Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник)

– Все еще дрыхнете? Ну вы даете!

Маринка протопала ко мне в комнату.

– Привет! Как спалось?

– Спасибо, не очень, – хмуро ответила я. – А ты каким ветром занеслась? Спрашиваешь, как спалось, а сама будишь нормальных людей ни свет ни заря.

– Ни фига себе! Уже почти десять! – радостно воскликнула Маринка и села в кресло напротив моего дивана.

– Вот и я про то же, – ответила я и встала, понимая, что мне уже не спать, это уж точно.

– О-оль! – простонала Маринка, продолжая радостно улыбаться.

– Ну что тебе еще? – проворчала я. – Ты меня уже разбудила, теперь хочешь какую-то гадость сказать?

– Нет-нет, что ты?! – лицемерно удивилась Маринка и захлопала своими бесстыжими глазками. – Я просто подумала, что, может быть, ты отпустишь меня… на еще один день? Еще один ма-аленький такой денечек. Можно, Оль, а?

Я подумала и, услышав в кухне довольный говорок Виталика, решила немного подпортить этой парочке малину.

– Как там, кстати, моя «Лада»? – спросила я. – узнай-ка у своего Ромео, надоело, знаешь ли, на такси рассекать. Если там проблемы какие сложные, то, может быть, я перегоню ее в какую-нибудь СТО и пусть профи ею и займутся.

Маринка выскочила и, перешептавшись с Виталиком, не нашла ничего более умного, как притащить его ко мне.

Можете представить мое состояние?!

Я – в халате, непричесанная, без макияжа, и рядом этот довольный жизнью толстопуз?

Озверев окончательно, я решила жестко наехать.

– Привет, – сухо сказала я, – как там мой транспорт? Может быть, я заберу его к чертовой матери?

– У меня нормальный механик, – сухо ответил Виталик и, улыбнувшись, неожиданно вынул из кармана пальто ключи. – Мы с Мариной уже обсудили этот вопрос. Если вы обещаете мне ни во что не врезаться, я вам дам свою машину на пару дней. А за это время и вашу «ладушку» вылечат.

– Не могу обещать, что не врежусь, – честно сказала я, – но! – Я подняла вверх указательный палец. – Могу обещать, что не буду ездить с превышением.

– Годится, – поморщился Виталик и отдал мне ключи. – Машина стоит перед домом…

Видимо, он хотел сказать еще что-то, но Маринка уже тащила его к выходу.

– До свидания, – только и успел пробормотать Виталик, а Маринка крикнула:

– Пока! – И они оба удалились, зачем-то хлопнув входной дверью.

Ну это уже Маринкины фокусы, или, говоря приличнее – стиль поведения.

– Все, – обратилась я к Виктору, вырвавшись наконец в кухню, – можем ехать в редакцию как белые люди. И надо сегодня или в крайнем случае завтра съездить на стоянку к моей машине и посмотреть, что с ней там творят. Что-то Виталик подозрительно легко дал покататься на «мерсе». Создается впечатление, что с моей машинкой что-то напортачили.

Виктор пожал плечами, а я направилась в ванную. Если день начался, то с этим уже ничего не поделаешь.

После завтрака мы с Виктором вышли во двор.

Ключи от Виталикова «мерса» я передала Виктору.

Единственное утверждение на свете, с которым я не склонна спорить, – это то, что Виктор водит машину лучше меня.

Согласна, но только не нужно мне часто об этом напоминать.

«Мерс» шел лихо, сидеть в нем было удобно.

Машина слушалась Виктора беспрекословно, и ехать на ней было одно удовольствие. Единственное, что портило это удовольствие, – ужасные постоянные пробки в центре города. Решив, что таким образом мы не доедем и до второго пришествия, я попросила Виктора объехать заторы боковыми улицами.

Да он и сам это уже собирался сделать.

Лихо объехав зазевавшийся «жигуль», мы свернули на более тихую и поэтому более свободную улицу. Здесь развернуться можно было в полную силу.

Я с удовольствием посматривала в окно и, когда с нами слева поравнялась какая-то беленькая «жигулешка», с неожиданным для себя высокомерием подумала, что Виктор сейчас ее сделает.

Так оно и получалось.

Наш «мерс» плавно пошел вперед и…

То, что произошло в следующие минуты, было похоже на плохо снятый боевик, но никак не на реальность.

Боковым зрением я успела увидеть, как в «жигуленке» медленно опустились окна и оттуда показался ствол автомата, который уставился прямо на меня. По-моему, я закричала – не помню, – и Виктор, тоже увидев опасность, рванул руль вправо.

Через секунду на меня посыпались осколки, и мое сознание отказалось далее запечатлевать события…

Очнулась я, судя по всему, достаточно быстро. Голова гудела и совершенно не хотела соображать.

