Андрей Быстров - Занавес молчания

Две заметки в газетах были отнюдь не единственными документированными свидетельствами о новом странном оружии, получившем название «Д-фаерболз». Военные располагали куда более обширной информацией – правда, не знали, что с ней делать.

Пилоты Генри Гиблин и Уолтер Клэри заявили в официальном докладе, что ночью 27 ноября 1944 года, пролетая недалеко от Спейера, были встревожены появлением огненного шара, который мчался над их самолетом со скоростью около 400 километров в час.

Лейтенант Эдвард Шлутер, пилот истребителя 415-го ночного истребительного звена ВВС США, дислоцированного во Франции, в Дижоне, сообщил: 23 ноября 1944 года над Рейном его преследовали десять красноватых огненных шаров, образовавших строй и летевших с огромной скоростью. Еще несколько сообщений было получено от летчиков того же звена 27 ноября, а также 22 и 24 декабря.

В донесении от 2 января 1945 года лейтенант военно-воздушных сил США Доналд Мейерс указал, что существуют три типа «Д-фаерболз»: красные огненные шары, летящие у крыльев самолета, шары, летящие впереди него, и «огни, которые держатся на расстоянии, иногда мерцают и походят на летящую рождественскую елку». Мейерс подтвердил, что «Д-фаерболз» способны снижаться, набирать высоту и разворачиваться вместе с самолетами. Они появлялись как днем, так и ночью, причем их не было видно на радарах. Зачастую, указывал далее Мейерс, «Д-фаерболз» каким-то образом вызывали неполадки в работе двигателей, что приводило к отказам и катастрофам.

Рассмотрев этот и подобные рапорты, комиссия под надзором фельдмаршала Ярроу и генерал-лейтенанта Масси пришла к выводу, что отказы двигателей по вине «Д-фаерболз» маловероятны, а причина аварий скорее всего в психологическом давлении на пилотов, встретившихся с непонятными летающими объектами. Не прибавила ясности и разведывательная информация, в которой мелькали имена доктора Эберхарда фон Шванебаха и его ассистентов, упоминалась вскользь некая программа «Кугельблиц» («Шаровая молния»), но ничего конкретного по этому поводу не содержалось.

Ни комиссия Масси-Ярроу, ни штаб ВВС Великобритании, ни командование 8-й воздушной армии США так и не нашли объяснения загадки. Предполагалось, что «Д-фаерболз» – это статические электрические заряды, но пилоты сходились на другом: объекты были явно управляемыми и совсем не напоминали природный феномен. Тогда сочли, что летчики стали жертвами массовых галлюцинаций, на том расследование и завершили. Отдельные члены комиссии и офицеры штаба остались при особом мнении: «Д-фаерболз» – радиоуправляемое немецкое оружие, предназначенное для воздействия либо на систему зажигания двигателей, либо на психику пилотов. Но это уже никого не интересовало, потому что незадолго до окончания войны огненные шары исчезли.

Из воспоминаний Вернера фон Брауна, опубликованных в Нюрнберге 29 августа 1960 года.

«Когда в январе 1945 года стало ясно, что Красная армия подходит все ближе, я оказался в Пенемюнде более или менее предоставленным самому себе. Генерал Дорнбергер находился в Бад-Захсе в Средней Германии, где занимался обучением войск. В этот критический период я получил с полдюжины всяких приказов от самых различных германских ведомств, которые предписывали мне эвакуироваться со всем имуществом и специалистами. Но как осуществить такую эвакуацию, предусмотрительно не указывалось. Другие приказы, главным образом местных властей, например гаулейтера Померании и командующего обороной Балтийского побережья, гласили: «Оставаться на месте, а каждый, кто не пожелает защищать священную землю Померании, будет расстрелян как дезертир!» Тогда в одном из крестьянских домов недалеко от Пенемюнде, где мы могли чувствовать себя не под надзором, я устроил совещание начальников отделов и познакомил их со всеми этими противоречивыми приказами. Я сказал: «В этой ситуации мы должны принять решение сами». Голосование показало, что все за то, чтобы двинуться на запад. Затем я созвал общее собрание всего нашего персонала и недолго думая прочел вслух те приказы, в которых говорилось об эвакуации. О других приказах и распоряжениях я просто-напросто умолчал, и передислокация была одобрена. Это решение и стало именоваться приказом фюрера».

Доктор Вернер фон Браун через пятнадцать лет после событий не совсем точен. Приказ фюрера, подписанный также рейхсфюрером Генрихом Гиммлером, существовал в действительности. Правящая верхушка рейха не могла допустить, чтобы русские захватили что-либо, имеющее отношение к ракетному оружию.

