Светлана Алешина - Мечтать не вредно (сборник)

Резко встав, я чуть не опрокинула стул.

– Ты куда? – поднял на меня изумленные глаза Ларчик.

– А к нашей добровольной «пленнице», – усмехнулась я. – Напою ее кофе и попробую выяснить, что там у нас за братишка.

– Твое решение не лишено здравого смысла, – заметил этот нахал.

– В отличие от твоих скоропалительных, хотя и эффектных, задумок, мои решения вполне рациональны всегда, – отпарировала я.

Она скорее всего прекрасно слышала все, о чем мы говорили. Сейчас она сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на меня. В ее взгляде теперь появились льдинки.

– Кофе будешь? – спросила я.

– Наверное, – ответила она.

– Определенный ответ, – хмыкнула я. – А поточнее нельзя?

– Буду.

Я вышла на кухню и вернулась с двумя чашками.

– Итак, – начала я, – тебе все-таки стоит наконец быть с нами откровеннее.

Она едва заметно поморщилась, как будто я подмешала ей в кофе неимоверную гадость, и промолчала.

– Таня! – окликнула я ее.

– Что?

Она смотрела на меня глазами побитой собаки.

– Ну, и что в этом мире изменилось, что ты вдруг начала думать, что я тебе враг?

– Я так не думаю, – сказала она, обращаясь скорее к стене. – Просто теперь вы мне не верите.

– Естественно, – согласилась я. – Если бы ты нам сразу все рассказала о своем братце. И Пенс мог бы быть со мной откровеннее. Разве он не знал?

– Почему? Они друзья. Это я его просила… Мой брат, Саша, тут ни при чем, – горячо возразила она. – К этой кретинской истории он никакого отношения не имеет. В остальном же…

Она отпила маленький глоточек из чашки и подняла на меня свои ясные глаза.

– Эта старая корова совершенно права. Да, я выхожу замуж за Никитича не по любви. Мне нужна его помощь. И не только она… Знаешь, сколько стоит материал, чтобы сделать мою коллекцию? Коллекцию, которую я назвала «Виконтесса»?

– Представляю, – кивнула я. – Название обязывает ко многому.

– А я очень хочу ее сделать, – хрипло проговорила она. В ее глазах зажглись огоньки азарта. – Представь себе шифон, бархат – маленькие россыпи жемчуга! И все это похоже на полет облаков или ночные звезды… И совершенно наплевать, что никто это не сможет носить, – потому что я, черт возьми, хочу создавать красоту, а не повседневную серость, от которой меня мутит! На такие вот коллекции нужны деньги. У меня, конечно, есть эти гадкие деньги, но не столько, чтобы их хватило на мой замысел! И что мне делать? Разорять Витьку? А у Никитича этих поганых баксов немерено. Сама видела, в каком особняке он проживает. Поэтому у меня был единственный выход – выйти за него замуж. А так как он женится только в случае страстной, неземной любви – я и разыгрываю ее по мере моего слабенького актерского дарования! Чтобы никто не подумал, какая Танечка сука, вот вы, например… Хотя, может быть, это и правда. Что я очень подлая тварь… Ну и что? Почему же ты не говоришь мне, что я отъявленная негодяйка? Ведь думаешь-то ты именно так!

– Я думаю совсем о другом.

– О чем? – опешила она. – Я тебе исповедуюсь, как священнику, а ты думаешь о чем-то своем?

– Да не о своем, – отмахнулась я. – И тебя я внимательно выслушала. Просто одна мысль у меня не выходит из головы…

Я посмотрела в широко распахнутые глаза Танечки и решительно спросила:

– Таня, твой брат – фрик?

Сначала она таращилась на меня, как будто не верила своим ушам. Ее губы беззвучно шевелились. Потом она вдруг расхохоталась.

– Кто? – пробормотала она, пытаясь остановиться. – Кто он?

Я ждала, когда она успокоится.

– С чего ты взяла, что он фрик?

– Просто подумалось… Понимаешь, дело в том, что на фотографии, которую тебе прислали, не женщина. Может быть, тебе хотели намекнуть на брата.

– Саша, тебе не кажется, что ты только больше запутываешься? – спросила она, лукаво смотря на меня. – Чего ты пристала к моему брату? Конечно, он скандальный тип, но, насколько я вчера заметила, с сексуальной ориентацией у него все в порядке…

– Вчера? – удивилась я.

– Конечно, вчера, – рассмеялась она. – Потому что вчера я его видела увивающимся за одной девицей. Причем делал он это крайне увлеченно, и я даже подумала, не зря ли я вписала его в список подозреваемых… Хотела свредничать, а вышло так, что сей подлый юноша, наоборот, получил от этого сплошное удовольствие. Хотя теперь у меня есть шанс все-таки доставить ему парочку неприятных минут! Вот скажу ему, что он – фрик, да еще так его назвала та самая девица, возле которой он целый вечер крутился, – и наконец-то порадуюсь от всей души!

