Валерий Барабашов - Изувер

Голова его работала спокойно и ясно. И глаза хорошо видели сидящих на скамье милиционеров. С Проспекта все же доставал сюда отраженный, рассеянный свет, за поведением патруля можно было следить издали, по мере приближения к милиционерам. Если кто-то из них вдруг встанет и что-нибудь потребует от него, Койота (предъявить паспорт, проверить, не пьян ли), он сейчас же выстрелит в этого, первого. Тому, второму, потребуется время, чтобы вскочить, схватиться за кобуру, вырвать из нее пистолет…

Он не успеет этого сделать.

Койот понимал, что и милиционеры его отлично видели. Он шел со стороны освещенной улицы, а они сидели практически в темноте.

От кафе-«стекляшки» шел в их сторону парень с сумкой на правом плече. Шел спокойно, не качался. Видно, домой, отдыхать.

Ах, если бы люди умели читать мысли других!

Ну хотя бы милиционеры, которым грозит смертельная опасность. И вообще все, кто оказывается по тем или иным причинам на краю гибели.

Скольких бы удалось избежать трагедий!..

Увы. Чужие преступные замыслы для всех — тайна, почти всегда неожиданность.

Койот подошел к милиционерам почти вплотную, метра на два. И по инерции сделал еще один шаг. Наверное, они успели подумать, что парень хочет что-то спросить у них, может быть, попросить зажигалку…

Сумка, висящая у него на плече, оказалась почти против их спокойных, чуть усталых лиц. Койот чуть приподнял в ней цевье, целясь милиционеру, сидящему справа, в грудь. Это движение он отработал заранее, хорошо знал, под каким углом должно быть направлено оружие, чтобы ударить наверняка.

Грохнул выстрел. Сержант вскрикнул. Схватившись за простреленную грудь, вскочил сгоряча, побежал к свету, к кафе, к клумбе с белыми гладиолусами.

Старшина не успел даже приподняться. Лишь рука инстинктивно скользнула к кобуре.

Койот нажал на второй спусковой крючок.

Свинцовый горох пронзил грудь почти насквозь…

Старшина так и остался сидеть, открыв в немом крике рот. Умер мгновенно. Койот это видел.

Краем глаза видел, как сержант, отбежавший на несколько шагов от скамьи, упал.

Уже открытым перочинным ножом Койот хладнокровно перерезай тренчик тонкий ремешок которым пистолет прикрепляется к кобуре. Вожделенный «макарон» старшины был в руках Койота. Преодолев несколько метров до лежащего ничком сержанта, он то же самое проделал и со вторым ремешком. И второй «Макаров» оказался в сумке. Теперь надо рвать когти.

Выдержка у Койота железная. Он не побежал, он спокойно, размеренно пошел прочь — в глубину темного сквера, на параллельную Проспекту улицу. Повернул по ней вправо, чуть прибавил шагу, с каждым мгновением удаляясь теперь от места кровавого насилия. И этот свой отход он спланировал, хорошо и тщательно продумал. Бежать не надо — бегущий человек привлекает внимание.

Через два квартала Койот снова повернул направо, пересек Проспект, пошел вниз, к берегу водохранилища, к мосту. Прошагал и его, свернув потом на старую дамбу, которая прямиком вывела его почти кдому, в Левобережье. Осталось миновать несколько плохо освещенных кварталов с двухэтажными старыми домами, два-три переулка, изученных им как свои пять пальцев.

Он потратил на дорогу сорок пять минут. Как на последней тренировке. Разница была минуты в две. И похвалил себя за то, что избрал именно этот способ исчезнуть с места преступления: вопервых, он не зависел от транспорта, во-вторых, его почти никто не видел. А если и видел, то… Ну что он может сказать, случайно встретившийся на полночной улице человек?!

Сумку с обрезом и пистолетами Койот оставил в отцовском сарае. У него был ключ, он взял его заранее. Присыпал сумку всяким хламом, закрыл сарай, подергал дверь. Так просто ее, обитую железом и с мощным замком, не откроешь.

Взять дверь можно разве что ломом. Но кто будет ломать ее этой ночью? Зачем? Все соседи знают: кроме поломанных стульев, ржавых ведер и старой обуви, в сарае Волковых ничего нет. Даже погреба. Зачем туда лезть?

«Ну, отдыхайте пока, — тихо сказал Койот своему пополнившемуся арсеналу. — Завтра-послезавтра перепрячу».

Около часу ночи он был уже на Прибрежной, в квартире тещи. На недовольный вопрос сонной Людмилы: «Где это ты шляешься?» — буркнул невразумительное — то ли в карты с друзьями играл, то ли в нарды…

Жена не стала уточнять и снова улеглась в постель. А Павел неторопливо разделся до трусов, попил на кухне чаю. Думал о том, что вся городская милиция, наверное, уже на ногах, ищет его, а он вот спокойно сидит дома и ужинает. Вот что значит хорошо все продумать, подготовиться.

