Андрей Троицкий - Братство выживших

Тимонин в два прыжка настиг ее в коридоре, больно ухватил ее за плечо, повернул женщину к себе и влепил ей такую пощечину, что вся левая половина исцарапанного лица сделалась бордовой, а перед глазами рассыпался сноп желтых искр. Затем, рыча по-звериному, сорвал с Курляевой бюстгальтер и трусы и, оставив женщину в чем мать родила, пинками ее вытолкал в прихожую, распахнул входную дверь, и Зинаида Львовна пулей вылетела на площадку.

Дверь квартиры тут же захлопнулась за ее спиной. Она, плохо соображая, побежала на верхний этаж и что есть силы начала барабанить кулаками в первую попавшуюся дверь, крича при этом:

– Убивают, помогите!

Никто не открыл. Тогда женщина стала биться в соседнюю квартиру. Дверь приоткрылась, в щель выглянул какой-то небритый мужик с опухшим лицом. Выглянул, захлопнул дверь и больше не открывал. Заливаясь слезами, Зинаида Львовна постучалась в третью дверь.

Высунулась заспанная старушечья физиономия, и дверь тут же закрылась под самым носом Курляевой. Голая женщина упала на ступеньки и горько разрыдалась. Через минуту дверь в квартиру старухи приоткрылась.

– На, оденься, бесстыжая морда. – Сухая морщинистая рука бросила на площадку грязноватую, местами рваную, простынку.

– Я… на меня… – пыталась оправдаться Зинаида Львовна, но слезы душили, мешали говорить. – Меня хотели… Я ни в чем не…

– Сволочи поганые, совсем совесть потеряли, – ответила суровая старуха и захлопнула дверь.

Курляева подхватила простынку, обернула в нее свое тело. Если она спасется, то обязательно поменяет квартиру. Здесь, в этом подъезде, больше не житье, на нее долго будут пальцами показывать.

В то время, когда Курляева искала защиты соседей и рыдала, усевшись на лестничные ступеньки, Тимонин нашел свой портфель, поправил перед зеркалом галстук, спокойно вышел из квартиры и спустился вниз. Через пару минут он шагал по тротуару, помахивая портфелем и насвистывая аргентинское танго.

Над улицей поднимался белесый полупрозрачный дым. За городом полыхали леса и торфяные болота. Тимонин снова уходил в неизвестность.

С вокзала машина, которую прислала Ирина Павловна за Девяткиным, доставила его не на московскую квартиру, а в загородный дом на Рублевке. Хозяйка встретила гостя на пороге двухэтажного дома, стены которого снаружи выложили темным канадским кирпичом. Она, кажется, не заметила шикарный прикид Девяткина: новый костюм, туфли и модный галстук.

Вслед за хозяйкой он прошел в каминный зал. Усадив Девяткина в кресло, Ирина Павловна из вежливости задала несколько дежурных необязательных вопросов и предложила закусить.

– Спасибо, я не голоден, – ответил майор. – Только сразу предупреждаю, за последние годы я потерял квалификацию. У нас ведь не Москва. Нет этих ужасных преступлений – взрывов, бандитских разборок, стрельбы, расчлененки… Тихое болото. И мы рады этой тишине. В Степановск не привозят наркотики, потому что некому их покупать. Народ слишком бедный, значит, нет и наркоманов.

– Ну, все-таки что-то ведь и в глубинке происходит?

– Ерунда всякая происходит, – сказал Девяткин. – Воюю с пьянчужками и хулиганами. Местные парни напиваются в тамошней забегаловке или на танцах по субботам, а потом выясняют отношения. Ну, иногда кого-то пырнут ножом, отделают велосипедной цепью или проломят голову обухом топора. И все дела.

– А чем занимаетесь в свободное время?

– Последние три года достраиваю веранду на даче. У меня маленький домик за городом. Вот там и колупаюсь. Чтобы не терять времени, может, приступим к делу?

– Я в вашем распоряжении.

– Я могу осмотреть кабинет Леонида?

Ирина Павловна провела Девяткина в просторную комнату на втором этаже. Стены отделаны дубовыми панелями, книжные шкафы, забитые справочниками и словарями, телевизор, стереосистема с колонками, расставленными по всем углам, большой письменный стол у окна. Спросив разрешения, майор начал осмотр с книжных полок, затем сел за стол в кресло хозяина, выдвинул ящики.

Он выгребал на столешницу тетради с записями, визитные карточки, листал телефонные книжки. Дневника Тимонин не вел, деловые записи из ежедневника отрывочны, чужому человеку эту китайскую грамоту не разобрать. Ирина Павловна сидела на стуле, сложив руки на груди, и краем глаза наблюдала за Девяткиным.

