Анатолий Степанов - Привал странников

— Имей в виду, в следующий раз отвечу.

— Мы с рогами, — понял Саша. — Ну ладно, прости. Мне помощь твоя нужна. Штуку одну донести. Была бы левая в порядке, сам справился, а то…

Он продемонстрировал левую. Сгибалась она действительно плохо.

— О чем речь, Саша!

— Тогда пошли.

У будки Саша сказал:

— Подожди меня здесь. И посмотри. Кого увидишь — свистни. — И скрылся в проеме. Алик прогуливался, посматривая. Светило низкое-низкое солнце, воздух был неподвижен и по-летнему тепл. В близких зарослях полураспустившейся акации чирикали неизвестные пичуги. Томно было, прекрасно. И безлюдно. Вышел Саша.

— Никого?

— Никого.

Тогда Саша за воротник вытащил из будки тугой мешок.

— Закинь мне его на плечо.

— Что это, Саша?

— Рис.

— Откуда?

— Отсюда.

— А сюда откуда?

— Оттуда, — раздраженно окончил диалог Саша.

Саша брал чужое, Саша присваивал не свое. Это было ужасно, отвратительно, противоестественно. Алик хотел сказать это вслух, но вдруг поймал мутный Сашин взгляд — как бы сквозь и мимо.

Ничего не говоря, Алик ухватился за нижние углы мешка. Держась правой рукой за горловину, Саша подсел, и они вдвоем ловко вскинули увесистый мешок на Сашино плечо.

— Порядок! — одобрил Саша.

— Я тебе больше не нужен? — холодно осведомился Алик. Саша через левое плечо серьезно посмотрел на него, ответил:

— Нужен. Пока до рынка дойду, раза три плечо менять придется.

А у рынка вовсю шуровал народ: воскресенье, базарный день, барахолка. Раздвигая мешком плотные ряды, порядком взмокший, Саша и идущий следом Алик прорвались наконец к ряду, где царствовал Петро. Саша скинул мешок, достал носовой платок, вытер лицо, высморкался.

— Я тебе больше не нужен? — опять спросил Алик.

— В баню пойдем.

— У меня тренировка, — сказал Алик, повернулся и пошел. Саша рассматривал его осуждающую спину, когда подковылял Петро.

— Привет, Сашок, что это у тебя?

Саша лихо хлопнул по упитанному мешочному торсу:

— Почем сегодня рис?

— Красненькая стакан…

Весь мешок оптом за сколько возьмут?

— Любая половина.

— Зови перекупщика, Петро!

Вас не забыть, московские бани военных лет. Гостеприимно принимая в свои жаркие чертоги вечно мерзнувших от постоянной голодухи москвичей, вы вместе с городской пылью и заводской копотью смывали с них усталость и тоску, равнодушие и тревогу.

И вас не забыть, коричнево-зеленые, размером меньше спичечного коробка, кубики мыла, от которых волосы становились легкими, а отмытая кожа чисто поскрипывала под растирающей ее ладонью.

Саша отстоял длинные очереди в Песчаные бани. Очередь за билетами. Очередь за кубиками мыла. Очередь в раздевалку. Он разделся, обнажил молодое, сильное, во многих местах изуродованное железом тело и вошел в мыльную.

Он тщательно мылился большой мочалкой…

Он темпераментно хлестал себя веником…

И опять неистово тер себя грубым лыком…

Он отмывался.

Саша брился, когда отражением в зеркале мелькнуло за серым вечерним окном чье-то лицо. Саша стремительно развернулся. На него грустно и внимательно смотрел Сергей.

— В дверь заходи! — недовольно посоветовал Саша.

Сергей стоял в дверях.

— Зачем ты это делаешь, Сашок?

— Что я делаю — поинтересовался Саша, озабоченно оценивая в зеркале качество своей парикмахерской работы и выражение Серегиного лица. С грустным всепониманием старшего Сергей неохотно усмехнулся и прямо спросил:

— Где ты взял этот рис?

— Какой рис? — Саша решительно захлопнул походное свое зеркало и мокрым полотенцем вытер лицо.

— Хватит придуриваться. Откуда у тебя рис?

Саша налил в ладонь одеколона, зажмурившись, умылся из горсти, охнул, открыл глаза и весело встал:

— Нашел.

— Где?

— Ну ладно, Серега! Был рис и нет риса!

— Ты украл его. — Сергей сел за стол и стал рассматривать свои руки.

— Я нашел этот рис, — раздраженно повторил Саша. — Еще чего?

— Больше ничего.

Накатывала волна командирского гнева, и Саша, не сдерживаясь, жестко и повелительно предложил младшему по званию:

— Тогда вы свободны, сержант, можете идти.

— Я не сержант. Я — инвалид, — тихо напомнил Сергей. От этого напоминания нехорошо стало Саше. И он уже попросил, скрывая, что просит:

— Не лезь в мои дела, Серега. Договорились?

