Вероника Рыбакова - Смерть предпочитает блондинок

Но с дверью Жанны было что-то не так — глазок не горел. Жанна всегда оставляла на ночь свет в прихожей, потому что в ней стоял неудобный угластый комодик, о который все ее гости и она сама, идя в ванную, набивали синяки на боках, а выключатель был прямо у дверей. И на самом деле Жанна засыпала не раньше часа ночи — она была полуночницей.

Словом, с дверью было что-то не так.

Маша подошла к двери соседки, взялась за дверную ручку. Дверь оказалась открытой и подалась внутрь — неохотно, будто ей что-то мешало.

За ней было темно, а во тьме сырой, резкий запах. Маша нашарила левой рукой пластинку выключателя и зажгла свет.

В коридоре, возле комодика, в луже крови лежала Жанна. Кровь натекала с затылка, и легкие пепельные волосы Жанны плавали в багровой лужице.

Маша закричала так громко, как не кричала никогда в своей жизни:

— Ма-а-а-а-а-ма! Ма-а-а-а-мочка!!!

И тут же ощутила, что звуки и запахи исчезли, все покрылось серой пеленой, в которой бегут острые серебристые искры, и схватилась рукой за дверной косяк, оседая на пол лестничной клетки.

Маша очнулась от запаха нашатыря и торопливого голоса Елены Палны — соседки с шестого этажа.

— Ох, господи, господи, давай-ка дыши, — бормотала соседка, гладя Машу по волосам.

«Я упала в обморок», — поняла Маша. Она падала в обморок от вида крови. Затем открыла глаза.

— Там Жанна, — хотела крикнуть Маша, но лишь хрипло это прошептала.

— Давай-ка дыши, приподнимайся, — уговаривала ее Елена Пална. — Давай-давай приподнимайся. Жора, принеси воды девочке! — крикнула она вниз. — Жора вызывает милицию и скорую, сиди, не волнуйся. — Елена Пална крепко держала Машу за руки повыше локтей.

Муж Елены Палны, пузатенький дядя Жора, вскоре пришел с водой, поддержал Машу и помог ей подняться. Внизу на площадке толпились разбуженные криком жители дома.

У Маши кружилась голова и подгибались ноги. Подташнивало. Она отперла свою дверь и включила свет в коридоре. В комнате упала в кресло, достала из сумки мобильник и попыталась набрать номер магазина Жанны.

Магазин был уже закрыт, только длинные гудки гукали в трубке один за другим. Маша хотела сообщить кому-то из начальства или охраны магазина, что с Жанной случилось несчастье и чтобы им помогли.

Жанна дала ей телефон магазина, чтобы в случае чего Маша могла ее найти. Мобильный Жанны и телефонный номер магазина, больше ничего она не знала. Маша бросилась к телефону и набрала 09, затем, давясь слезами, узнала номер лобби отеля, при котором был магазин, дозвонилась на вежливое лобби, где ее переключили на службу охраны, долго просила номер начальника охраны. В конце концов не выдержала, расплакалась и, всхлипывая, рассказала все: что Жанна лежит в крови, что она — ее соседка и что им нужна помощь.

— Не плачьте, девушка, успокойтесь, мы немедленно сообщим владельцам и их службе безопасности, — ответил дрогнувший мужской голос. — Спасибо, что вы сюда позвонили. — И голос сменился гудками.

Во дворе завыли сирены милиции и «скорой».

Два часа спустя измученная Маша сидела у себя на кухне, поила горячим чаем Арину, менеджера магазина, в котором работала Жанна, и Василия Иваныча, начальника службы безопасности их компании.

Жанну уже увезли — Маша хотела поехать с ней, но примчавшаяся ночью из Беляева Арина мягко ее удержала, попросила поговорить еще с Василием Иванычем. Опергруппа во главе с уполномоченным Сонных уже обстоятельно пообщалась с Машей.

— Ты не волнуйся, я дам тебе адрес и телефон, и мы вместе навестим ее, как только разрешат, — мягко и строго выговаривала ей Арина. — С Жанной все будет в порядке, а у Василия Иваныча есть разговор.

Василий Иваныч был лобастый мужчина с широкими плечами, напряженным и внимательным взглядом.

Маша еще раз рассказала ему все, что знала: как они накануне недолго и невесело пили чай, как она испугалась, что в метро теперь ходят маньяки и режут женщинам волосы, как провела сегодняшний день и вернулась домой очень поздно, как ей хотелось показать подруге свой новый плащ и что в глазке двери Жанны не горел свет.

— Ты не заходила в квартиру? — Глаза Василия Иваныча пробуравили ее еще раз.

— Я закричала и упала в обморок от вида крови, у меня гемофобия, — пояснила Маша.

— Что-что? — не понял Василий Иваныч.

