Юлия Алейникова - Божья кара

Но, увы, нашим страстным желаниям редко суждено сбыться. А потому, спеша домой привычным маршрутом, пробегая мимо злополучного отделения полиции, полностью погруженная в мысли о картошке с тушенкой, Женя буквально налетела на Суровцева.

– Ой! Капитан! – распахнув удивленные глаза, проговорила Женя, а потом вдруг добавила: – А я как раз к вам.

Теперь глаза распахнул Суровцев.

– Да неужели? – Лицо его немедленно утратило безучастное выражение. Оно сделалось недружелюбным, глаза прищурились, губы сжались в узкую полоску. – А кто мне клялся, что мы расстались навсегда? Кто обещал мне «прощание навеки»? Кто грозился порога нашего отделения не переступать? – язвительно вопрошал капитан. Но ответила ему вовсе не Женя.

– Что? – раздался из-за спины капитана требовательный, возмущенный возглас. – Какие еще «прощания на веки»? Ты что, старый кобель, любовницу себе завел?

После чего на голову внезапно побледневшего капитана обрушился мощный удар неопознанного предмета, оказавшегося при ближайшем рассмотрении объемной, битком набитой продуктами авоськой, рассмотреть которую Женя успела в тот самый миг, когда она опускалась на ее собственную голову. К счастью, Женя была моложе капитана, подвижнее и не была застигнута врасплох, а потому успела отскочить в строну, избежав удара.

– Ах ты, шалава малолетняя, ишь, юркая какая попалась! – бросилась на нее с пущей злобой маленькая пухлая тетка, облаченная в короткую вышитую дубленку и длинный пестрый шарф.

– Таня? – удивленно провыл потирающий ушибленную голову капитан Суровцев. – Ты что, спятила? Больно же.

– Ах, тебе больно? – тут же меняя направление атаки, взвизгнула тетка. – Ты еще не знаешь, что такое настоящая боль!

«Какой неизгладимый отпечаток накладывает на наших граждан современное киноискусство», – как-то не к месту подумала Женя, силясь вспомнить, где именно слышала последнюю произнесенную ненормальной гражданкой фразу.

– Таня, ты не так все поняла! – отступая и прикрываясь руками, бормотал Суровцев. – Она журналистка, она самоубийствами интересуется, весь мозг мне вынесла! Я уже не знаю, как от нее отделаться, а она здесь рядом живет, все лезет и лезет!

– Ах, она еще и рядом живет! Ты уже и адрес ее знаешь? – все больше раскочегаривалась Таня.

– Так я у нее был, когда ее бывшего сожителя за хулиганство арестовывал, – неловко оправдывался горемычный Петр Леонидович.

– Ты уже и с бывшим сожителем разобраться успел! – вопила от возмущения Таня, безостановочно дубася капитана авоськой.

Тут Женя окончательно пришла в себя, оценила обстановку и приняла единственно верное решение драпать, пока и ей не попало. Не тут-то было. Таня, видимо затылком почувствовав ее порыв, снова ловко развернулась и уже занесла авоську для нового удара, но Женя, проявив невероятную в критической ситуации сообразительность, вдруг заорала, не забывая уворачиваться от авоськи:

– Я пришла его на телешоу пригласить! Уже неделю его уговариваю, а он и слушать не хочет! Вот и хожу за ним по пятам!

– На шоу, выступать? – опуская орудие расправы, спросила запыхавшаяся Таня, с недоверием глядя на Женьку.

– Вот именно. Петр Леонидович расследовал самоубийство, я была свидетелем, а потом на нашем канале решили подготовить целое ток-шоу на эту тему. Начальство велело пригласить Петра Леонидовича как представителя правоохранительных органов участвовать в шоу, а он ни в какую! – тараторила Женя, с опаской глядя на тяжелую авоську. – А с меня начальство требует. А я тут живу рядом и хожу к нему как на работу, уговариваю. Но если он теперь откажется, придется кого-то из его начальства пригласить.

– Ты что, дурак, отказался по телику выступить? – повернулась к дорогому супругу Таня.

– Какое еще шоу? Первый раз слышу! Да на фиг мне это надо? На всю страну позориться, – смущенно отворачиваясь от обеих, проворчал недовольный Петр Леонидович, засовывая руки в карманы. – Придумали еще.

– Петр Леонидович, вы только подумайте, вас весь город увидит, все родственники, друзья. Коллеги обзавидуются, – поняв, что бить ее больше не будут, оживилась Женя. – Вы у нас будете главным экспертом. Самым важным гостем!

– Петя, ты что, с ума сошел от такого отказываться? Да тебе после этой передачи наверняка следующее звание сразу же присвоят! Сколько можно в капитанах бегать? И может, даже повысят. Или премию дадут, – вдруг неожиданно горячо поддержала Женю супруга Суровцева. – Когда, вы говорите, передача?

