Галина Романова - Соперница с обложки

– Но это спасло вам впоследствии жизнь! – возразил ее помощник. – Если бы не это, никто и никогда не вышел бы на эту преступную группу! Так что не надо сожалеть об этом, Марианна Степановна!

– Да, да… – рассеянно согласилась она. – Да, вы правы, пожалуй. Если бы не это, меня никто и никогда бы не нашел. Так вот, потом он позвонил сестре и спросил, что ему делать с пьяной чокнутой бабой. Она ему спросонья приказала везти меня в ту самую квартиру и связать до утра, а там, мол, посмотрим.

– Утром она решила от вас избавиться?

– Утром вряд ли. Утром, возможно, они перепугались того, что натворили. Они даже заставили меня звонить на телефон Ярослава, чтобы подтвердить то, что я все еще жива. Сначала я звонила со своего телефона, потом с телефона этого монстра. Дважды, короче, звонила. Но всякий раз брала трубку Наташа. Ярослав был в саду… Потом все собрались от меня отделаться, но все медлили, не так уж просто убить, так ведь? Она сама не могла, а братец все ломался, из порядочных будто бы… А когда Ярослава арестовали, она решила, что убивать меня тем более нельзя. Пропала я до его ареста, и Ярослава могли запросто обвинить в моей смерти. Она и держала меня в этой квартире, пока его не решили освободить и не арестовали Тамару Чалых. Вот накануне его освобождения она и решила от меня избавиться. Труп найден, допустим, на городской свалке. Смерть наступила сутки назад приблизительно. Где в это время был господин Лозовский? Правильно, сидел под стражей. А посему и подозревать его глупо. А могли ведь его и снова арестовать, так что с моим убийством они не очень торопились. Вот такая у этой ужасной женщины была логика. А потом ты все знаешь…

– А Тамара?! Как она-то могла? Кто бы мог подумать? – заместитель удрученно покачал головой. – Вот так работаешь, работаешь бок о бок с людьми и не знаешь, что от них ждать.

– В отличие от тебя, мой дорогой, я иллюзий на ее счет никогда не питала. Знала, что она сволочь порядочная. Но чтобы настолько… – Марианна судорожно вздохнула, приложив руку к заслезившимся глазам. – Аллочку никогда ей не прощу.

– В убийстве ее она все же созналась, – кивнул, подтверждая, заместитель. – И в убийстве Суркова тоже. Перепугалась, говорит, что шантажировать ее станут до конца жизни. Потом перепугалась, когда Суркова на машине сбила, и ума не хватило вернуться за портфелем и забрать улику… Потом, конечно, пока время шло, она все варианты обыграла. И даже от убийства вашей дочери отнекивалась.

– Потом сломалась, – кивнула Волина и вдруг глянула на него затравленно: – Ты знаешь, мой дорогой, как легко можно сломать человека?! Он настолько уязвим и слаб, что… И это очень больно и противно! Нет никакого героизма, понимаешь, нет его! Есть просто боль и презрение к самому себе, к своей слабости… Ладно, ступай. С докладом к вечеру, идет?

– Идет, – заместитель кивнул, старательно скрывая удивление. К переменам в характере его начальницы он все еще не привык.

– Ксюшу позови, пожалуйста.

– Хорошо…

Ксюша вошла, как всегда осторожно выверяя шажки и на Марианну почти не глядя.

Ждет – поняла Волина, – ждет очередной ее сволочной выходки. Бедная, бедная девочка! А ведь все равно ее не бросила. Хороший ребенок хороших родителей.

– Почему, девочка моя? – обычным своим вкрадчивым тоном начала Волина, решив ее немного попугать.

– Простите? – Ксюша потупила взгляд, а блокнот в ее руках задрожал. – Простите, Марианна Степановна, я не понимаю!

– Почему ты спасла меня, девочка моя? – Волина вышла из-за стола, подошла к своей секретарше, обняла за плечи, разворачивая к себе. – Я же была такой гадиной, и по отношению к тебе тоже, почему ты спасла меня? Ты только выигрывала от моей смерти.

– Вы опять про квартиру? – вспыхнула Ксюша и неучтиво сбросила с себя ее руку. – Я там не живу, если хотите! Я сейчас…

– Я все знаю, где ты сейчас, – мягко укорила ее Волина. – Возвращайся, я все оформила на тебя неделю назад. И вещи свои вывезла, чтобы не давили на тебя.

– Игорь против. – Ксюша потупила взгляд.

– Уговорим твоего Игоря. Можете обменять две маленькие квартиры на одну большую. Ваше право… Кстати, он хороший, если тебе интересно мое мнение. – Марианна подошла к окну, с болью уставившись на злополучный гвоздь, о котором теперь уже тоже знала. – Хороший и надежный. Настоящий мужик!

– Правда?! – Ксюша заулыбалась. – Спасибо, Марианна Степановна!

– Да за что же, девочка?