— Не договорились. — Сергей поднялся. — Но, в общем, твои дела — это твои дела. Самому делать, самому и отвечать…

— Извини. Я спешу. Меня девушка ждет, — прервал его Саша.

Сергей подошел к нему, взял за плечи:

— Не делай этого, Сашок.

— Что не делать-то? С девушкой в ресторан не идти, что ли?

Рассмотрев сердитые Сашины глаза, Сергей засмеялся, ласково толкнул в грудь и решил:

— Ох и дурачок же ты! Мальчишка! Ну, иди в ресторан. Девушка ждет.

Но сначала он ждал девушку, отутюженный, начищенный, надраенный, при всех регалиях лихой капитан. Он стоял посреди двора и, ожидая Ларису, беспрерывно здоровался со знакомыми. Лариса изредка поглядывала в окно на эту прелестную картину, одевалась и причесывалась не торопясь. Последний раз, рассмотрев в зеркале и платье с плечами, и прическу валиком, и себя хорошенькую, яркую, озорную, — она королевой явила себя двору. И фронтовой принц по достоинству оценил стать и наряд своей королевы.

— Нет слов, — потрясенно произнес он и от избытка чувств ударил себя кулаком в грудь. Ордена и медали зазвенели.

Музыканты истово играли довоенное танго, и однорукий певец вместе с оркестром душевно рассказывал:

Утомленное солнце

Нежно с морем прощалось,

В этот час ты призналась,

Что нет любви…

Лариса и Саша сидели за отдельным столиком у стены ресторана "Астория" и в ожидании заказа разглядывали танцующих.

— Откуда у людей деньги? — задумчиво полюбопытствовал Саша.

— А у тебя откуда?

— Ну, у меня по случаю.

— И у них, наверное, тоже по случаю.

— Наверное. Только вот вопрос: по какому?

— Ну, хватит, Саня. Скажи мне что-нибудь хорошее!

Саша откинулся в кресле, слегка опустил веки и начал:

Я вас любил. Любовь еще, быть может,

В моей душе угасла не совсем.

Но пусть она вас больше не тревожит:

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим,

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как, дай вам бог, любимой быть другим.

Он замолк. Лариса погладила его руку, лежавшую на столе.

— Господи, как хорошо! — И догадалась вдруг. — Это правда, Саня?

— Нет, — Саша помотал головой, засмеялся. — Хотелось бы, но нет.

— И слава богу, — облегченно решила Лариса. — Я в этом году медицинский уже кончаю. А что ты в мирной жизни делать собираешься?

— Осенью в педагогический поступать буду.

— А не скучно — учителем?

— Ты вон как Пушкина слушала.

Заказ все не несли. Опять заиграл оркестр, и опять танго.

— Потанцуем? — предложила Лариса.

Плотное стадо танцующих прижало их друг к другу, и Саша ощутил рядом с собой женщину, близость которой волновала.

— Нет, все-таки ты мне нравишься, — шепнул он ей на ухо.

А Лариса ответила громко:

— Тебе сейчас каждая баба с титьками нравится. Пошли на место.

У их столика орудовал официант. Они уселись и дождались его ухода. Саша разлил по рюмкам, поднял свою, посмотрел на Ларису сквозь хрусталь и коньяк. Сказал примирительно:

— Извини.

Лариса улыбнулась и тоже подняла свою рюмку:

— За тебя, Саня. За голодного кобеля, за мальчишку, с которым прошло мое детство, за солдата, который нас всех спас. За тебя, Саня.

Выпила, сморщилась и с удовольствием стала есть хорошую еду. Молодые, здоровые, вечно полуголодные по военным временам, они жадно насыщались, не стесняясь этого. Вновь пришла музыка, и с музыкой пришел элегантный гражданин, который склонив голову, рассеченную косым пробором, перед Ларисой, обратился к Саше:

— Разрешите пригласить вашу даму на танец?

— Вот как надо! — назидательно сказала Лариса. — Разрешишь?

— Разрешаю, — важно ответил Саша.

Красиво танцевали элегантный гражданин и Лариса. Покуривая, сытый Саша благодушно следил за ними. Рядом поинтересовались:

— Гуляешь, Сашок?

На Ларисином стуле сидел мальчик-старичок Семеныч и хихикал. Был он в очень приличной темной тройке, галстуке, брит, мыт, причесан и в обстановке вечернего ресторана вполне мог сойти за пожилого интеллигента.

— Ну-ка встань, фармазон, — приказал Саша. — На этом месте хороший человек сидит.

По-прежнему улыбаясь, Семеныч послушно встал.

— Коммерцией занялся, и сразу денежки появились. Но торгуешь ты, Саша, плохо. Разве можно товар за полцены отдавать?