Галина Романова - Охотники до чужих денежек

Лада наконец-то выпустила из пальцев ее колени и, вытянув вперед правую руку, нервно подергала кистью.

– Ну?! Чего молчишь?! Тебе нужна помощь?

– Вообще-то нужна.

Эльмира лихорадочно соображала. Воспользоваться предложением этой странной женщины она не могла, как не могла и не использовать предоставившуюся ей возможность. Правда, пока что она не знала ее условий. Чего именно Лада ждет от нее? Что она должна будет сделать? И сумеет ли?.. Хотя абсолютную уверенность в ее способностях хозяйка кабинета не скрывала с первых минут этого необычного рандеву.

Итак, если она выполнит то, о чем Лада ее попросит, сама собой отпадет необходимость искать союзника (а им, по убеждению Эльмиры, должен был стать Данила). Она сумеет скрыться за границей и обретет относительную свободу. Страх перед неизбежным со временем пойдет на убыль. Никаких обязательств ни перед кем у нее не будет, что было бы нереальным в том случае, если бы она воспользовалась помощью соседа. Заманчиво, но остается вопрос: чего от нее хотят...

Когда Эльмира обратилась к ней с этим вопросом, Лада потрепала ее по щеке. Затем встала и нетвердой походкой прошлась по кабинету. Постояла в сильной задумчивости у окна, задернутого тяжелыми гобеленовыми портьерами. Потом повернулась к ней вполоборота и тихо так молвила, будто речь шла о чем-то обыденном и несущественном:

– Ты должна будешь убить моего мужа...

Гончаров Виталий Эдуардович второй час мучился от самого отвратительного из всех когда-либо посещавших его ощущений. Оно редко накатывало на него, это мерзкое чувство собственной несостоятельности. Ежели быть точным, то всего несколько раз за его долгую жизнь. Но уж если оно поселялось в его душе, то пиши пропало. Значит, что-то где-то он да не углядел. Что-то ускользнуло от его внимания, оставив ощущение чего-то упущенного, причем это не являлось чем-то второстепенным – нет. Это было как раз то, что могло подтолкнуть его к разгадке. Расставить все по своим местам, систематизировать, так сказать. И вот теперь, как следствие, эта идиотская досада на самого себя!

Он сидел в стриптиз-баре и с самым равнодушным видом посматривал по сторонам. По его плотно сомкнутым губам, которых время от времени касался край бокала с нетронутым пивом, невозможно было понять, какой черной желчью полна сейчас его душа.

Гончаров был особистом. Долго и верно служа «на благо и во имя», он приобрел репутацию чекиста высочайшей квалификации. Он был горд тем, что с его мнением считаются, что многие его уважают, а некоторые и откровенно побаиваются. И вот теперь, на закате своей профессиональной деятельности, когда, казалось бы, опыт не должен был допустить ничего подобного – такой прокол.

Он снова и снова прокручивал по минутам время своего пребывания в этом небольшом курортном городке, будучи уверен в том, что этот промах случился как раз в этот временной промежуток. Он, должно быть, в сотый раз вспоминал все слова, сказанные лично им и ему: таксистами, официантками, барменшами, билетершами. Была даже одна хозяйка ресторана, но не могла вымолвить ни слова: находилась в пьяном угаре. Все их общение свелось к его вопросам и ее отрицательным покачиваниям взлохмаченной головой. Затем швейцар, но он тоже исключается. Гостиничный дежурный по этажу – тоже мимо.

Что же тогда?! Что могло его зацепить и заставить заволноваться?!

Это не была новость о бегстве Вениамина. Гончаров отчего-то был уверен на все сто, что парень при первых признаках опасности сорвется с места, как олень. Это даже не было сообщением о том, что девушка исчезла из домика на окраине и пока что туда не возвращалась.

Нет, все это не то! Какой-то незначительный эпизод... Что-то такое, на чем внимание рядового обывателя никогда не остановится. Но он-то профессионал! Он-то должен был среагировать! Н-да... видимо, его взгляд все же с годами замылился, раз пропустил и не сумел зафиксировать нечто важное.

Его столик, стоящий особняком за колонной и оттого не пользующийся спросом, поскольку с этого места эстрада практически не просматривалась, вдруг сдвинулся с места, и почти тут же в поле зрения возникла физиономия молодого мужчины, находящегося в изрядном подпитии.

– Привет, – обнажил тот в приветливой улыбке два ряда великолепных зубов.

– Привет, – кивнул ему Виталий Эдуардович, настраиваясь на то, чтобы попытаться разговорить мужика поосновательнее.

– Свободно? – Парень кивнул на три свободных стула. – Присяду?

– Конечно, без проблем. – Гончаров даже привстал и протянул тому руку для приветствия. – Виталий.

