Наталья Солнцева - Все совпадения неслучайны

– Кто «они»? – спрашивала Нина, холодея от знакомого страха.

– Черный человек… он придет…

Нина проснулась в лихорадочном возбуждении, потянулась за таблетками. Проглотила одну, потом вторую. Едва она смежила веки, как жуткий сон возобновился. Черный человек сидел у ее изголовья и протягивал целую горсть таблеток:

– Пей… и тебе станет легче… – шептал он. – Ты все забудешь: покойного мужа, его картины, его безумные записки. Кстати, где они?

Ночной гость оглядывался, словно ища злополучные тетради, которые Нина спрятала…

Она старалась не думать о том, где лежат дневники. Понимая, что именно этого от нее ждет черный человек. Артур ничего не придумал. Он существует, этот призрачный вестник смерти. Теперь он пришел за ней…

Нина глотала таблетки, пока призрак не исчез в серой рассветной мгле.

Утром она с невероятным трудом открыла глаза. Голову было не оторвать от подушки, ватное тело отказывалось подчиняться…

Жаннет вызвала доктора.

– Мне приснилась моя смерть, – твердила вдова художника. – Он приходил за мной…

– Кто?

– Черный человек…

Доктор и Жаннет успокаивали ее, не подозревая, что кошмарный сон вот-вот исполнится…

Сергей Горский не ожидал, что в Париже его встретит настоящая зима.

В Москве бушевала метель, и он сутки просидел в аэропорту. Пассажиры нервничали, пили много кофе и коньяка, смотрели в окна на снежную круговерть. Сергей последовал их примеру. Коньяк снял напряжение, и он задремал. Во сне перед ним стояли огромные, светлые, как озера, глаза Лиды. Ее лицо было печальным. Казалось, она хочет что-то сказать ему…

«Мы даже не успели как следует попрощаться», – подумал Горский, просыпаясь.

Наконец вылет разрешили. В комфортабельном салоне авиалайнера было тепло, ровно гудели двигатели, красавица-стюардесса с осиной талией разносила воду и спиртное. Горский расслабился. Сиур и Влад[4], его новые московские друзья, обещали подстраховать и, по-видимому, справились со своей задачей, так как все обошлось благополучно. Вначале Сергей пытался обнаружить их присутствие: незаметно оглядывался, наблюдал за окружающими из-под прикрытых век, внезапно останавливался у витрин киосков, но так ничего и не заметил. Его друзья действовали профессионально, так что ему не о чем беспокоиться. Но волнение не покидало его.

– Что будете пить?

Горский вздрогнул – перед ним стояла стюардесса с тележкой, уставленной напитками.

«Почему я все еще напряжен? – с досадой подумал он, беря стакан с соком. – Я уже в самолете, все хорошо, меня никто не преследовал, не пытался убить. Неужели я просто боюсь?»

Его обдало жаром. Горский в общем-то не считал себя трусом. Он принялся смотреть в иллюминатор, за которым ничего не было, кроме беловатой мути. Родителям Сергей не стал сообщать о своем приезде, пусть это будет для них приятным сюрпризом. Он не хотел, чтобы его встречали. Мало ли что…

«Опять? – разозлился он на себя. – Нельзя думать о плохом. У меня все получится. От меня ждут действий и новостей, на меня надеются, а я веду себя как робкая институтка на офицерской попойке. Хорошо, что Лида этого не видит!»

Горский провел рукой по груди и облегченно вздохнул. Все в порядке: медальон на месте. Это придало ему спокойствия. В Париже нужно разыскать Лили и во что бы то ни стало узнать у нее, кто продал ему флорентийский медальон. Он не сомневался – магический амулет охраняет его. С ним ничего не может случиться…

Адрес во Франции, который дал ему экстрасенс Азарий Ерофеев[5], Сергей выучил наизусть. После Лили он пойдет по этому адресу.

Полет закончился. Горский получил багаж, взял такси и отправился на свою квартиру. Над Сеной стелился туман. Набережная тонула в нем, по проступающим темным стволам деревьев угадывались бульвары и аллеи.

Сергею не верилось, что он снова здесь, что поездка в Харьков на выставку Корнилина изменила его жизнь. Он уже не тот самоуверенный, жесткий и удачливый господин, хладнокровный игрок, любимец женщин и расчетливый бизнесмен. Несколько месяцев, проведенных на родине, сделали его другим. Неужели все произошло на самом деле? Купальская ночь, смерть жены, флорентийские сны, монастырь, Лида… А может, он все это придумал? Сюжет для ненаписанной книги…

Консьерж приветливо поздоровался с Сергеем, будто тот и не уезжал.

