Юлия Шилова - Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока

— Ну как, ты уже освоилась? — Я села рядом с ней на крутящийся стул.

— Мне кажется, что я уже успела осмотреть все достопримечательности отеля.

— И как?

— Впечатляет. Такое ощущение, что попала в какую-то сказку. Сиди, отдыхай и ни о чем не думай. Замечательно! Кстати, а твой кавалер очень даже симпатичный, — заискивающе произнесла Татьяна.

— А никто и не спорит. Я же тебе сказала, что он красив, как бог.

— А где он сейчас?

— На репетиции. Сегодня вечером для нас будут новое ирландское шоу показывать. Говорят, все будет очень достойно и профессионально.

— Значит, пойдем смотреть. Наташа, а ведь твой турецкий мачо только в сезон работает, а чем он потом занимается, когда курорт закрывается?

— Живет жизнью студента. А в декабре он приедет ко мне в Москву.

— В Москву?!

— Ну да. А что тебя так удивляет?

— А что он в Москве-то будет делать?

— Ему в Москве нравится. Он ко мне уже один раз приезжал.

— Еще бы ему Москва не понравилась, — усмехнулась Татьяна.

Не обращая никакого внимания на неприятную усмешку, я пропустила ее мимо ушей и сказала спокойным голосом:

— Мы с ним за ту неделю, что он был в Москве, объездили все ночные московские клубы. Я и сама не знала, что ночная Москва живет своей жизнью, и эта жизнь в корне отличается от той, которую мы видим днем. Я и представить не могла, что в Москве так много интересных ночных заведений.

— А в эти заведения вы ходили на твои деньги? — В голосе Татьяны был заметен укор.

— Таня, зачем ты задаешь вопрос, если сама заранее знаешь на него ответ? Мы действительно гуляли на мои деньги, потому что у моего возлюбленного денег нет.

— Наташа, а тебе не кажется, что достаточно некомфортно и даже как-то аморально иметь отношения с человеком, который не в состоянии тебе купить хотя бы просто коктейль в ночном баре?

— Придет время, и он купит этот проклятый коктейль, — немного нервничая, ответила я. — Кто знает?! Если он не может купить его сейчас, то это совсем не означает, что он не сможет купить его потом. Жизнь — крайне непредсказуемая штука. А что касается морали… Ты хоть сама знаешь, что это такое? И вообще, кто решает, что в нашем обществе аморально, а что — нет? Это моя жизнь, и, к глубокому сожалению, я живу в государстве, в котором до моей жизни нет никому дела, кроме меня самой. Поэтому я здесь никому и ничем не обязана, кроме моих родителей, конечно.

— Извини, я не хотела тебя обидеть.

— А ты и не смогла это сделать. Я уже давно не обижаюсь на подобные замечания. Люди берутся осуждать то, чего не знают. Судить нас может только Господь Бог. Крутить мне роман с турком или нет — это мое личное дело. Мой судья — моя совесть. Если ты хочешь сказать, что я связалась с альфонсом, то меня это нисколько не напрягает. Конечно, я не хочу всю жизнь быть папой Карло, а мой любимый мужчина — Буратино-альфонсом. Но я тебе уже говорила о том, что я не хочу заглядывать в будущее. Я живу настоящим. Мне сейчас хорошо, и это самое главное. Я стала понимать турецких мужчин. Ведь турком быть нелегко. Если ты захотел секса, то обязательно нужно жениться. А для того чтобы жениться, они должны иметь материальную основу для брака. Это только наши русские Васьки могут жениться с голой задницей. У турков этот номер не пройдет. Поэтому русские женщины для турецких мужчин — это настоящий подарок. — Я улыбнулась, но затем сразу сделала серьезное выражение лица и продолжила:

— А ведь если говорить серьезно, то турецких мужчин есть за что уважать. Их можно уважать хотя бы за то, что они очень ответственно относятся к своей семье, они любят детей. Ведь действительно приятно посмотреть, как турки относятся к детям. В отличие от наших Васьков, они никогда не бросают их на произвол судьбы. Конечно, я понимаю, что турки в основном женятся на турчанках, и поэтому не строю иллюзий по поводу моего замужества. Я не хочу думать о браке и о моем будущем. Я хочу думать о том, что у меня есть сейчас.

— А я где-то слышала, что зачастую турки на курортах оказывают интимные услуги пожилым немкам, — как-то несмело произнесла Татьяна.

— Пусть оказывают, это не имеет к моему Мустафе никакого отношения, — резко ответила я и, ощутив, что мои нервы уже на пределе, встала со стула и пошла к морю.

Таня побежала следом за мной и заговорила виноватым голосом:

— Наташка, прости меня ради бога. Я понимаю, что не имею права тебя в чем-то осуждать. Не обижайся на меня, пожалуйста. В конце концов, это твое дело, и я не должна задавать тебе лишних вопросов.

