Ольга Баскова - Познакомлю со смертью

Глава 6

— Итак, у нас следующая жертва, — полковник Кравченко тяжело вздохнул. — Головко Виктория Владимировна, владелица юридической конторы. Впрочем, все вы ознакомлены с материалами дела и в курсе, что почерк убийцы тот же.

— Как по нотам, — вставил Киселев, — предложение руки и сердца, ресторан, смерть от острой сердечной недостаточности и следы того же алкалоида в крови.

— Ты забыл добавить: и больше никаких следов, кроме некоторого сходства с фотороботом жениха Яницкой, составленного официантом ресторана. О таинственном женихе Головко также никто не знал, никто его не видел, — заметил Скворцов.

— И опять мотив непонятен, — вздохнула Лариса, хорошенькая голубоглазая молодая женщина, старший лейтенант, давно мечтавшая о работе в отделе Кравченко и наконец получившая ее.

— Вот это меня больше всего и беспокоит, — Алексей Степанович поднялся с кресла и стал мерить шагами кабинет. — Мотив, конечно, есть, и, если мы его найдем, дело сдвинется с мертвой точки. Знакомства, связи Головко проверены?

— Конечно, товарищ полковник. Никаких точек пересечения, разве что случайных, с первой жертвой, — ответил Киселев.

— И все же причина есть, — начала рассуждать Лариса. — Должна быть, если мы не имеем дело с маньяком. Как бы хорошо вписалось сюда ограбление! Обе обеспеченные женщины, даже более чем обеспеченные, просто богатые. Если это не ограбление, что же нужно было от них преступнику? Ну допустим, Головко он убил как юриста, она могла по мере изучения очередного дела узнать что-нибудь нежелательное. А Яницкую? Головко не вела никаких дел, связанных с туристическим бизнесом.

— Стоп! — Кравченко жестом приказал Ларисе замолчать. — Девочка сейчас бросила одну очень важную реплику. Женщины не просто обеспеченные, а богатые. А это говорит о том, что они не держат деньги дома в чулках.

— Понял! — обрадовался Киселев. — Необходимо проверить их банковские счета.

Через полчаса на столе полковника лежали распечатки банковских счетов обеих женщин. В них, несомненно, имелось нечто общее. Всем бросилось в глаза, что обе жертвы незадолго до смерти сняли со счета по 10 000 долларов, не перевели, а именно сняли, и больше эти деньги нигде не мелькали: ни одна, ни другая не делали вложений или крупных покупок. Следовательно, деньги должны находиться дома или в офисе. Но их там не нашли.

— Все-таки ограбление, — произнесла Лариса.

— Ага, уже легче, — Киселев дружески потрепал Ларису по плечу, — теперь мы уж точно его поймаем. Осталось найти гражданина, скрывающего у себя 20 000 условных единиц, полученных от Яницкой и Головко. Может быть, дать объявление в газету?

— Перестань дурачиться, — Кравченко неодобрительно посмотрел на Павла. — Я должен проговаривать следующий шаг?

— Запросить в банках информацию о тех, кто в последнее время клал на свой счет такую сумму, — ответил Скворцов.

— Вот и выполняйте как можно быстрее, — лицо полковника внезапно исказилось, и он с силой ударил кулаком по столу, крикнув: — Поймите, на очереди у преступника следующая женщина, а мы даже не можем выступить в средствах массовой информации. Что мы скажем? Кого будем предостерегать? От чего? У меня у самого дочь! Что стоите и смотрите? — накинулся он на оперативников. — Выполняйте приказ!

Если бы Виктория Головко познакомилась с Таней Ларцевой раньше, чем с Элечкой, предметом ее зависти и недовольства стала бы, несомненно, она. Папа-генерал не шел ни в какое сравнение с папой — крупным бизнесменом, еще в перестроечные времена умевшим все, к чему ни прикасался, превращать в деньги. Первый в городе кооператив Александра Ларцева по пошиву детской одежды принес ему миллионные прибыли. Все знавшие Александра говорили, что его домочадцы едят из золотой посуды и спят на золотых кроватях. Это, конечно, было преувеличением, однако Ларцевы не без основания считались одной из самых богатых семей города. Татьяна выросла в роскоши, но родители правильно воспитали ее, и деньги не развратили девушку и не внушили презрения к менее обеспеченным людям. Полное материальное благополучие (после кооператива Ларцев открыл фирму по продаже компьютеров) означало для Тани проблемы прежде всего со сверстниками. Одни настолько завидовали богатенькой девочке, что общались с ней постольку-поскольку, другие буквально лезли в друзья, но их желание общаться было связано с желанием чем-нибудь поживиться. Такие бесцеремонно влезали в машину, забиравшую Таню после школы, без зазрения совести занимали у нее деньги, не думая когда-либо отдавать их. В конце концов с такими друзьями она расставалась без сожаления.