– Ты хочешь сказать, что твой брат…

Я никак не могла связать их воедино.

– Но у вас же фамилии разные! – попыталась сопротивляться я.

– А так вот получилось, – улыбнулась Таня. – Это его псевдоним. А ты думала, что это такая фамилия может быть дурацкая? Варлаамов! Нет, это себе Илюша имидж создает! Но мы старались скрыть наши родственные связи – по вполне понятным причинам. Сама видишь, как сильно меня любят. Я не хотела, чтобы это «пылкое чувство» коснулось его. Вот мы и разыгрываем ненависть – кстати, забавно… Мы этим фарсом даже увлеклись! Так любопытно – ему про меня на ухо гадости шепчут, мне про него… К тому же он талантливо изображает несправедливо мной обиженного. Весело, правда? А скандал действительно был. Но не с ним. Лада все перепутала.

– Тогда с кем?

Она потупила глаза в пол и пробормотала:

– С Владой, то есть с Владиком Воронцовым. Который на обложке журнала. И скандал был действительно крупный… Но не у меня.

– У Ильи? – тихо спросила я.

– Господи, Саша, ну почему ты так пристала к Илье? Нет, не у Ильи.

– Тогда у кого?

Я задумалась. Подл и Грязнер? Эти подобных скандалов не боятся… Наоборот – живут себе, как птички, считая, что так и надо!

– Это не моя тайна, и открывать ее я не собираюсь. Оставь меня в покое с этим вопросом, ладно? Насколько я знаю, с письмами это связано быть никак не может, а чужие скелеты доставать из шкафа я не люблю. Надо будет – этот человек сам тебе все расскажет.

По ее взгляду я поняла, что она действительно больше ничего не скажет.

– Ладно, – вздохнула я. – Хотя, на мой взгляд, в этой идиотской истории все может быть взаимосвязано. Но письма пишут тебе, а не мне. И ты сейчас сидишь в этой комнате и терпеливо ждешь, когда я разберусь с твоей проблемой. Но вот только почему-то помогать мне не собираешься. Как будто тебе все это ужасно нравится…

– Нет, не нравится, – упрямо сказала Таня. – Но если это не мои секреты, я их открывать не могу.

– Да пожалуйста, – пожала я плечами. – Не открывай. А Владик? – спросила я.

– Ах, Владик… Мне его было жаль, очень жаль… Он переживал свою нестандартность мучительно. Не передать это словами… И я ему помогла. Все, больше ничего не могу тебе сказать!

Я подошла к окну. Там сияло солнце, было тепло, как летом, несмотря на то что на улице уже стоял октябрь.

– Да я в принципе уже и сама поняла, кто был замешан в скандале, – вдруг улыбнулась я и обернулась. – Значит, ваш договор был взаимовыгодным?

– Кого ты имеешь в виду? – испугалась Таня.

– Андрея Никитича, – сказала я, смотря, как опадают под ветром с тихим шорохом желтые листья. – Андрея Никитича, Танечка.

«Что-то не вяжется…»

Лада остановила машину и вышла, стукнув дверцей. Услышав этот звук – «ц-цирк!», остановилась и покачала головой.

Что-то не вяжется, это уж точно, но ее нервы тоже сдают. Она никогда раньше не позволяла себе так с размаху шваркать дверью.

Что ее так разволновало? То, что ее подозревают?

Нет, нет… К шепоту за спиной Лада привыкла. Да и, если уж говорить честно, разве Лада не радовалась втайне этим письмам?

«Я не знала, что все кончится так. Я не хотела Татьяниной смерти».

– Но радовалась, видя, как бледнеет ее лицо после очередного послания? Подсознательно? – пробормотала она.

– Простите, Ладочка…

Она вздрогнула. Не оттого, что кто-то толкнул ее в спину. Голос. Что-то вертелось в памяти. И Лада понимала, как это важно. Потому что с этим самым голосом была связана Танина смерть.

А ведь, какой бы стервой Танечка ни была, этот человек был в сто раз хуже!

Голос, голос, голос…

Ну, вспомни же. Была какая-то фраза, оброненная этим самым человеком. Тогда ты рассмеялась – тогда тебе это показалось только удачной шуткой.

– Ладочка! Вам нехорошо?

– Нет, все нормально.

А вот шуткой-то это оказалось весьма неудачной. И даже – совсем не шуткой, если вспомнить то, что произошло потом.

Черт возьми, ну почему, когда надо, память отказывает тебе в помощи?

– Еще раз простите…

Она открыла глаза.

Человек удалялся. Воспоминание не приходило, но Лада смотрела вслед удаляющейся фигуре, уже почти на сто процентов уверенная, что этот вот человек, такой привычный и обаятельный, и является причиной Таниной гибели.