Диана Кирсанова - Созвездие Девы, или Фортуна бьет наотмашь

– Боже, какая ерунда! – отмахивалась Ирина и, вынимая из сумочки пластиковую карточку, снимала в первом же попавшемся на пути банкомате сумму, достаточную для пошива целого приданого для девушки из среднестатистической российской семьи.

Подумаешь, большое дело – деньги. На деньги ей было наплевать! К Ирине пришла Любовь – и все остальное перестало ее волновать абсолютно, абсолютно!

В конце концов Марию Антоновну, а именно так звали нашу клиентку, всерьез обеспокоило увлечение дочери. Молодой человек без определенных занятий казался слишком подозрительным. А его бурные ухаживания – слишком неотступными и быстрыми, как натиск чапаевской кавалерии.

Не поленившись нанять частного детектива, бдительная мать решила навести справки и…

То, что она узнала, повергло Марию Антоновну в шок и заставило всю ночь пить лавровишневые капли пополам с валокордином.

Оказывается, в определенных кругах – в кругах донжуанистых альфонсов, увивающихся за богатыми и одинокими женщинами, – Владик Липатов был очень хорошо известен.

И даже среди этих людей, в силу рода своих занятий далеких от таких понятий, как честность и порядочность, Владик считался отпетым подлецом.

Он размещал свои фото на всех известных интеренет-сайтах знакомств, но откликался и заводил романы только со зрелыми и состоятельными женщинами, которых затем беззастенчиво обирал.

Более того, он заводил романы везде, где только можно, не дрогнув ни единым мускулом, отбивал дам у своих «коллег по цеху», он залезал в огромные долги и месяцами прятался от кредиторов, он выкачивал из женщин деньги со скоростью дояра-рекордсмена, а когда роман подходил к концу, не брезговал даже шантажом, угрожая рассказать «о наших отношениях» мужу, шефу, детям, любовникам…

Во всем этом пройдоха Владик сильно поднаторел, имея всего-навсего двадцать лет от роду!

И он даже шел еще дальше, открыто предлагая «секс-услуги и экскорт одиноким и щедрым дамам» через Интернет и газеты частных объявлений (в доказательство перед нами была выложена на стол целая стопка таких объявлений). Истосковавшееся по мужской ласке женское сердце попадалось на удочку этого объявления – и неизбежно было разбито, когда через несколько недель безупречного рыцарского поведения Владик превращался в жестокого и расчетливого типа, который начинал вести себя, как дорогая проститутка.

Коротко говоря – Владик был типичной сволочью.

Оправившись от шока, Мария Антоновна задумалась, как быть дальше.

– Конечно, я попробовала переговорить с Ирочкой, но она не захотела меня слушать, ударилась в слезы и истерику. Господи, таких вещей мне наговорила – и что это не «он», а какой-то его тезка и однофамилец, и что я «его» совсем не знаю и что завидую ее счастью, не желаю отпускать от себя, чтобы не остаться на старости лет одной… Самое неприятное, что и муж тоже отказался меня поддержать. Когда я пришла к нему поговорить об этом прохвосте и об Ирочке, Матвей только отмахнулся от меня! «Ну, милая моя, это все ваши, бабские дела, а у меня своих проблем по горло» – это все, что я услышала от мужа. Поэтому мне приходится действовать в одиночку. Ведь понятно же, что моя дочь этому Владику не нужна – ему нужны ее деньги!

– И? – осторожно спросила я.

– И вы должны сделать так, чтобы Ирочка его прогнала. Сама! Как вы это сделаете – не моя забота. За это я плачу вам деньги.

И вот теперь, когда клиентка ушла, мы с Люськой сидели друг напротив друга и с напряжением соображали, что же нам делать.

Но, в общем, выбор нам был предоставлен не очень большой, и в конце дня план был разработан. Он не блистал ни остроумием, ни оригинальностью, был старым как мир, зато обещал принести почти немедленный результат.

Нам, загримированным под богатых и одиноких, как выразилась Люська, дамочек, нужно было познакомиться с этим Владиком и закрутить с ним хотя бы какое-то подобие романа. Понятно, что не обеим сразу, хотя этот прожженный жиголо наверняка не отказался бы «обслужить» и двоих дамочек одновременно.

Люська предложила такую диспозицию: она знакомится и флиртует, а я собираю на парочку убийственный компромат.

– Фотоаппарат у меня есть, хорошая машинка, с длиннофокусным объективом! – возбужденно махала она руками, пританцовывая возле моего стола. – Несколько «вкусных» фотографий плюс твое свидетельство – и наша Ирочка понимает, как она жестоко обманута, бросается на кровать и тоненько плачет в подушку, мы берем деньги и празднуем успешное завершение нашего первого дела!

