Дарья Калинина - Почему мужчины врут

–  У вас есть ко мне еще какие-то вопросы? – застенчиво улыбаясь, твердила она. – Но если вы закончили, то… А то мне еще мужу ужин готовить.

Марише не оставалось ничего другого, как вежливо откланяться и уйти. В голове у нее мешались самые разнообразные мысли, но Мариша никак не могла привести их в порядок и выстроить по мере их значимости.

–  Так что? – напирала на нее баба. – Вы уходите? Или хотите остаться и поужинать с нами?

–  Нет, что вы! – смутилась Мариша. – Ухожу. Уже ухожу!

Но оказавшись на лестнице, она все равно чувствовала, как ее что-то тяготит и не дает бежать вниз. Мариша плелась еле-еле, как говорится, нога за ногу. И не ее была в том вина. Ноги сами не хотели никуда идти.

Все же она доплелась до выхода на улицу и уже даже потянула на себя металлическую ручку тяжелой двери, как вдруг ее осенило, и Мариша воскликнула:

–  Вот оно что! Вот в чем дело! Ах, я балда! Как же я сразу это не сообразила!

После чего на глазах изумленного человека, пытавшегося войти в дом, захлопнула дверь у него перед носом и опрометью бросилась назад наверх.

Мариша трезвонила в квартиру Воронцовых с таким усердием, что ей казалось, она вот-вот продавит в стене дырку. Или провода расплавятся. Или уши у кого-то в квартире Воронцова заложит от страшного шума.

Открывшая Марише дверь женщина, увидев ее, расплылась в улыбке.

–  Что-то забыли?

Но тут же улыбка сползла с ее лица, когда Мариша накинулась на нее, срывая одежду и дергая за волосы. Рывок, и Мариша издала первый торжествующий вопль. В ее руках оказались чудные длинные волосы незнакомки. Недаром Мариша заподозрила бабу в том, что она что-то не то делает с ними. А оказалось, что она не просто что-то с ними делала, она просто носила парик! И еще несколько париков на смену лежало тут же в прихожей у зеркала.

–  Парик! – прорычала Мариша. – И еще кадык! У женщин его не бывает. Ты – мужик, а не баба!

И воспользовавшись замешательством незнакомца, Мариша рванула за ворот его домашней одежды. Пуговки целым фонтаном разлетелись по сторонам и запрыгали по полу. А под домашней кофточкой оказалась абсолютно плоская мужская грудь. Да, она была без волос и даже соски были украшены пирсингом, но это была мужская грудь, никакого сомнения.

–  Так я и знала, ты – мужик! – торжествующе воскликнула Мариша.

И грозно подбоченясь, двинулась в наступление:

–  Кто ты, мерзавец?! Отвечай!

Незнакомец воровато глянул за ее спину.

–  Тихо ты! – прошептал он, втягивая Маришу в квартиру. – Чего орешь? Мне внимание соседей к себе привлекать совсем не с руки!

–  Ты кто такой? – не желала успокоиться Мариша. – Живо отвечай! А то я сейчас к тебе такое внимание привлеку, не обрадуешься.

–  Тише, тише, драгоценная девушка! Сейчас я вам все объясню. Никакого обмана. Честное слово, я имею полное право находиться в этой квартире.

–  Да ты что?! – ехидно воскликнула Мариша.

Но незнакомец, комично выглядевший без парика, с гладко зализанными назад собственными редкими волосиками, тщательно подведенными глазами и наложенным гримом, ничуть не обиделся на нее. Вместо этого он продолжил:

–  И не только находиться в этой квартире, но даже и жить в ней постоянно.

–  Ну да!

–  А если мне заблагорассудится, то и продать ее.

Последняя фраза окончательно вывела Маришу из себя, и она завопила:

–  Это на каких же, позвольте спросить, основаниях, а?

Вместо ответа мужчина приблизился к дамской сумочке, которая стояла на трюмо возле зеркала, и, покопавшись в ней, извлек паспорт.

–  Вот! Ознакомьтесь. Уверен, все вопросы у вас сразу же отпадут.

Мариша открыла паспорт. И на первой же странице увидела фамилию – Воронцов. Имя и отчество тут тоже имелись – Александр Иванович.

–  Это вы? – ахнула Мариша. – А ваше имя?.. Вы что, однофамилец сына погибшего коллекционера?

–  Не просто однофамилец. Нет.

–  А что же?

–  Я – это и есть он.

–  Что?

–  Саша, – шаркнул ножкой мужчина, стягивая со своей головы эластичную повязку, которая придерживала под париком его волосы. – Старший сын Ивана Алексеевича.

Некоторое время Мариша молча таращилась на Александра.

–  Погодите, но вы же покойник! – вырвалось у нее наконец. – Утонули в море на глазах любимой жены!

–  Как видите, я стою перед вами. Жив и здоров!