«Господи, – подумала я, – да что же в самом деле происходит?»

Оторвать голову от пола и приподнять ее повыше, чтобы была возможность хоть немного осмотреться, все это стоило мне больших усилий. Но попытавшись это сделать, я опять провалилась в небытие.

…Сознание медленно возвращалось. Слегка приоткрыв глаза и обведя взглядом окружающее пространство, я ничего, кроме белых стен, не увидела. Еще не совсем понимая, где нахожусь, я попыталась восстановить в памяти события последнего часа. Это оказалось не так уж и сложно. Голова немного болела, но соображала вроде бы нормально. Я прекрасно помнила почти все. А еще понимала, что все-таки нахожусь не в своем кабинете и не в салоне «Мерседеса»!.. От этой пронзившей меня мысли я даже привстала и тут же, почувствовав полет в небытие, рухнула обратно.

– Вам следует лежать спокойно и не делать резких движений, – услышала я голос над собой.

– Где это я? – на всякий случай спросила я, хотя, конечно же, уже начала догадываться.

– Вы в больнице. У вас легкое сотрясение мозга, и вам надо немного отдохнуть, – тут же проинформировал тот же голос.

«Могла бы и не спрашивать, – подумала я. – Все-таки сотрясение я получила. Очень приятно».

Я вернулась к своим размышлениям.

А что, если это не в меня стреляли, а в Виталика? Машина-то его. Но, с другой стороны, Виталик дал мне машину. Только он один знал, куда и на чем я еду… Значит, и организовать он мог все это и сам… Но зачем? А может, он просто подставил меня? Предположим, он каким-нибудь способом узнал о готовящемся покушении и послал меня. Глядишь, меня грохнут, а он куда-нибудь смоется на время, и все прекрасно… Но потом я подумала, что такая версия как-то не складывается и все это плод моего больного воображения. Похоже, у меня действительно в голове что-то сдвинулось.

– С вами хочет поговорить представитель милиции, – услышала я уже знакомый голос. – Вы можете говорить?

– Могу, – согласилась я, хотя встречаться со следователем у меня не было никакого желания. Но чем быстрее будут соблюдены все формальности, тем лучше будет для меня же.

Для удобства общения я приподнялась, израсходовав на это сложное движение почти все свои наличные силы, и села, облокотившись на подушку. Буквально в ту же минуту зашел тот, кого мне уклончиво назвали «представителем».

Это был сам майор Здоренко, собственной персоной.

Мы с ним уже встречались неоднократно за последние два года и успели, некоторым образом, подружиться, что, впрочем, никогда не мешало ему хамить при каждой нашей встрече.

Зайдя ко мне, он начал прямо с порога орать своим зычным голосом:

– Привет, Бойкова! Все черным пиаром балуемся, да? Рекламные акции, понимаешь, со стрельбой усраиваем? – но, увидев меня живой, он явно обрадовался, как ребенок найденной игрушке.

– Не моя работа, – принялась открещиваться я, – не мой стиль.

– Да знаю, знаю, – усмехнулся он, присаживаясь рядом с моей кроватью на стул. – Твой стиль – это кого-то обрызгать чернилами, а потом говорить, что ты борешься за справедливость. Как себя чувствуешь?

– На-а-рмально, – слегка заикаясь, ответила я.

В общем-то я тоже была рада встрече и сидела, довольно улыбаясь.

– Ну, что, Бойкова, – даже как-то по-отечески мягко спросил Здоренко, – опять вляпалась? И как тебе голову только не оторвало! Врезались вы прилично. Мои поздравления тебе, правда, уже запоздалые, – усмехнулся он.

– Какие поздравления? Как там Виктор? – заволновалась я.

– Жив и здоров твой фотограф, вот уж кому повезло, так это ему! Три ранения, и все касательные. Царапины, можно сказать, его уже вчера и выписали.

– Вчера? – переспросила я и задумалась о том, сколько же я пробыла без сознания, но почему-то спросить об этом побоялась.

– Машина у тебя новая, – хитро сощурив глаза, проговорил Здоренко.

– Спасибо, конечно, только это не моя машина, – равнодушно ответила я. – Мне ее дал один знакомый.

– Хорошие у тебя знакомые, а главное, добрые, Бойкова, твою не мать! – в сердцах воскликнул он. – Да когда же ты выйдешь замуж и наконец-то перестанешь влезать куда ни попадя?! Родишь ребенка, можно и не одного. Будешь жить, как все!

– Не хочу, как все, – тут же парировала я.

Эти солдафонские наставления и нравоучения происходят каждый раз, когда мы встречаемся. Я к этому привыкла и отношусь снисходительно. К тому же, если разобраться, майор не такой уж и плохой человек.

– Ладно, Бойкова, – махнул он рукой, убедившись в очередной раз в тщетности своих попыток меня образумить, – давай рассказывай.