— Я рада, что ты это поняла, — сухо проговорила я и села на лежак, стоящий у моря.

— Еще раз извини. Я никогда излишней болтливостью и любопытством не отличалась, а тут сама не знаю, что на меня нашло. Может, на меня так эта страна подействовала. Я тут в первый раз, поэтому для меня тут все в диковинку.

— А у меня от подобных разговоров никогда нервы не сдавали. А тут что-то сдали. Просто надоело это все. Почему все окружающие считают, что я должна стыдиться моей любви?

Этим вечером я вместе с Татьяной сидела на ирландском шоу, которое довольно профессионально поставили аниматоры, и не сводила глаз со своего любимого человека.

— Чудесно! Браво! Замечательно! — кричала я громче всех и хлопала в ладоши, а мой Мустафа постоянно поглядывал в мою сторону и, несмотря на то что он принимал в шоу самое активное участие, оказывал мне различные знаки внимания.

— Слушай, а он и вправду красив, как бог, — не могла не согласиться со мной Татьяна. — Ему бы в кино сниматься. Ему бы тогда вообще цены не было.

— А ему и так цены нет.

Дождавшись, когда наконец мы останемся с Мустафой одни в номере, я с особой теплотой наблюдала за тем, как он возится с мобильным телефоном, словно ребенок с игрушкой, и нежно поглаживала его по спине.

— Не наигрался еще?

— Нет. Так здорово! Тут можно даже клипы снимать. Мне все ребята завидуют. Говорят, какая же у тебя прекрасная девушка и как же сильно она тебя любит.

— Мустафа, а откуда ты так хорошо научился говорить по-русски?

— Я учил русский язык самостоятельно еще в школьные годы. А еще у меня хорошая разговорная практика.

— Разговорная практика с русскими девушками на курортах?

— Наташа, ты меня ревнуешь? Ты же знаешь, что мне никто, кроме тебя, не нужен. А русский язык я учил еще в школьные годы, потому что я всегда верил и ждал, что тебя встречу. Вот и дождался.

От последних слов моего любимого турка на моих глазах появились слезы, и я с трудом удержала себя от того, чтобы не разрыдаться от охватившего меня счастья. Сфотографировав меня несколько раз новеньким телефоном, Мустафа положил его на тумбочку и повалил меня на кровать.

— Наташа, я не хочу тебя потерять.

— А ты меня и не потеряешь. Я всегда буду рядом. Если не в реальности, то мысленно, на расстоянии. И вообще, с чего ты решил, что можешь меня потерять?

— У меня проблемы. Боюсь, что это наша последняя встреча.

— Что??? Что ты сказал? — Я подняла голову и посмотрела на своего любимого испуганным взглядом.

— Я же тебе сказал, что у меня большие проблемы.

Мы проговорили ровно полночи. Мустафа старался не смотреть мне в глаза и говорил с такой болью в голосе, что у меня перехватывало дыхание и страшно щемило сердце. Он рассказал мне о том, как его родители попали в жуткую автомобильную аварию, что в этой аварии погиб его отец, а мать чудом выжила и прикована к постели. Матери требуется срочная дорогостоящая операция, иначе можно ждать беды. Врачи сказали, что на счету каждый день, что может настать момент, когда будет уже поздно. Мустафа рассказал о том, что после того, как отца не стало, он стал единственным кормильцем в семье, ведь он несет ответственность за троих младших братьев, которые еще пока не могут работать в силу своего возраста.

— Ну почему ты так долго молчал? Почему ты ничего не хотел мне рассказать? — Я держала Мустафу за руку и пыталась заглянуть в его глаза, которые он отводил в сторону. Молодой человек не хотел показывать мне своих слез. — Я же тебе столько раз звонила, посылала сообщения, и ты всегда отвечал мне, что у тебя все хорошо.

— Наташа, а что я тебе должен был написать? Что моя мать в тяжелом состоянии, а мои братья голодают? Я не могу тебе жаловаться. Я же мужчина и должен решать свои проблемы самостоятельно.

— Но ведь мы любим друг друга, а это значит, что ты должен рассказывать мне обо всем, что с тобой происходит. Знаешь, а ведь я чувствовала…

— Что ты чувствовала?

— Что с тобой что-то не так, что у тебя беда. У меня было какое-то внутреннее предчувствие. Я не могу тебе этого объяснить. Говорят же, что близкие люди друг друга чувствуют, и расстояние не имеет никакого значения. Как сейчас твоя мама?

— Ничего хорошего сказать не могу. Она слишком слаба. Ей требуется операция, которая стоит порядка пятнадцати тысяч долларов.