Фридрих Незнанский - Ловушка для Черного Рейдера

— Приготовься, Алевтина собирается в туалет, форсирует события.

То же известие немедленно получил и Турецкий, ожидавший появления Жана у служебного выхода.

Приехав раньше Жана и осмотревшись, Александр Борисович прикинул, где занять место, чтобы не бросаться на глаза, и нашел его возле груды ящиков на огороженном пространстве за «спиной» кафе. Он и увидел первым приехавшего на красном «форде» Жана. Тот повозился в салоне, выйдя из машины, которую предусмотрительно поставил радиатором на выезд, и ушел, чуть прикрыв дверцу.

Александр Борисович немедленно, едва тот ушел, прокрался к машине и заглянул внутрь. Ключ торчал в замке зажигания, и дверца была не заперта. Беспечность? Как бы не так! Все приготовлено к побегу, причем стремительному. Что ж, надо помочь…

Турецкий вынул ключ из замка, и аккуратно залез сам на заднее сиденье. Молодец, парень, все продумал. И прыжок, и рывок, одного не учел: машина не заведется, да и опасность именно там, где он ее не предполагает. Он посмотрел на связку с ключами от машины, на кольце которой висели пульт сигнализации и трубочка черного фонарика. Красиво, удобно… А еще он умница потому, что стекла у машины затененные, ни черта не видно ему, есть кто в салоне или нет…

Тем временем в кафе уже подходила к своему апофеозу сама операция. Алевтина, которую все настойчивей уговаривал Жан выпить, наконец, свой коньяк, даже сам предлагал это сделать, чтоб не терять времени и отправиться в его бутик, где все приготовлено и все служащие предупреждены и ждут прекрасную гостью с нетерпением.

— Это далеко? — капризничала Алевтина и коньяк не отдавала. — Я так устала, он такой… ой, упрямый, ну, ей-богу, ну, зачем? Здесь, что ли, плохо? Я в туалет хочу, — громко заявила без перехода и задвигала под столом ногами.

— Я провожу, — немедленно предложил Жан.

— Еще чего? Может, ты еще и за меня… да? — она некрасиво захохотала, как обыкновенная уличная девка. Жан даже слегка поморщился, но прикрыл лицо ладонью, чтобы та не заметила.

— Ты мне скажи, где он? — ее явно уже «развозило». С рюмки, что ли? Но интересоваться у официанта Сени у Жана не было времени.

— Ну, не хочешь, чтоб я проводил, сама иди, вон туда, прямо по коридору и слева две двери. У нас дамы отдельно и кавалеры — тоже. А как у вас в Нижнем? — не удержался он от мелкой колкости.

— Как в Финляндии, все вместе. Не был там? Ну, и дурак… — Аля надела ремешок сумочки на руку, потом передумала, сняла и поставила на стол. Раскрыла и с фамильярной простотой совсем уже «глухой» провинциалки достала из нее несколько салфеток. Скомкала в руке и пошла в коридор, а сумочку так и оставила на столе. Жан напрягся, но она вдруг обернулась и, строго пригрозив ему пальцем, приказала: — Сидеть!

Еще секунду Жан, не шевелясь, смотрел на сумочку. Он уже успел увидеть заветную «зелень» внутри.

Затем, словно машинально, оглянулся, встретился взглядом с Левчиком, — и это снова заметил Щербак, — а затем медленным движением за ремешок потянул сумочку к себе, и она очень легко и незаметно исчезла у него за пазухой.

Щербак нажал кнопку сигнала.

Жан, морщась, встал, постоял, прижимая ладонь к животу, и медленно отправился вслед за ушедшей дамой…

Щербак тоже поднялся и пошел следом — в туалет, естественно. Но в коридоре Жана уже не было, только хлопнула выходная дверь. Ну, вот и все, что и требовалось доказать…

Жан одним прыжком влетел в машину, захлопнул дверь и привычно сунул руку к ключу. И в тот же миг в его шею, чуть ниже мозжечка, уперся холодный предмет, напоминавший дуло пистолетного ствола.

— Руки за голову, — услышал Жан спокойный и негромкий голос, и руки его сами поползли наверх. И тотчас же на запястьях щелкнули браслеты наручников. — Выходи, — снова услышал он и выбрался из машины.

Увидел высокого, светловолосого и явно незнакомого мужчину, который поигрывал, крутя на пальце его связку с брелками, понял, что за пистолет почувствовал всей кожей. Мужчина хлопнул его ладонью по животу: сумочка была засунута под брючный ремень.

— Правильно, так никогда не потеряешь.

Александр Борисович взял Жана за шиворот, с силой согнул его дугой и повел обратно, в кафе. А там их уже ждали.

— Ваш? — с улыбкой спросил он, вталкивая Жана в помещение, тот чуть не растянулся на полу.