– Как-то… жестоко это очень, – заметила я.

– Ничего, парочка жизненных разочарований в ее возрасте даже полезна! Закаляют!

К стыду своему, в глубине души я была согласна с подругой. Образ рыдающей Ирочки, прижимающей стиснутые руки к сотрясающейся от плача полной груди, почему-то не вызвал у меня большого сочувствия.

– Ну хорошо, а детали?

– Хм, детали… С деталями все просто: мы звоним по объявлению, в котором этот тип предлагает свою скорую сексуальную помощь, назначаем свидание, знакомимся, а познакомившись – зовем его к тебе домой!

– Ко мне?!

– У меня же дочь дома, Верка, – с упреком взглянула на меня подруга. – Сама подумай – могу я при ребенке привести домой любовника? Материнский авторитет – сама знаешь, какая важная штука, у тебя же у самой дочь!

– Но почему все-таки ко мне?

Легко понять, что мне вовсе не улыбалась перспектива превращать мою квартиру в… черт знает что! В какой-то пошлый дом свиданий! Пусть даже на одну только ночь.

И дело было вовсе даже не в пуританском воспитании… а впрочем, черт его знает, может быть, именно в воспитании, но это было ровным счетом неважно – мой дом есть мой дом! Моя крепость! А не декорация для…

Но Люська уже складывала свои руки в полушутливой мольбе и делала вид, что вот-вот бросится передо мной на колени.

– Потому что ты живешь одна! Лика же, ты сказала, от тебя съехала? Верка, – Люська тронула мою руку прохладной и узкой, как у девочки, ладонью. – Я понимаю, тебе все это неприятно, Вер… Но ведь это так нужно для дела!

Ее шоколадные глазки с мерцавшей на дне искоркой азарта и ожидания большого приключения могли подкупить даже меня…

– Ну хорошо. Один только раз – и то потому, что так нужно для дела. Звони этому Владику!

Взвизгнув от радости, Люська кинулась к телефону.

– Сейчас мы этого орла заманим в силок – мало не покажется! – пробормотала она, разглаживая свободной рукой разложенное на своем столе объявление, гласившее: «Молодой, интеллигентный, порядочный человек с привлекательной внешностью, безгранично сексуален, обладающий редкими фантастическими способностями, предлагает интим-услуги для состоятельных дам и леди». – Алеу… Да! Добрый день, я звоню по объявлению…

…Проведя переговоры с нашей будущей жертвой (в подробности этих переговоров я старалась не вслушиваться), Люська сообщила мне, задумчиво нахмурив гладкие бровки:

– Этот тип назначил мне встречу в баре «Наживка». Очень символическое название! Что ни говори, но это нас шанс. Была бы я верующей – сказала бы, что его дает нам в руки само Провидение. Верка, на сегодня наша контора закрывается! Мы идем домой краситься и переодеваться, а затем отправляемся в «Наживку»… Идем в «Наживку» на рыбалку! – засмеялась она, очень довольная собственным остроумием, и засуетилась, выключая компьютер и натягивая на себя хорошенький плащик.

Погрузившись в ее «Вольво», мы взяли курс на Митино – там с недавнего времени жила Люська. Раньше их семья проживала в центре Москвы, на Люсиновской улице, но два года назад, сразу по возвращении из-за границы, было принято решение обменять старую квартиру на более просторную, в зеленом районе.

Все время, пока мы ехали, она щебетала, как девочка, только что познавшая чувство первой влюбленности.

– Это будет так здорово! Наше первое задание! Я прямо в азарте! Эх, да-авненько я не охотилась на мужиков! А ты?

Я покраснела – хорошо, что в глубине салона это было не заметно, да и Люська смотрела не на меня, а на дорогу.

Понятие «охота на мужиков» в применении ко мне звучало просто смешно. И обидно – потому что, будь я даже не самой собой, а стройной длинноногой блондинкой роковой внешности, и то никогда не стала бы гоняться за мужчинами. Это унизительно и… оскорбительно. И мне было совсем непонятно, почему Люська так радуется предстоящей операции – ведь, в конце концов, мы решаемся с нею на не очень чистое дело!

Я промолчала только потому, что Люська не давала мне вставить даже слово – возможно, специально, потому что готовность выступить с резкой отповедью была, наверное, написана на моем лице.

Всю дорогу подруга смеялась и трещала, а потом, когда мы поднялись с ней в квартиру и, отправив Леру гулять (девушка, которой было уже за двадцать, подчинилась этой команде с флегматичностью и без возражений), заперлись в ее роскошной, уставленной ореховой мебелью спальне, настал час нашего перевоплощения.