Майкл Коннелли - Револьвер для адвоката

– Превосходно. Тогда кто наш парень? Клиент?

– На самом деле в той статье говорится, что фараоны допрашивали какого-то делового партнера. Там не сказано, был ли это Лакосс, но сложи два плюс два…

– И получается сутенер.

– Я тоже пришел к такому выводу.

– Великолепно. Похоже, отличный парень.

– Взгляни на это оптимистично: Лорна говорит, у него водятся деньжата.

– Поверю, когда наличные окажутся у меня в кармане.

Вдруг я вспомнил свою дочь Хейли. Она сказала мне кое-что напоследок, перед тем как обрубить контакт: назвала моих клиентов отбросами общества, людьми-паразитами, среди которых одни взяточники, наркоманы и даже убийцы. Сейчас я бы не смог с ней поспорить.

В мой список в данный момент входил вооруженный преступник, который угонял автомобили у пожилых дам, насильник, растратчик денег из студенческого фонда и другие разного рода злодеи. А теперь, вероятно, добавится еще и обвиняемый в убийстве – и не просто в убийстве, а в убийстве в сфере продажного секса.

Мне начинало казаться, что я их заслуживал, а они заслуживали меня. И им, и мне чрезвычайно не везло, таким неудачникам никогда не улыбаются боги вины.

Моя дочь знала тех двух людей, которых убил мой клиент, Шон Галлаэр. Хейли и Кэти Паттерсон вместе учились. Мать Кэти состояла в родительском комитете класса. Хейли пришлось поменять школу. На нее вылилась тонна презрения, когда средства массовой информации сообщили, что Дж. Майкл Холлер-младший, кандидат на должность окружного прокурора Лос-Анджелеса, вызволил Галлаэра после последнего привода за «вождение в нетрезвом виде», воспользовавшись банальной формальностью.

Но суть состоит в том, что Галлаэр сел пьяным за руль, когда его выпустили на свободу благодаря моему так называемому адвокатскому мастерству. И не важно, что Законник Зигель старался заглушить мою совесть, затянув древнее «ты просто делал свою работу». В глубине души я знал, что Галлаэр был виновен. Виновен в глазах моей дочери и в моих глазах тоже.

– Мик, ты еще здесь?

Я вышел из мрачной задумчивости:

– Да. Знаешь, кто работает по делу?

– В официальном заявлении говорится, что расследованием руководит детектив Марк Уиттен из Западного офиса. Напарник не упоминается.

Уиттена я не знал и, насколько мог вспомнить, никогда не пересекался с ним по делу.

– Понятно. Что-нибудь еще?

– Пока все.

Информация Сиско приглушила мое воодушевление. Но от дела я пока отказываться не собирался. Угрызения совести в сторону. Чек есть чек. Мне нужны бабки, чтобы удержать на плаву компанию «Майкл Холлер и партнеры».

– Ладно, я с ним сейчас встречусь, а потом перезвоню.

Охранник отправил меня в одну из кабинок для встреч. Я встал и прошел внутрь.

На стуле по другую сторону стола, который пополам разделяла прозрачная перегородка высотой три фута, уже сидел Лакосс. Большинство моих клиентов из Центральной мужской тюрьмы сутулились и приобретали вальяжные, высокомерные замашки. Такая защитная мера. Если тебе вроде как по барабану, что ты заперт в здании с решетками вместе с двенадцатью сотнями преступников, тогда, возможно, тебя не тронут. С другой стороны, если показать страх, то хищники его заметят. И нападут.

Во-первых, Лакосс оказался меньше, чем я ожидал, хрупкого телосложения и, похоже, гантели в глаза не видел. Одетый в мешковатый тюремный комбинезон оранжевого цвета, он держался с неожиданным достоинством и не выказывал ни капли страха. Но и преувеличенного безразличия, которое я так часто лицезрел в этих стенах, тоже не было. Лакосс сидел на краешке стула абсолютно прямо и, пока я входил в это крохотное помещение, следил за мной острым как скальпель взглядом. Волосы были тщательно уложены волнами, и складывалось впечатление, что он пользовался подводкой для глаз.

– Андре? – спросил я, садясь. – Я Майкл Холлер. Вы звонили по поводу вашего дела.

– Да, звонил. Я здесь случайно. Жизель убили после моего ухода, но мне никто не верит.

– Погодите секунду, дайте устроиться… – Я вытащил из портфеля блокнот, а из кармана рубашки ручку. – Позвольте задать для начала пару вопросов.

– Конечно.

– Сразу хочу предупредить, что не стоит мне лгать, Андре. Вы понимаете? У меня есть правило: кто врет, тот без защитника живет. Я не смогу на вас работать, если не сложатся отношения, при которых я буду верить, что вы мне говорите чистую правду и ничего, кроме правды.

– Никаких проблем. Ведь, кроме правды, мне больше нечего предъявить в свою защиту.