— Наш, — улыбнулась Алевтина, отодвигая полную рюмку в сторону.

— Ну, тогда, Алевтина Григорьевна, приглашаем свидетелей, — сказал Агеев. — Вы, молодой человек, — он указал на напрягшегося Левчика. — В чем дело? Не знакомы? Так это и прекрасно. Вы, мы заметили, переглядывались с этим гражданином, вот и подпишете протокол задержания. А потом, если потребуется, вас вызовут в качестве свидетеля в прокуратуру. Дайте ваши документы, — и тон у Филиппа был такой, что Левчик не посмел ослушаться, достал и протянул свой паспорт.

В этот момент в кафе вошла Алла. Увидев, что все закончилось, она подошла к столу, у которого со скованными руками сидел Жан, усмехнулась и сказала:

— Алевтина Григорьевна, я буду вести протокол?

И она раскрыла папку с бланками протоколов допросов, усаживаясь напротив Жана. Тот застыл, как изваяние. И даже не ответил на требование Турецкого предъявить документы.

— Филипп Кузьмич, — Турецкий махнул рукой, действуйте, а то этот «замороженный» в себя прийти не может. Доставайте у него из штанов украденную сумочку, а из карманов все, что в них имеется… Так, а где у нас еще свидетели? — он посмотрел на официанта, тоже застывшего монументом идеи «Изумление» и махнул ему рукой. — Подойдите, дадите показания. Сядьте здесь.

— Вас ведь Сеней зовут? — обратилась к нему Алевтина нормальным и трезвым голосом, и тот растерянно кивнул. — Тогда можете забрать свой коньяк, к нему никто не притрагивался. А за кофе я с вами обязательно рассчитаюсь.

Турецкий хмыкнул.

В зале, в котором было еще немного народа, возник небольшой шум: шевеление, шорох ног, скрип отодвигаемых стульев, недовольные реплики. И Александр Борисович громко заявил:

— Попрошу всех успокоиться и не мешать проведению оперативно-следственного мероприятия по задержанию преступника. Работает сыскное агентство «Глория». Чтобы не затягивать процесс, начинайте со свидетельских показаний. А вы, Алевтина Григорьевна, заполняйте, пожалуйста, протокол. А я звоню в МУР…

И, не отходя далеко от стола, заговорил со Щеткиным:

— Петр, мы его взяли на «горячем». Сейчас оформляем. Поэтому можешь присылать своих ребят, пусть его «пакуют» и — в «Петры». Чего, думаю, с ним ночью-то работать? Там, — он усмехнулся, поглядев на бледного Жана, по лицу которого катился пот, — с ним другие до утра хорошо поработают. Надо им сказать насчет его ориентации… Ладно, мы ждем…

Свидетели попытались «отнекиваться», но строгий Филипп не повышая голоса заявил, что гражданин Горбенский в этом кафе — завсегдатай, и его тут знают не первый год. И он сам, лично, наблюдал вчера и сегодня за их контактами. Поэтому, если они отказываются дать показания, можно дело повернуть и таким образом, что они окажутся соучастниками преступления, которые, кстати, здесь совершаются уже не в первый раз. Вот даже от его рук пострадала сотрудница агентства, которую он обокрал, а затем представил в милиции дело так, будто это его шантажировали и угрожали. А сотрудники уголовного розыска, с которыми он, очевидно, находился в прямом контакте, совершили уже должностное преступление, за которое теперь, несомненно, ответят по всей строгости закона. Так что нет никакого смысла защищать вора и провокатора. А обыск, который будут проводить уже сотрудники Московского уголовного розыска в его квартире, — о несуществующих бутиках речи, разумеется, не идет, — даст и другие обличающие преступника материалы. Никаких сомнений в этом нет.

Речь произвела впечатление. Меньше всего ожидал Жан такого нелепого для него поворота событий… Турецкий заметил его растерянность и сказал:

— А мы от вас сейчас не требуем признаний относительно того, каким образом вы договаривались с сотрудниками уголовного розыска Центрального ОВД, они сами наверняка о вас расскажут. Им-то зачем вас защищать?.. Так что в МУРе будете пытаться оправдываться, но я далеко не уверен, что вам пойдут навстречу. И на адвоката не рассчитывайте пока… из этих, из «своих». А решение прошлого суда будет пересмотрено, все уже к тому идет, вот так, господин Жан… Так что вам еще, скорей всего, и за прошлое добавят. Там много чего накопают: и лжесвидетельство, и прочее. Потянет на хороший срок. — Турецкий усмехнулся и, наклонившись к нему совсем близко, сказал, чтоб услышал только он один: — А как вас сейчас в камере ждут! Если б вы только знали… у-у-у! Решето покажут!

В глазах Жана вспыхнул натуральный ужас. И Турецкий сощурился, глядя на него с презрением. Он не хотел жалеть этого мерзавца, ему было противно.