Марина Серова - Клан бешеных

– Пожалуй, для начала я сниму у вас номер, – сказала я, – а там, глядишь, заодно и отобедаю… Комнаты у вас на втором этаже?

Но не успела девушка мне ответить, как откуда-то со стороны лестницы, ведущей наверх, раздались дикие вопли. Кричали, казалось, сразу несколько человек. Администратор посмотрела на меня испуганно и бросилась к лестнице. Я – за ней.

Навстречу нам сверху с выпученными от страха глазами несся Виссарион – практически голый, лишь одной рукой он прижимал к интимному месту белое гостиничное полотенце. Он едва не сбил нас – мы с девушкой-администратором еле успели отскочить в сторону. Виссарион рванул к выходу. Увидев, что полотенце пытаются унести за пределы гостиницы, то есть практически похитить, администратор завопила не своим голосом и бросилась вдогонку за Кинделия-младшим. Тут я увидела, как сверху по лестнице несется Кинделия-старший, потрясая большим животом и табельным оружием. Он снова был красным как вареный рак. Я вжалась в стену, и грузный мужчина пролетел мимо меня, как разъяренный бык, крича не своим голосом: «Пристрелю гада!..» За Иосифом Виссарионовичем бежала его жена – в развевающемся халатике, накинутом прямо на голое тело. Она кричала мужу: «Иосиф! Не надо! Умоляю: не стреляй!..» Я пристроилась за Илоной, и так мы все и высыпали из дверей гостиницы на улицу – первым бежал Виссарион, за ним – его отец, потом девушка-администратор, Илона, и, наконец, я завершала эту странную цепочку вопящих и матерящихся людей.

Я увидела, как Виссарион прыгнул в свою золотую «Хонду», как быстро развернулся и стал выруливать на трассу. Папаша с небольшим интервалом последовал за ним. Он почти не отставал от сына. Илона, увидев, что оба ее мужчины – и муж, и любовник – уезжают, только в отчаянии всплеснула руками. К ней подбежала девушка-администратор.

– За полотенце заплатите! – закричала она. – А я-то думала, вы – культурные люди, а вы… Это же надо додуматься – похитить гостиничное полотенце!..

– Да иди ты! – рявкнула на нее в сердцах Илона, с тревогой посмотрев вслед умчавшимся мужчинам.

Потом она повернулась и побрела в гостиницу, застегивая на ходу халатик.

– Нет, вот за что вы мне сейчас нахамили? – возмутилась администратор.

Потом она повернулась ко мне:

– Нет, вы видели, видели? Украли полотенце! Среди бела дня!.. Кстати, вы-то номер снимать будете?

Я ничего ей не ответила, я в это время уже садилась в свой «Форд», отправляясь вслед за Кинделиями. Высокие договаривающиеся стороны, как видно, не смогли прийти к консенсусу. Странно, что мужчины в такой ситуации не поубивали друг друга прямо в номере…

Сначала я увидела «Мицубиси». Она стояла как-то косо с открытой дверцей на обочине. Иосиф Виссарионович сидел возле нее на корточках на земле, закрыв лицо руками. И только подъехав ближе, я увидела и машину Виссариона. Она лежала в кювете перевернутая, ее колеса еще продолжали крутиться. Сам водитель выпал из нее и тоже лежал недалеко от своей машины, распластавшись на траве в неестественной позе. Похоже, он был, как всегда, «под градусом» и не сумел уйти от преследования. Я посмотрела на следы от резины на асфальте: судя по ним, папуля, догнав сына, лихо подрезал ему дорогу и сбил его «Хонду» в кювет.

Забегая вперед, скажу, что в результате аварии Виссарион получил тяжелейшие травмы и на вторые сутки умер в больнице, не приходя в сознание. Родные даже не смогли попрощаться с ним. Иосифу Виссарионовичу не удалось уйти от наказания: на него было заведено дело. Слишком много нашлось свидетелей происшествия, да и не раз битая им жена оказалась родственницей какой-то «шишки». Как обычно бывает в таком деле, завистники из числа коллег припомнили ему много старых «подвигов»…

На другой день после аварии, как нельзя кстати, вышла большая – на целую страницу – статья Ярцева. Она называлась «Любовь до гроба» и рассказывала все, о чем я здесь уже поведала. Конечно, для Виссариона эта статья уже не играла никакой роли, но он и так был сурово наказан судьбой.

Итак, семейка бешеных получила по заслугам. Со смертью парня-убийцы в деле погибшей Полины Зайцевой снова появились данные экспертизы о краске с его машины. Нашлись свидетели его рассказов о том, как он расправлялся с непокорной подругой. Басмач был тут же арестован и привлечен к суду за соучастие. Он получил шесть лет, учитывая рецидив. Нашему горовскому поэту тоже не удалось избежать наказания: Гриня получил год условно, ведь он смылся с места аварии, не оказав пострадавшей помощь!

Вскоре после описываемых здесь событий ко мне домой пришла «убитая горем» Илона Кинделия. Она так и не сказала, кто слил ей мой адрес, но со слезами рассказывала, как ей ужасно жилось эти два года с мужем-извергом, избивавшем ее «вот прямо ни за что!». Она уверяла, что буквально только сейчас выписалась из больницы, где лечилась после тяжелых побоев, полученных от мужа, и благодарила меня за избавление от этого тирана. Тот сейчас сядет лет на пятнадцать, сказала Илона, и адвокат советовал ей за это время развестись с ним и постараться как-нибудь завладеть всем его имуществом: двумя квартирами, двумя машинами и дачей… Но беда была в том, что на это имущество нашлись и другие претендентки, такие, например, как третья жена Кинделии. Девушка предложила мне хорошее денежное вознаграждение, если я каким-то образом избавлю ее от «этой мерзавки и гадины, покусившейся на чужое добро».

Меня жутко коробило от Илоны, этой меркантильной хитрой особы, и я, категорически отказавшись от ее денег, выставила прохиндейку за порог.

В этот же день, только позже, ко мне пришла Светлана поблагодарить за свое спасение. Она подарила нам с Аришей написанную своими руками картину – нашу гостиную с камином. Еще Света сказала, что с Игоря Веселова и Олега Дудникова, заступившихся за нее в кафе, полностью сняли все обвинения, и, добавила девушка, смущаясь, Игорь даже предложил Свете встречаться.

Проводив последнюю гостью, я поднялась к себе в комнату и достала со шкафа свой саксофон. В последние дни у меня просто не доходили до него руки, а сейчас я с удовольствием вынула его из футляра, с нежностью погладила металлическую холодную поверхность и, приложив к губам, заиграла одну из лирических мелодий Мориса Равеля…