Собирая для досье краткие биографические сведения, я записал список основных вещей. В свои тридцать два Лакосс был не женат и жил в квартире в Западном Голливуде. Родители остались в Линкольне, штат Небраска. По его словам, судимостей у него не было ни в Калифорнии, ни в Небраске, ни где-то еще, и даже штрафы за превышение скорости ни разу в жизни не выписывали. Он дал мне номер телефона родителей, свой сотовый и домашний. Это пригодится, чтобы его выследить, если он выйдет из тюрьмы и не выполнит нашего соглашения об оплате. Записав основные данные, я поднял глаза от блокнота.

– Как вы зарабатываете на жизнь, Андре?

– Я работаю на дому. Программистом. Создаю и поддерживаю сайты.

– Откуда в таком случае вы знали жертву, Жизель Деллинджер?

– Я занимался ее социальными сетями. Сайты, Фейсбук, электронная почта, все такое.

– Так вы что-то типа онлайн-сутенера?

Шея Лакосса тотчас же приобрела багровый оттенок.

– Конечно, нет. Я предприниматель, и она тоже… была… бизнес-леди. Я ее не убивал, но здесь никто мне не поверит.

Свободной рукой я сделал успокаивающий жест:

– Не забывайте, я на вашей стороне.

– Что-то не похоже, раз вы задаете подобные вопросы.

– Андре, вы гей?

– А при чем здесь это?

– Может, и ни при чем, а может, это скажет о многом, когда прокурор заведет разговор о мотиве. Так вы гей?

– Да, если угодно. И не скрываю.

– Хотя здесь, пожалуй, и следовало бы. Ради собственной безопасности. Я могу попросить перевести вас в камеру для гомосексуалистов, как только завтра вам предъявят обвинение.

– Не стоит беспокоиться. Не хотелось бы, чтобы меня как-то выделяли.

– Ну, как знаете. А как назывался сайт у Жизель?

– Giselle-for-you-точка-com. Это основной.

Я записал.

– А были еще?

– У нее были сайты, заточенные под специфические пристрастия, которые всплывают, если задать поиск по определенным словам. Именно этим я и занимаюсь – многоплатформенное присутствие.

Я кивнул, будто его креативность и деловая хватка меня впечатлили.

– И как долго вы с ней состояли в деловых отношения?

– Она пришла ко мне года два назад. Ей требовался комплексный подход к размещению информации в сети.

– Она обратилась к вам? Что это значит? Как она вас нашла? По рекламе?

Он покачал головой, словно имел дело с ребенком:

– Нет, никакой рекламы я не даю. Я работаю только с теми, кого посоветовали мне люди, которых я уже знаю и доверяю. Ее рекомендовал другой клиент.

– И кто же?

– Извините, вопрос конфиденциальности. Не хотел бы ее в это впутывать. Она человек посторонний.

Теперь уже я покачал головой, словно имел дело с ребенком:

– Сейчас, Андре, я этот момент пропущу, но если я возьмусь за дело, рано или поздно мне нужно будет узнать, кто ее к вам направил. Понятно?

Он кивнул.

– Я с ней свяжусь, – сказал он, – и как только получу добро, сразу позвоню вам. Не привык лгать или выдавать конфиденциальную информацию. И в бизнесе, и в жизни я опираюсь на доверие.

– Отлично.

– Но вы сказали «если возьмусь за дело». Что вы имели в виду? Я полагал, вы уже взяли его. Вы ведь пришли. Разве не так?

– Еще в раздумьях.

Я сверился с часами. Сержант, у которого я отметился, сказал, что у меня с Лакоссом только полчаса. Оставалось обсудить три отдельные темы: жертву, само преступление и мое вознаграждение.

– Времени у нас не много, так что давайте двигаться дальше. Когда в последний раз вы видели Жизель Деллинджер лично?

– В воскресенье, поздно вечером. И когда я уходил, она была жива.

– Где вы встречались?

– У нее в квартире.

– Зачем вы приходили?

– Я пришел за деньгами, но ушел ни с чем.

– Что за деньги и почему ушли ни с чем?

– У нее была работа, а мне, по договоренности, полагается процент с того, чем она занимается. Я устроил ей, как «Красотке для избранных», свидание и хотел получить свою долю. С этими девочками всегда так: если не выбить денег сразу, то исчезнут и носа – не говоря уж о других частях тела – не высунут.

Хотя я не понял и половины того, что он рассказал, но законспектировал все.

– Жизель принимала наркотики?

– Наверное. Грань не переходила, но это часть такой работы и часть такой жизни.

– Расскажите про «Красотку для избранных».

– Клиент снимает многокомнатный номер в отеле «Беверли-Уилшир», как в фильме «Красотка». А Жизель вроде как играла Джулию Робертс. Понимаете? Особенно после того, как я поработал с ее фотографиями. Да вы все поймете, как только сами зайдете на сайт.