Да, если идти по порядку, проверять все записи, все телефоны, встречаться с персонажами из жизни Тимонина, то работы хватит года на два вперед. В углу нижнего ящика Девяткин нашел несколько полупустых упаковок и пузырьков из-под лекарств. Элениум. Успокоительное, снимает мышечное напряжение.

– В последнее время Леня нервничал? У него были неприятности?

– Пожалуй. За неделю до его исчезновения скоропостижно умер компаньон Лени, совладелец фирмы Витя Окаемов. Рак крови. Разумеется, Леня ужасно переживал.

– Другие неприятности?

– Нет, только эта. Преждевременная, нелепая смерть компаньона и доброго друга.

– В последнее время он спал беспокойно? Часто просыпался?

– Он спал, как младенец.

– Вы мне сюда кофейку не организуете? – попросил Девяткин. – Черного, с сахаром.

– Минутку. Скажу, чтобы сварили.

Когда Тимонина вышла из комнаты, он выгреб из ящика несколько пузырьков, внимательно рассмотрел этикетки на склянках, хотел присвистнуть, но решил не выражать эмоций вслух. Тизерцин, пиразидол – транквилизаторы, снимающие возбуждение, психопатию, эмоциональные расстройства. В том же ящике несколько рецептов, с именными печатями и адресом одной из городских психиатрических больниц. На бланке отчетливо пропечаталось имя врача: Щеголев Вадим Петрович. Девяткин списал названия лекарств в записную книжку и положил рецепты и пузырьки себе в карман.

Тимонина вернулась ровно через минуту.

– Кофе скоро принесут, – вежливо улыбнулась она.

– Скажите, у какого врача наблюдался Леня? Кажется, у него был врач… Как его имя?

– Кныш Артур Борисович. Он – главный врач частной клиники «Оникс».

– Я бы хотел поговорить с этим Кнышем. Можно сегодня устроить встречу?

Тимонина взяла со стола телефонную трубку, набрала номер, перекинулась несколькими фразами с собеседником и закруглила разговор.

– Артур Борисович ждет вас. Машина внизу. Водитель знает дорогу.

– Мне не нужен водитель. Я возьму машину и доеду сам. Нет возражений?

– Нет. А как же кофе?

– Вечерком выпью, до моего возвращения как раз остынет. Скажите, Леня пользовался охраной?

– Он считал, что охрана – это ниже его достоинства. Афганец, ветеран… Он сам за себя мог постоять, – покачала головой Ирина Павловна.

– Я понимаю, что вопрос звучит двусмысленно, но постарайтесь меня понять. Кто, кроме вас, был для Лени близким, посвященным в его дела человеком?

– Вы о любовнице? – презрительно поморщилась Тимонина. – Возможно, Леня имел какие-то приключения на стороне, но я не в курсе этого. Что касается деловых отношений… Леня очень доверял своему помощнику Саше Бокову. Он – правая рука Лени. У них не было друг от друга секретов.

– Что собой представляет Боков? Ему действительно можно доверять?

– Двадцать семь лет. Из очень приличной семьи. Его отец – знаменитый переводчик, мать – домохозяйка. Парень получил хорошее образование, знает языки. Я могу его вызвать прямо сейчас.

– Думаете, он мне пригодится?

– Непременно. Ведь и вам понадобится помощник. Главное, он честный, очень порядочный человек. Я ручаюсь за этого парня. Мой муж Саше все равно, что второй отец.

– Боюсь, что лично я Саше вторым отцом не стану, – усмехнулся Юрий. – Но встретиться с ним можно.

Ирина Павловна начирикала на отрывном листке адрес частной клиники «Оникс». Водитель передал Девяткину ключи от машины.

– Там автоматическая коробка. Вы когда-нибудь управляли таким «Мерседесом»?

– Частенько, – соврал он.

Главный врач клиники Артур Борисович Кныш встретил Девяткина на пороге своего просторного кабинета на втором этаже, усадил в мягкое кресло и напоил холодной минералкой. Приятная обстановка. Стены кабинета увешаны какими-то грамотами и дипломами в рамочках, по углам расставлены кадки с пластмассовыми фикусами, очень похожими на настоящие, навевает прохладу кондиционер. На окне в золоченой клетке прыгает с пола на жердочку веселая канарейка.

А вот сам врач не того… Кныш, высокий и худой, с маленьким острым личиком, походил на огромного червяка, влезшего в белый халат и нацепившего очки. Он выгибал спину, тряс головой и без видимой причины экспрессивно взмахивал руками, будто участвовал в любительском спектакле.

– Тимонин – чудесный человек, – говорил Кныш, и его руки картинно взлетали к потолку. – Леня – мой давний пациент. Скажу честно, с таким, так сказать, больным работы немного. Здоровьем бог не обидел. Тимонин легко бы прожил без врачей. Радикулит в легкой форме, начальная стадия простатита. Все, пожалуй.