– Почту я передавал мадам Клод, когда она приходила убирать, – сказал он, близоруко щурясь. Перед ним на столе дымился кофе, булочку с сыром он держал в руке. – Превосходный свежий сыр, месье! К нам с женой приехали родственники из Прованса…

Горский кивнул, поднимаясь по лестнице. Латинский квартал, засыпанный снегом, улыбка консьержа, знакомая дверь – все это делало нереальной опасность, которая не давала ему уснуть в самолете. Он совершенно успокоился, повесил на вешалку мокрую куртку и прошел в комнату.

Здесь царил идеальный порядок, все блестело – мадам Клод не сидела сложа руки. Сергей раскрыл окно, впуская холодный воздух. События в Харькове показались ему дурным сном. На низком столике лежали несколько журналов «Искусство», которые регулярно присылала ему редакция, стопка рекламных буклетов и несколько писем.

– Потом посмотрю, – решил Сергей, набирая номер телефона родителей.

Мама оказалась дома. Она работала переводчицей в посольстве, а отец – поваром.

– Серж! – обрадовалась она, привычно называя сына на французский манер. – Ты когда приехал? Я очень соскучилась! Прости, дорогой, но я уже убегаю – внизу ждет машина. Перезвони вечером.

Он усмехнулся – мать вечно торопится, все на бегу, впопыхах… Давно ли он сам был таким? Она научила его языкам: по-французски он говорил безукоризненно, по-английски немного хуже, а немецкий понимал и мог кое-как изъясняться.

Горский набрал номер Лили. Ее голос звучал глухо, как из далекого прошлого. Она была несказанно удивлена:

– Серж? Ты в Париже? Мы думали, ты уехал в Россию, надолго…

Она замолчала.

«Наверное, курит», – подумал Горский, представляя ее худое лицо, мундштук в длинных тонких пальцах, унизанных кольцами. Она обожала серебро и духи с запахом хвои.

– Лили… – Он прислушивался к себе, не екнет ли сердце, не забьется ли, как раньше, когда он не спал ночами, сходя с ума от желания и страха потерять ее навсегда.

Ничто не дрогнуло. Он был спокоен и холодно-любопытен: как она жила все эти месяцы? Что изменилось? По-прежнему ли она ходит в маленькое кафе на Монмартре, из окна которого видно, как художники в пестрых шейных платках предлагают прохожим свои картины. Сейчас там, наверное, пусто – из-за снега.

– Лили, – повторил он, словно пробуя ее имя на вкус. – Мы можем увидеться? Прямо сейчас.

Она еще больше удивилась:

– Ты хочешь? Но что…

– Мне очень нужно тебя увидеть! – перебил Горский. – Ты не занята?

– Нет, но…

– Тогда я еду!

Он решил не откладывать визит в долгий ящик. В конце концов, неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы выудить у Лили нужные ему сведения.

Она сразу открыла, не успел он позвонить, как будто ждала у двери, прислушиваясь к шагам. Медный колокольчик переливался в извивах крутой лестницы с коваными перилами.

– Серж?

Горскому показалось, что он видел ее вчера, до того все знакомо – впалые щеки, длинная шея, выпирающие ключицы в вырезе майки, сухие бедра, острые коленки. Неужели когда-то он целовал эти коленки, ощущая головокружение и дрожь в груди?.. Ничего похожего он сейчас не испытывал, просто смотрел…

– Можно войти?

Она молча посторонилась, пропуская его в прихожую. И здесь все по-прежнему – тот же запах сигарет, та же ветка сосны в керамической вазе, та же дубовая вешалка с подставкой для зонтиков, тот же светильник, который задеваешь головой, если вовремя не нагнуться…

Пока Горский ехал, у Лили промелькнули в голове сотни мыслей. Зачем он позвонил ей? Хочет возобновить отношения? На него не похоже… Когда ее родители намекнули, что он недостаточно обеспечен для женитьбы, Серж как будто с ума сошел. Он вел себя необъяснимо – пропал куда-то, не звонил. Оказалось, он зарабатывает деньги. Лили не верила, что у него получится. Во Франции он чужой… Но она ошиблась: Горский быстро наладил бизнес, ему везло. Его журнал начал приносить приличный доход, не говоря уже о торговле антиквариатом и предметами искусства.

Почему-то он передумал жениться на Лили. Ее родители были удивлены.

«Это все гордость! – сказал тогда месье Тьери. – У русских в глубине души бушует пожар, они все немного одержимые!»

Лили даже всплакнула, осознав, что Серж больше не придет. Он был так красив, что на него оглядывались, а в постели ему не было равных. Это она смогла оценить только теперь, когда у нее появился Франсуа, который по всем статьям проигрывал Горскому. Женщины становились просто невменяемыми в присутствии Сержа! Вряд ли, став ее мужем, он бы хранил ей верность…