–  С того света не возвращаются! – упорствовала Мариша.

–  А я и не умирал.

–  И не тонули?

–  Нет. И не тонул.

–  А что… А как… Погодите, как не умирали?

–  Ну да, не умирал.

–  Клавдия меня обманула?

–  Она сказала вам правду. Ну, ту правду, в которую сама верила. Просто мне опостылела такая жизнь, какую я вел. Скучная работа, которая к тому же приносила мне гораздо меньше денег, чем я того заслуживал. Крикливый плакса сынок. Ленивая и глупая жена. Надменный отец и авторитарный брат. Если бы вы знали, как я жил до того, как умер! Я буквально задыхался с ними всеми!

Мариша в ответ только хлопала глазами и сама жадно хватала грудью воздух. Она решительно не понимала, что происходит. И кроме того, ей казалось, что происходит что-то неучтенное и не запланированное ею. Словно она внезапно из своего собственного спектакля оказалась в чужой сказке и теперь играет тщательно срежиссированную роль, которую для Мариши написали, а потом и заставили играть без ее собственного ведома.

–  Погодите, погодите, дайте мне немножко прийти в себя! – воскликнула она. – Сбавьте обороты! Так вы сын Ивана Алексеевича? Саша?

–  Да.

–  И вы не погибли?

–  Как видите, нет.

–  Но ваша жена и ваш отец…

–  Все думали, что я погиб. Но как видите, я вполне жив и здоров. Готов получить причитающееся мне наследство в любой момент.

Эти слова про наследство мигом отрезвили Маришу.

–  А следователь знает? – подозрительно уставилась она на «воскресшего» Александра.

–  Конечно! Слушайте! Вернувшись в родной город, я первым делом поспешил навестить своего дорогого отца. И узнал, что мой любимый папочка скончался ужасной смертью!

–  Вы же отца не любили!

–  В долгой разлуке я успел соскучиться по этому старому брюзге и зануде. Ох! Что я говорю! Я пришел к дорогому и любимому своему отцу, но тут меня настиг жестокий удар. Оказалось, что мой отец умер! Убит! И кем убит? Мальчишкой, которого он всю жизнь считал своим внуком! Гаденышем, которого мы все пригрели на своей груди! Надо давно было оповестить отца и брата о том, что Ванька им никто!

Мариша окончательно оторопела.

–  Вы что, знаете, что ваш Ваня вовсе не ваш?

–  Конечно! Клавдия постоянно мне изменяла. И ладно, если бы она выбрала себе в партнеры мужчину интересного, эрудированного или просто начитанного и образованного. Я и сам был не ангел, на многое мог закрыть глаза. Но нет! Глупая баба всякий раз останавливала свой выбор на разном отребье – грузчиках из овощного магазина, мясниках из бакалеи. Вот был ее выбор! А когда я застал ее в постели с нашим дворником, мое терпение окончательно лопнуло. Разговаривать с Клавдией было бесполезно. Но теперь я на многое смотрел иначе. Нам с этой женщиной было просто не по пути.

–  Но почему вы просто не развелись с ней?

–  Она бы цеплялась за меня. Она же приставучая, словно репей. К тому же ее ребенок числился нашим общим законным отпрыском. Она обманула меня! А я не хотел кормить ее мальчишку. Он был мне никто! Почему я должен был всю жизнь содержать его? Я этого не хотел. Но также я не хотел, чтобы за мной тянулся след злостного алиментщика. Это могло во многом осложнить мне жизнь.

–  И вы предпочли погибнуть?

–  Ну да. Это мне показалось куда проще. И разом решало все мои проблемы. Уйти, начать жизнь с чистого листа, вот о чем я мечтал!

–  Но как же вы жили все эти годы?

–  Очень свободно и весело! – азартно блеснув глазами, заверил ее Александр.

–  Нет, я имею в виду юридический аспект. У вас же не было паспорта!

–  С чего вы взяли? Разумеется, паспорт и многие другие документы, которые мне могли понадобиться в моей новой жизни, я взял с собой. Да вы сейчас сами держите в руках тот самый паспорт. Взгляните и убедитесь. Он выдан еще до моей мнимой смерти.

Мариша открыла паспорт и убедилась, что он действительно был выдан отделением милиции, которое располагалось рядом с домом Воронцовых. Перед ней был один из первых российских паспортов, сменивших прежний советский «серпастый-молоткастый», прозванный так за изображение герба СССР на его обложке. Воронцов вполне мог получить этот новенький паспорт. И прожить с ним много лет подряд. До сорока пяти лет, когда паспорт полагалось сменить, мужчине оставалось еще целых два года.

–  Убедились? – спросил у нее Воронцов. – К счастью, штамп о моей прописке в этой квартире сохранился. Так что никаких затруднений с моим вселением в отцовскую квартиру у меня не возникло.