– Леонид, – принял молодой человек его рукопожатие. – Чего скрываемся от масс? Шоу не нравится?

Гончаров равнодушно дернул плечами и слегка скривил лицо, дескать, не по мне сия забава. Леня понимающе хмыкнул.

– Дрянь девки! Аннет исчезла, и все – труба дело! А еще говорят, что незаменимых людей нет! Еще как есть.

– Согласен. К тому же это подтверждает старая пословица: не место красит человека, а человек – место.

– О! Точно! А ты молоток, мужик! Уважаю... – Леонид пьяно растопырил пятерню и вновь полез к нему с рукопожатием. – Анька место красила, это без сомнений. Но теперь ее нет, а вместо нее осталась эта сука!

Гончаров выглянул из-за колонны и выхватил взглядом извивающуюся девушку в узеньких сиреневых трусиках.

– Эта, что ли?

Леонид, проследив за его взглядом, отрицательно мотнул головой:

– Нет, я о супруге. Дал бы бог, была бы она покойной...

– Что, так приперло? – посочувствовал Гончаров, силясь припомнить, где сегодня он мог пересечься с этим парнем.

Но тот, не дав ему вспомнить, сам пояснил:

– А то!!! Ты же ее, Виталя, сам видел! Ужралась свинья свиньей и по стойке расплылась, будто желе. Ты ей еще что-то говорил, что-то показывал...

«Ага!! – Внутри у Гончарова завибрировало. Выходит, Леня не кто иной, как маящийся супруг хозяйки ресторана. И видел его он в непосредственной близости от нее минут за пять до того момента, как принялся тормошить расспросами. – Интересно, интересно! Что же, Леня, ты мне хочешь рассказать? Не просто же так ты меня разыскал...»

– Ты кого-то ищешь? – порадовал его Леонид. – Спроси у меня, может, помогу...

Гончаров влез во внутренний карман пиджака и вытащил четыре фотографии. На каждой из них была изображена девушка. Три физиономии принадлежали дамам, чьи данные давно находились в их картотеке, на четвертой фотографии была Эльмира.

– Она! – Леня принялся тыкать пальцем в последнюю фотографию и, едва не захлебываясь слюной, принялся в мельчайших подробностях информировать его обо всем, начиная с момента их с Эльмирой встречи и заканчивая рассказом о том, что его супруга увела девушку в свои апартаменты. – Это она!

– Где она сейчас?

– Час назад Ладка утащила ее к себе. Больше я ее не видел.

– Зачем утащила?

– Откуда же я знаю?! Может, лесбийской любовью решила с ней заняться. Эта алкашка уже все пропила, что можно: и ум, и красоту, и совесть, и... состояние.

– А сейчас они где? – вкрадчиво начал Гончаров, наслаждаясь удачливостью вечера.

– Не знаю. Зашел в кабинет – пусто. В гостиницу девицу тоже не селили. Черт его знает, где они... – принялся юлить Леонид, старательно пряча взгляд.

– Но ведь ты догадываешься, где они могут быть... – Гончаров полез за бумажником и, открыв его, демонстративно пошуршал внушительной стопкой долларов.

Но, к его удивлению, деньги оставили Леонида равнодушным. Он лишь скосил взгляд на бумажник. Повздыхал тяжело и, горестно опустив уголки губ, отрицательно покачал головой:

– Деньги мне не нужны.

– Гм, – Гончаров поднял на собеседника тяжелый взгляд. – Твои условия...

Собрался с духом Леонид не скоро. Несколько раз слова готовы были вот-вот сорваться с его нервно подрагивающих губ, но тут же вязли в горле. Он то ерошил волосы, то пощипывал себя за ухо, косясь виновато на Гончарова, но продолжал молчать. Тот не торопил его, так как был уверен, что условия тот выдвинет нешуточные.

Леонид не обманул его ожиданий. Спустя минут двадцать он пододвинул свой стул поближе к Гончарову и, приблизившись к его уху, еле слышно прошептал:

– Если ты хочешь, чтобы я помог тебе, ты должен убить мою жену.

Вот так вот: ни много ни мало – убить жену. Виталий Эдуардович слегка опешил. Об этом его, если честно, никто и никогда не просил. Он – да, его – никогда. Неужели облик его настолько осволочился, что предложить ему совершить подобное злодейство уже в порядке вещей? Почему совершенно незнакомый мужчина, увидевший его впервые в жизни, вдруг воспылал к нему доверием и выдвинул ему такое условие? Он, что же, заранее уверен в успехе? Заранее уверен, что Гончаров не сможет отказать?..

– А если я сейчас милицию позову и внесу в протокол твои преступные намерения? – недобро блеснул глазами Гончаров в сторону попритихшего Леонида.