– Через две недели, – как можно увереннее произнесла Женя. – Более точно дату эфира мы сообщим за четыре дня до съемок.

– Вот. Подстрижешься. Побреешься. Мы тебе форму отпарим. Ботинки новые надо купить, – озабоченно рассуждала Таня, поправляя съехавший набок шарф.

Теперь, когда опасность жизни и здоровью миновала, Женя смогла внимательнее рассмотреть жену Суровцева. Она была маленькой, ниже самой Жени, пухленькой и довольно симпатичной. На вид ей было лет тридцать семь, не больше. Одета Суровцева была довольно смело. В коротенькую облегающую дубленку, ботфорты на высоком каблуке и вязаную, пушистую, с большим отворотом шапочку. Одним словом, ее можно было бы назвать пигалицей. И при этом она, кажется, довольно крепко держала в своих наманикюренных маленьких польчиках грозного сотрудника «убойного отдела».

– Девушка, вас как зовут? – обратилась к Жене неожиданно Суровцева.

– Женя.

– Так вот. Петр Леонидович сегодня же поставит начальство в известность, что дал согласие на участие в шоу. Я лично прослежу, чтобы он в нем участие принял, – твердо заявила она. – Запишите мой номер телефона, и если что, сразу же звоните. А мне свой оставьте. Если Петя начнет упрямиться, жалуйтесь, не стесняйтесь, – проговорила она, доставая свой мобильник. – Все. Ты свободен. Иди, работай, – распорядилась Суровцева, указывая мужу кивком на двери отделения.

Вот ведь не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Женя весело шагала домой. В деле самоубийц не продвинулась, зато Суровцева на передачу заполучила. Честно говоря, это была первая ее удача за последние дни. А точнее говоря, с тех самых пор, как Ольга заставила ее заниматься самоубийцами.

Что дельного она выяснила за последнюю неделю? Ничего. Вопросов становилось все больше, а ответов не находилось ни одного. «Ну ничего, сейчас доберусь до дома и попробую поискать сведения об известных сектах, может, что-то дельное попадется», – рассуждала Женя, подходя к дому.

О, как мы бываем наивны, строя планы, беря обязательства и загадывая на будущее!

Настроенная на деловой лад Женя вихрем взлетела вверх по лестнице и буквально воткнулась носом в огромный шуршащий оберткой букет.

– Ой! Извините, пожалуйста, – выбираясь из букета, проговорила Женя, пытаясь обойти его владельца и пробраться к собственной двери.

– Женя, – раздался из-за розовой обертки и лохматых густо-зеленых листьев знакомый до дрожи в коленках голос. – Это тебе.

Женя обернулась и, автоматически подхватив букет, уставилась на стоящего перед ней Владика Корытко.

– Ты что здесь делаешь? – недоуменно нахмурив брови, спросила она, с удивлением разглядывая бывшего… а кого, собственно, бывшего? «Парня, сожителя, гражданского мужа?» – с некоторой горечью и раздражением размышляла Женя, сверля глазами его холеную физиономию и разглядывая видневшийся из распахнутой куртки костюм, розовую парадную сорочку и галстук.

– Я пришел помириться, – торжественным, проникновенным тоном проговорил Владик. – Может, войдем в квартиру, здесь как-то неловко.

– Отчего же, – прикрывая собой входную дверь, проговорила девушка, решив ни в коем случае не рисковать обретенной свободой, создавая опасные ситуации.

– Ладно, – неожиданно покладисто и как-то подозрительно смиренно произнес Владик, чем еще больше насторожил ее. – Женя, я много думал о нас и обо всем, что случилось, и понял. Ты единственная женщина, которую я по-настоящему любил и люблю. Мы многое пережили, мы всегда поддерживали друг друга в трудных ситуациях. – Голос Владика звучал возвышенно, искренне, а Женя все больше хмурилась, пытаясь понять, что же происходит.

Что ему надо? Денег? В квартире пожить? Телевизор забрать хочет? А Владик все говорил и говорил о какой-то розовой чепухе. Наконец Женины нервы сдали и она, прервав его напыщенную тираду, сурово спросила, разрушив «волшебные чары»:

– Корытко, говори уже прямо, чего тебе надо? – Голос ее звучал напряженно.

Дальнейшее повергло Женю в шок. Владик, поддернув штанины, вдруг опустился на одно колено и, приложив руку к груди, проговорил срывающимся от волнения голосом:

– Евгения, я люблю тебя всем своим сердцем, глубоко и искренне и прошу тебя оказать мне честь и стать моей женой! – После чего выкинул вперед другую руку с маленькой бархатной коробочкой, в которой слабо поблескивало колечко.