Надо сказать, что Таня вообще не расстраивалась по этому поводу. В один прекрасный день она поняла: у нее есть близкий друг, и этот близкий друг — мама, Алевтина Николаевна. Знавшие мать и дочь Ларцевых удивлялись крепости их отношений. Пресловутым конфликтом поколений здесь и не пахло. Таня не имела ни одного секрета, о котором не знала бы мама. В двенадцать лет девочка начала вести дневник, но не для того, чтобы поверять бумаге свои секреты: они все были известны Алевтине Николаевне. Просто Тане нравился сам процесс рождения «литературного произведения». Сначала она мечтала стать писательницей, однако, повзрослев, поняла: другого произведения, кроме дневника, не создаст. Девушка не огорчилась. Услышав однажды разговор матери и отца о том, как трудно найти толкового экономиста, пошла на экономический и так увлеклась, что забыла о своей детской мечте. В университете она училась блестяще. Ее красный диплом не стоил папе ни доллара. Усердие дочки Ларцева больше всего удивляло преподавателей. Некоторые из них подходили перед экзаменом к Татьяне и спрашивали, не желает ли она поберечь свое здоровье и не приходить на сессию. Не может ли ее папа подъехать на днях в университет по этому вопросу? Девушка сначала смеялась в лицо тем, кто обращался к ней с таким предложением, потом резко отвечала, что если папа приедет, то отправится не сюда, а в ректорат писать жалобу по поводу вымогания денег. Таня, в отличие от многих студентов, вгрызалась в науку не только потому, что ей нравилось. Она хотела стать толковым экономистом и принести пользу семейной фирме.

С личной жизнью проблем у молодой Ларцевой не было. Она была красива, парни ходили за ней толпами, однако Таня и здесь прислушивалась к советам мамы. Материнское чутье Алевтины Николаевны безошибочно отметало охотников за богатством. Избранником семьи Ларцевых стал Михаил Толокнянов, студент финансового института, долгие годы наблюдавший за девушкой с откровенным обожанием и даже не рассчитывающий на взаимность.

— У Миши к тебе настоящее чувство, — сказала Алевтина Николаевна.

Таня обняла мать и ответила:

— У меня к нему тоже. Я так боялась, что ты скажешь иначе.

После окончания вузов Таня и Михаил пополнили ряды сотрудников семейной фирмы Ларцевых. Александр Гаврилович не мог нарадоваться на мужа дочери. Фирма процветала, семейные узы не слабели. Три года пролетели как три часа. Ларцев-старший захотел, наконец, осуществить давнюю мечту: открыть филиалы своего предприятия по всей области. Он поделился этой идеей с дочерью, зятем и служащими. Его предложение одобрили, и они с Михаилом решили отправиться в соседний город, где их давно ждали. Перед самым отъездом Таня, расцеловав мужа и пообещав к его возвращению приготовить вкусный ужин, зашла в отцовский кабинет:

— Папа, мне надо с тобой поговорить.

Александр Гаврилович заканчивал укладывать документы в «дипломат»:

— Слушаю тебя, доченька.

— Скоро ты станешь дедушкой. Как ты на это смотришь?

Ларцев подошел к дочери и крепко обнял ее:

— Наконец-то. Честно говоря, я сам уже хотел поднимать эту тему. И когда же это счастливое событие?

— Через семь месяцев, — Таня прижалась к отцу. — У меня лучшие родители на свете.

— Ладно, не подлизывайся, — рассмеялся счастливый отец. — Или опять чем-то удивить собираешься?

— Я считаю, — начала молодая женщина, — что рождение ребенка не должно сильно повлиять на мою работу. Надеюсь, ты сохранишь за мной мое место, я вернусь в фирму сразу же после родов. Думаю, твой внук или внучка имеют право находиться там, в кабинете своей матери?

Александр Гаврилович с восхищением посмотрел на дочь.

— Я и не думал искать тебе замену, — серьезно сказал он, — но хочу заметить, что выполнять свои обязанности тебе какое-то время можно и дома, вот в этом кабинете. Здесь все средства связи, и при необходимости мы тебя потревожим. Доченька, если я ответил на твои вопросы, извини, мне пора. Михаил уже давно ждет в машине.