— Я боюсь вида крови. Очнулась на руках у Елены Палны.

— Но в квартиру ты не заходила?

— Нет, там же в коридоре лежала Жанна! Я упала прямо у дверей, на лестничной площадке.

— А Елена Павловна или ее муж, они заходили?

— Думаю, что нет. Елена Пална откачивала меня, а дядя Жора вызывал милицию и скорую. Он никого не подпускал даже к площадке.

— Ты знала, где Жанна хранит свои украшения?

— Василий Иваныч! — укоризненно встряла Арина.

— Знала. Она их хранила в такой черной шкатулочке, а шкатулочка всегда стояла у нее на кухне, на столике перед телевизором. Я их сто раз рассматривала. И мерила. Я же все рассказала уже, — с вызовом ответила Маша.

— Хорошо, — отреагировал Василий Иваныч.

Когда приехала опергруппа, выяснилось, что украшения Жанны вместе с коробками и документами на них, ее кошелек с деньгами и кредитными карточками пропали.

— Как же теперь Жанна будет жить? И Данька? У нее же ничего не осталось, — спросила Маша.

— В банк я уже позвонила, кредитки заблокированы, — сообщила Арина, глядя на подавленную Машу. — У них круглосуточная служба на такие случаи. Но у нас как раз сегодня была…

— Арина, — укоризненно встрял Василий Иваныч.

— Так что же, выходит, Жанну ударили, чтобы ограбить? — Маше стало невыносимо тяжело. Голос ее зазвенел, готовый сорваться в слезы. — Это все из-за денег?

— Пока неясно, Мила, — ответил Василий Иваныч, и стало понятно, что он очень устал за этот бесконечный день.

Маша не стала его поправлять — вообще она терпеть не могла, когда ее называли чужими именами, но сейчас у нее не было сил на возражения.

— У меня больше нет к тебе вопросов, — сказал Василий Иваныч. Он дал ей визитку со своими телефонами и добавил: — Если что заметишь или вспомнишь, сразу же звони.

Маша заревела. Арина обняла ее и погладила по голове.

— У тебя есть валерьянка?

Маша кивнула.

— Накапай в стакан с водой капель двадцать, выпей и спи. Вот тебе мои телефоны. Жанну повезли в Склиф.

— Арина, — плакала Маша.

Арина еще раз крепко обняла девушку и вышла из квартиры вслед за Василием Иванычем.

Маша закрыла за ними дверь и спала до утра со включенным светом, накрыв голову одеялом. Ей снилось море с высоты птичьего полета. А под утро в прерывистом и тонком сне она вдруг увидела, что едет домой из кино на эскалаторе, вверх и вверх. И все не может сойти — и вдруг видит, что между ступенек эскалатора лежат белокурые пряди длинных женских волос, а потом перед ней внезапно появляется Жанна, такая красивая, с прической как у Миледи, с улыбкой, и дает ей выпить из чайной ложечки чистейшей воды. И тогда Маша, которая все никак не может сойти с эскалатора, становится невесомой и летит вверх, вылетает прямо в темное звездное небо, и это небо ласкает ее, точно море. А потом зазвонил будильник.

Михаилы по воскресеньям не бывали ни в отеле с их любимым магазином «Солейль», ни в трех других салонах. По выходным продавцы и менеджеры чаще отходили пить кофе. Они не уважали праздную публику, которая в основном гуляла по отелю с целью поглазеть и прицениться, посидеть в ресторане или попытать счастья в рулетку. Самые лучшие покупатели у них были в рабочие дни по вечерам, с семи и до одиннадцати.

Но сегодня с утра оба Михаила прибыли в отель с утра, зашли в «Солейль», покрутили в руках пустой прайс-лист, в который заносили продажи, и вызвали к себе в кабинет Василия Иваныча, начальника службы безопасности всей их растущей и цветущей корпорации. Корпорация на данный момент представляла собой сеть магазинов по продвижению и продаже предметов роскоши на российском рынке.

Михаилы были одноклассниками и вместе поступили в МГУ, на мехмат. Обоих растили матери без отцов — мать Миши Маленького развелась, а мать Миши Большого рано овдовела. Старт их совместного бизнеса пришелся на восьмой класс средней школы, когда Миша Маленький и Миша Большой выпросили у своих родственниц — тетушек, двоюродных и троюродных, все театральные бинокли, какие только смогли найти.

Биноклей набралось двенадцать штук. Миша Маленький устроился подрабатывать помощником гардеробщика в театре и стал сдавать бинокли в аренду — по пятьдесят копеек за бинокль.

В десятом классе они с Мишей Большим уже не сдавали в аренду бинокли, а продавали по выходным на Измайловском рынке иностранцам деревянные раскрашенные яйца на подставках.