Ева Шмидт фыркнула:

– Ничего не поняла! Учите как следует немецкий, молодой человек! Кто может рассказать толком, как это случилось?

– Давайте я попробую, – сказал Михаил. – Мы сидели так: я и Айно – спиной к спальне, а бабушка Нина и Анна – напротив, лицом к спальне княгини Кето. Анна за чем-то пошла на кухню. В это время бабушка Нина и закричала. У нее при этом стали такие большие испуганные глаза, а смотрела она на дверь спальни княгини Кето. Она крикнула: «Кето!» – и упала. Я сразу же посмотрел на дверь спальни и увидел, что она слегка приоткрыта. А ведь она была заперта и опечатана полицией!

– Что за вздор! – воскликнула Ева Шмидт.

– Нет, дорогая, это не вздор: дверь-то на самом деле приоткрыта, смотри сама! – сказал Шмидт.

И в этот момент дверь спальни заскрипела и начала тихо отворяться. На дворе еще стоял ясный день, но в спальне княгини Кето царил полный мрак. И из этого мрака в полной тишине вдруг стал доноситься шорох резиновых шин по паркету, и вот на середину темной спальни, освещаемую только падавшим из гостиной светом, выехала инвалидная коляска с сидящей на ней закутанной в белое фигурой. В тишине раздался придушенный писк Евы Шмидт. Фигура в кресле подняла руку и протянула ее в сторону супругов Шмидт.

– Проклятье тебе, убийца! – произнесла глухо, с грузинским акцентом жуткая фигура в белом и тотчас стала медленно, все с тем же резиновым шелестом, откатываться назад, в темную глубину спальни.

Ева Шмидт бросилась к мужу с воплем:

– Это она! Хорст это она! Это возмездие! – кричала она с побледневшим лицом, вцепившись в его руку. – Спаси меня, Хорст!

Шмидт начал отдирать от себя руки жены и одновременно гневно трясти ее.

– Ева, опомнись! Что ты городишь? Это же какой-то дурацкий розыгрыш этих проклятых русских, неужели ты не понимаешь? Какой-то пошлый маскарад! Вот так они и бедную старушку до смерти напугали! Ну, даром это вам не пройдет! Ева, иди звони немедленно в полицию! Да приди же ты в себя, наконец!

Но Ева Шмидт в себя приходить никак не желала: она, мелко дрожа, сползла вниз по осанистой фигуре мужа и простерлась на паркете без чувств.

– Ну я сейчас вытащу эту шутницу вместе с ее коляской! – в гневе воскликнул Шмидт и, перешагнув через бесчувственную жену, устремился к двери в спальню. Но не успел он ступить за ее порог, как вдруг, заглянув в темноту, попятился, вытягивая перед собой правую руку.

– Что это?… Кто это?… Зачем?… – бормотал он, пятясь обратно в гостиную. – Что такое?

Из двери спальни в гостиную вдруг хлынула вода и подтекла под лежащую в обмороке Еву Шмидт; госпожа Шмидт очнулась, перевернулась и стала подыматься на четвереньки. Тем временем полоса воды доползла до середины гостиной, и по ней медленным плавным шагом из спальни вышла девушка с опущенной головой и длинными светлым волосами, падавшими на лицо. С ее одежды и волос на паркет стекала вода. Девушка медленно подняла голову, отвела волосы от лица и улыбнулась, исподлобья глядя прямо на Хорста Шмидта. Другой рукой она взялась за горло.

– Зачем ты это сделал, Хорст? – спросила она хрипло. – Как я теперь буду петь?

– А-а-а! – закричала Ева Шмидт, снова падая на пол плашмя и ползя к столу. – Хорст, Хорст, это она за тобой пришла!

Но и потусторонним силам не так-то легко было справиться с господином Хорстом Шмидтом. Еще раз переступив через госпожу Шмидт, он подошел к мокрой девушке и взял ее за руку со словами:

– Наташа, дорогая! Ты не представляешь, как я рад, что ты жива! Я сам хотел идти в полицию и признаваться, что чуть не задушил тебя в состоянии аффекта, так что весь этот маскарад, поверь, совершенно ни к чему. Я раскаиваюсь, я очень раскаиваюсь, дорогая… Но теперь у нас с тобой все будет хорошо! – и с этим словами Хорст Шмидт вдруг обнял девушку и попытался ее поцеловать. Но тут же отлетел в угол, отброшенный сразу с двух сторон: спереди его ударила в грудь обеими руками Татьяна Беляева, это была, конечно, она, а сбоку ударил кулаком садовод Миша – а кулаки у него были крепкие, наработанные.