В самом конце 1944 года Гитлер назначил рейхсфюрера Гиммлера командующим группой армий «Висла» и поставил задачу остановить русских на Одере. Во главе дивизий стояли те, на кого мог положиться фюрер – например, плацдарм у города Шведта оборонял начальник диверсионной службы СД оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени. Из зоны боев были выселены все жители, а затем были открыты шлюзы на Одере и затоплены тысячи гектаров земли. Но все это не помогло: русские танки прорвались к Штеттину, и положение из угрожающего превратилось в безнадежное.

Даже в такой обстановке эвакуация из Пенемюнде готовилась тщательно. Фон Браун заботился о максимально полном демонтаже объектов – то, что не удастся увезти, предполагалось взорвать. Бензина не хватало войскам, но не ракетчикам: благодаря своевременному распоряжению рейхсфюрера они не испытывали недостатка в горючем. Две тысячи грузовиков и тысяча прицепов увозили двенадцать тысяч тонн грузов, включая узлы и детали ракет, научное оборудование, тонны документов, чертежей, рабочих журналов...

Среди нескольких тысяч эвакуируемых специалистов готовился к отъезду и Эберхард фон Шванебах. Он уезжал с тяжелым сердцем, и у него были на то причины.

В маленьком уютном домике Эберхарда фон Шва-небаха за полночь горел свет, и все окна были плотно зашторены в целях светомаскировки. Доктор любил этот дом, хотя чаще ночевал в одной из комнат подземного комплекса, но сейчас он сидел здесь в обществе ассистента Вольфганга Роде за столом, на котором дымился крепчайший кофе в чашках саксонского фарфора. Домработница, фрау Мюллер, давно ушла, никто не мешал беседе ученых.

– Куда я только не обращался! – сетовал доктор фон Шванебах, набивая обкуренную трубку. – Я дошел бы до самого рейхсфюрера, если бы меня подпустили к нему! А Кальтенбруннер меня просто высмеял. Невежда, солдафон! Для него мы что-то вроде шутов. Конечно, после провала программы «Кугельблиц»...

– Программа «Кугельблиц» вовсе не провалилась, – живо возразил Роде, и стекла его очков обиженно блеснули.

– Да, да, да... С нашей точки зрения. Но как оружие аппараты «Кугельблиц» оказались малоэффективными, и мы...

– Оружие! – фыркнул Роде. – А базовые технологии, а характеристики аппаратов? Радарная невидимость, мгновенные ускорения, электромагнитно-импульсные...

Фон Шванебах с досадой щелкнул ногтем по трубке и отложил ее, вместо того чтобы закурить.

– Не нужно перечислений, Вольфганг. Вот если бы можно было создать боевой самолет на основе этих технологий, тогда... Хорошо, я могу построить самолет – через полгода. И кому это будет нужно? Мы не сумели устроить эффектное представление, мы не убедили фюрера, скорее всего, он нас и не помнит... Неудача с программой «Кугельблиц» похоронила главное – программу «Левензанн». Теперь меня никто не слушает, никто не верит. Ракеты фон Брауна куда убедительнее! А намного ли они приблизили победу?

Злая усмешка промелькнула на лице Вольфганга Роде.

– Фон Браун – обыкновенный оппортунист, – заявил он. – Ему наплевать на победу и на Германию. Строить космические корабли – вот и все, чего он хочет. Он использовал доверие фюрера так же, как потом использует покровительство американцев. Чтобы добраться до Луны, он заключит союз хоть с дьяволом.

– Тем не менее, – вздохнул доктор, – все для фон Брауна. Транспорт – ему, бензин – ему, рабочих – ему... А у нас ничего нет.

– Кое-что есть, – не согласился Роде.

– Слишком мало! Мы не можем вывезти основную конструкцию, а без нее будет трудно продолжать работу по программе «Левензанн». Кроме того, меня беспокоит, что она достанется русским.

– Но она будет взорвана.

– Взорвана, ха! Хотел бы я увидеть взрывное устройство, способное полностью уничтожить ее! Да еще в теперешней спешке... Нет, Вольфганг, что-то да уцелеет.

– Не принимайте близко к сердцу, доктор. Мы уже сняли с нее все что возможно. Мы увозим также фотографии, чертежи, результаты анализов... А русские получат обгорелый скелет.

– Нет, Вольфганг, это не дает мне покоя. Настоящему ученому довольно и...

– У русских нет ученых, это дикари.

– Вы верите Геббельсу? – удивился фон Шване-бах. – Не ожидал от вас. Такие, как Геббельс, виновны в поражении рейха. Это такие, как он, придумали блицкриг и сбили фюрера с толку, а все гораздо серьезнее! Самый обидный парадокс заключается в том, что мы могли бы еще победить, если бы мне дали карт-бланш на завершение программы «Левензанн». Даже небольшая группа людей, владеющая секретами «Левензанна», могла бы покорить мир.