– За такие слова! Мне так важно было знать ваше мнение, честно!

– Почему? – Она пожала плечами, поворачиваясь к секретарше. – Ты ведь так и не ответила. Почему ты спасла меня? Я не достойна таких великодушных хлопот с твоей стороны.

– Мне было плохо без вас, Марианна Степановна. Честно, честно! Сначала легко… первые три часа. А потом плохо.

– Почему?

Горло сдавило так, будто на него снова легли чужие безжалостные пальцы. Ну почему, господи, ты направил ее на путь истинный только теперь, пропустив через страшный гулкий коридор смерти?! Почему не научил любить ближних своих много раньше? Тогда, когда они так все в этом нуждались!..

– Насколько тяжело с вами, Марианна Степановна, – постаралась быть до конца честной Ксюша, – настолько же тяжело и без вас. Честно, честно!

– Хорошо. Спасибо тебе…

Она прикрыла лицо ладонью, будто потирала лоб, на самом-то деле слезы скрывала. За дымом теперь не спрячешься, врачи были единодушны в своем мнении – курить ей больше нельзя. Вот приходилось прибегать к уловкам: то отвернется, то лоб потрет, то в стол залезет.

– Иди, Ксюша, и… – Марианна глянула на нее с затравленной беспомощностью. – И позови его.

– Хорошо. – Ксюша пошла к двери, но вдруг остановилась и попросила: – Вы помягче с ним, Марианна Степановна. Ему очень тяжело сейчас.

– Я понимаю. Его жену посадят теперь в тюрьму, – кивнула Волина, снова ожесточаясь.

– Нет, не из-за этого. – Ксюша замотала головой, приводя в движение отросшую челку, которая так не нравилась Волиной прежде и которую та теперь вовсе не замечала. – Ему из-за вас тяжело.

– Вот как! С чего это? – Брови сами собой привычно полезли наверх, хотя в сердце не было прежнего надменного холода, оно сейчас все сморщилось от боли.

– Он был у нас вчера… Мне, наверное, не следует этого говорить, но он вас по-прежнему любит.

И выскочила за дверь, бессовестная девчонка! И не рассказала в подробностях, которые обычно интересуют всех женщин планеты.

А он что? А ты? Ты сказала это, а он что ответил? Точно так прямо? Надо же…

Волина точно так же теперь стала бы приставать к Ксюше, не сбеги та от нее. Может, и стоило от нее всем бежать куда подальше, но только не теперь. Теперь она без них без всех не сможет. Они все ей нужны. Все, без исключения.

– Марианна, я пришел.

Господи! Мог бы и не говорить! Она его затылком почувствовала! Его движение, его запах, его присутствие.

– Пришел, чтобы уйти? – спросила она, не поворачиваясь. – Я ведь сбежала тогда от тебя, Ярослав, не дав договорить. Договаривай! Ты пришел, чтобы уйти, и я…

– Не надо ничего говорить сейчас, хорошо?

Он уже дышал ей в затылок, положив руки на плечи. И упирался своим лбом в ее волосы. И говорил, говорил. Много говорил, сбивчиво. О любви своей к ней, об ошибках…

– Наши с тобой отношения изначально были ошибкой, Ярослав, – перебила его Марианна, повернулась к нему, поцеловала в щеку и улыбнулась. – Но это была самая прекрасная ошибка в моей жизни! Никогда прежде и никогда уже в будущем я не смогу так счастливо ошибаться.

– Простишь меня за Аллу?!

Господи, да за что же муки такие адские!!! У них же совершенно теперь одинаково горели болью и виной друг перед другом глаза. Ей хотелось обнять его. Он хотел, чтобы она его обняла. И не говорить ничего им обоим хотелось. И не вспоминать, и забыть. И с одинаковой силой любить хотелось тоже. Но…

Но ведь неправильно все это было. Неправильно и безнадежно разрушительно.

– Ярослав… – начала говорить она медленно, сразу сделавшись далекой-далекой, сразу отодвинувшись на свои двадцать почти лет разницы между ними. – Ярослав, так больше не может продолжаться. Надо быть честными друг с другом, с нашими отношениями. Они безнадежны!

– Они прекрасны! Ты непростой человек, Марианна. Что же делать! Придется терпеть! Я пытался! Честно признаюсь, пытался и бунтовать. Не хотел тебя видеть. Ненавидеть даже пытался. Но никогда не переставал любить тебя, Марианна. Это сильнее меня, я понял это. Жаль, что поздно. Но понял! Я люблю! – Он кромсал своими словами год за годом, сокращая пропасть между ними, он с трудом продвигался по их чудовищной разнице в возрасте, но он успешно разрушал ее. – С тобой непросто, да! Но насколько с тобой тяжело, настолько с тобой и прекрасно!

– Кажется, что-то подобное я сегодня уже слышала. – Она всхлипнула, утыкаясь лбом в его грудь. – Прости меня… И я тебя прощаю. И… Давай попробуем начать все сначала.