Теперь надо залечь на дно, затихнуть на несколько месяцев, не меньше. Может, и на год.

Жизнь покажет. Менты, конечно, будут его искать со страшной силой. А он и прятаться не станет. Как жил, так и будет жить. Открыто ходить по улицам, искать работу, встречаться с друзьями, гулять с Костиком. Надо только хорошо, надежно спрятать «Макаровы». А обрез… да, от него нужно избавиться. Он свою роль выполнил.

Покурив и поглазев на черное ночное небо через открытую форточку кухни, Койот тихонько, на цыпочках, пошел в спальню. Постоял у кроватки Костика, вгляделся в спящего малыша.

Ночь была душная (середина же июня!), и Костик спал в одной короткой рубашонке. Свет в их комнату падал с улицы, сочился с высокого и единственного, наверное, на всей Прибрежной фонаря тускло освещал их скромное жилище — двенадцать с хвостиком квадратных метров, голые стены, обшарпанный стол, разложенный на ночь диван, стулья с развешанной на них одеждой, старый тещин шкаф со скрипучей, вечно соскакивающей с петель дверцей. Да и все остальное в доме — тещино, «презентованное» молодым на жизнь. Они с Людкой купили только кроватку Костику, да и ту в комиссионном магазине за бесценок.

Павел поправил под вспотевшей головой ребенка подушку, улыбнулся, вспомнив его энергичное «бу-бу», накрыл ножки сына простыней.

Потоптавшись минуту-другую у окна, осторожно лег рядом с Людмилой, положил руку на заголившееся ее теплое бедро, погладил. Людка что-то мыкнула спросонья, но руку не скинула и тогда он повернул ее на бок, прижал к себе, стараясь все же не шуметь, не будить тещу, спящую в соседней комнате…

Сделав свое дело, Койот уже через пять минут спал безмятежным и сладким сном.

А следов-то и не оказалось.

Ни единого.

Правда, на цветочной клумбе, возле которой лежал один из милиционеров, обнаружили отпечатки-вмятины чьих-то кроссовок, и эксперты тут же залили их гипсом. Но, как потом оказалось, след этот вел в никуда. Неизвестный шалопай, которому лень было обойти клумбу, попер напрямую, только и всего. Койот же к клумбе не приближался. Что он — дурак, на виду ментов шагать по клумбе?! В таком случае они обязательно бы остановили его: асфальта, что ли, мало?

Дежурный «уазик» из Центрального РОВД был на месте происшествия через несколько минут.

Если точно, то через восемь. После звонка охранника соседнего с Домом офицеров магазина. Тот, услышав выстрелы, позвонил в райотдел…

Сержант, отбежавший от скамейки, был еще жив, но без сознания. Умер он на операционном столе.

Вслед за райотдельским «УАЗом» примчались еще несколько машин: «Скорая помощь», дежурный «рафик» с опергруппой областного УВД, черная «Волга» начальника Центрального РОВД, машина, доставившая дежурного следователя областной прокуратуры, потом и белая новенькая «Волга» генерала Тропинина, начальника УВД…

Уже через полчаса у Дома офицеров, можно сказать, было столпотворение людей и машин.

Сквер, как это и полагается, оцепили, зевак попросили удалиться. Да их, в общем-то, было немного — полночь, как-никак. Все законопослушные нормальные граждане уже спали.

Вспыхивали блицы фотографов, раздавались чьи-то негромкие команды, повизгивала служебная собака. Но собака никакого следа взять, конечно, не могла — слишком уже натоптали…

Осмотр места происшествия мало что дал: полусидящий труп старшины, умирающий в нескольких метрах от него сержант, раскрытая пачка «Астры» под скамьей, два окурка, кровь, срезанные у обоих милиционеров тренчики, отсутствие оружия в обеих кобурах и обойм к пистолетам, газетные, подгорелые пыжи…

С первого взгляда операм и экспертам было ясно: нападение совершено с целью завладения оружием.

Но все же это была самая первая, рабочая версия.

Уже работавшие опергруппы начали опрос зевак: может, кто-то и что-то видел? Граждане!..

Свидетелей преступления не оказалось. Случайные и припозднившиеся прохожие завернули сюда, к скверу, позже, уже увидев скопление милицейских машин.

Милиция работала четко. И дежурные, и поднятые телефонным звонком с постелей оперы сразу попадали в руки полковника Васильева, заместителя Тропинина по оперативной работе, или, как сейчас принято говорить, начальника криминальной милиции. Прибывший на место преступления даже чуть раньше генерала, Васильев, кое-как, наспех одевшийся, в темных брюках и синей, спортивного покроя рубашке, распоряжался чуть хрипловатым, заметно взволнованным голосом. Стоя у капота «Волги», держа в одной руке попискивающую трубку радиотелефона, другой рукой он очерчивал вокруг сквера некое пространство, в которое попадали жилые дома, говорил внимательно слушающим его оперативникам: