Путь к золоту Рюрика - Виктория Лисовская

незнакомца в черном плаще, боялась, что он меня увидит. Я опять побежала по анфиладе комнат, натыкалась на каких-то людей, по дороге плакала. Потом успокоилась, вытерла слезы и вернулась к папеньке. Секретарь Старыкин был уже на месте, сказал, что Яков Давыдович может меня принять. Отец был тих и задумчив. Сославшись на головную боль, он предложил отправиться домой. Я ему не рассказала, что слышала этот разговор.

Девушка громко вздохнула, поправила складки на платье, затем продолжила:

— Это было три дня назад, во вторник, а в среду ночью папеньку хватил удар. Наш доктор Бровицкий говорит, что-то типа нервной горячки, второй день отец в бреду. Ничего не говорит, не приходит в сознание.

— А от меня вы чего хотите? — удивился Аристарх Венедиктович.

— А вот посмотрите, что я нашла в вещах папеньки, когда перебирала бумаги, — девушка протянула обомлевшему сыщику старый блокнот в потрепанном переплете. — И скажите, что с этим нужно сделать.

— Представляешь, у меня тут рядом в деревне бабушка жила. Я в детстве частенько у нее гостила, — подставив курносое лицо яркому летнему солнышку и распластавшись на травке, промурлыкала Майя.

— Хорошо тут как, — с легкой ленцой в голосе ответила Стеша и перевернулась на живот, подставив солнышку обтянутый коротенькими шортиками зад. — В Питере такой солнечной погоды даже летом не встретишь.

— Слушай, а нас не хватятся в лагере? — поправив солнечные очки, съехавшие на кончик носа, спросила подруга.

— Не-а, кому мы там нужны? Студент спит, а практика идет, — ухмыльнулась Белинская.

Ее загорелое личико на фоне ярких огненно-рыжих косичек смотрелось просто умилительно, особенно выделялось по контрасту с изумрудной полянкой, на которой загорали две студентки исторического факультета.

— Вот тут ты, Стефания Батьковна, совсем не права. Я ведь столько сил вложила, чтобы к Апраксину на практику попасть, и тебя сюда притащила. Я так хотела в раскопках Шум-горы поучаствовать! — мечтательно закатила глаза Майя.

— Ага в раскопках, много мы тут с тобой копаем? То картошку чистить приходится, то кормить всю эту ораву изголодавшихся историков. А мы вообще-то тоже историки, хоть и молодые, — шмыгнула носом Белинская.

— Да не переживай, хватит и на наш век экспедиций, — заявила Майя, лениво почесывая живот.

— Экспедиций-то хватит, а вдруг они без нас тут настоящего Рюрика откопают, а мы в это время картошку будем чистить или палатки расставлять?

— Не откопают, не боись, и вообще, пока на Шумке копать и не собираются. Тут на территории погоста более семи древних курганов расположены, начнут пока с четверки, на плане номер четыре, — объяснила Майя, наматывая на палец синий дред.

— А ты откуда знаешь?

— Вот ты вчера с пацанами полночи у костра сидела, а я, между прочим, к Кузнецовой ходила.

— К Мымре Эдуардовне?

— К ней самой! — с серьезным видом кивнула Майя.

— И что тебе Мымра, точнее Марина Эдуардовна, все рассказала о планах работ? — удивилась Стеша.

— Ага, конечно, рассказала, потом мы с ней выпили вместе по бокальчику красного вина и завалились в пижамках смотреть сериальчики! Стеша, не тупи! Когда это наша Мымра, самый главный секретарь на кафедре и руководитель практики, опускалась до общения с первокурсниками? — метко отбрила ее Виноградова.

— Ну, мы вообще-то первый курс уже закончили, — подняла палец вверх Стефания, — это раз, ты практически отличница, особенно по отечественной истории, — это два. А три — да чего только в жизни не бывает?! Может быть, она на свежем воздухе подобрела! — рассмеялась девушка.

— Я скорее поверю, что завтра мы тут откопаем египетского фараона на берегах Луги, или в говорящую гюрзу, чем во внезапную доброту Кузнецовой.

— Так как ты узнала про четвертый курган?

— Да очень просто, если они чего хотят утаить от студентов, пусть планы работы с огромными восклицательными знаками у четверки получше прячут, а он, этот план, у них просто так на столе лежал, — пожала плечами Майя.

— Просто так и лежал? — усомнилась ее подруга.

— Да, так просто и лежал.

Девочки еще немного помолчали, потом Майя сказала:

— Слушай, что я вчера еще узнала. Там рядом с планом древний свиток валялся, я в него нечаянно заглянула и сфотографировала. Вот, послушай, что пишут: «Была битва поздней осенью, на северном берегу Луги. Рюрик был тяжело ранен и погиб. Холодно было, земля смерзла, тело его засыпали камнями. Остались двенадцать человек с ним. Весной тело Рюрика перенесли через реку в местечке Каменья с огнями, на южный берег Луги, где похоронили в большом кургане, в золотом гробу, и с ним сорок бочонков серебряных монет. Похоронили с конем и позолоченным седлом. Вместе с ним похоронили этих двенадцать человек головами по кругу. На тот момент Рюрик оставался один. Дядя прислал на похороны Рюрика гроб, саблю, шлем и щит. От кургана к реке идет золотая цепь. Рюрика похоронили в пятой пучине по Луге, в шестидесяти верстах от Новгорода и в шестидесяти саженях от Луги», — Майя прочитала вслух и оторвалась от экрана смартфона.

— Ну вот, все сходится. Шестьдесят верст от Новгорода — так и получается, плюс-минус примерно, — нехотя ответила Стефания. — Все сходится на этой Шум-горе.

— Плюс-минус примерно, — согласно кивнула Майя.

— Сорок бочонков монет, золотой гроб плюс дорогое оружие — это сколько же денег может стоить? — мечтательно закатила глаза Белинская.

— Так ты историк или кладоискатель? Это все бесценно для науки! Для всей исторической науки! — назидательно сообщила ей подруга.

— Я-то ладно, а почему другие, те же местные деревенские, тут все не перекопали, об этой легенде и о золотых гробах многие, небось, знают — почему тогда до сих пор Рюрика не откопали? — наморщила нос Стеша.

— Говорят, проклятие над этим местом. Многие, кто пытался тут копать, поплатились за это, говорят, сама Шум-гора и духи этого места убивают черных копателей и черных археологов!

У-у-у-у!..

— Да ну, перестань. Глупости все это! — засмеялась Белинская.

— А вот и не глупости! Я сама слышала странные звуки в Шум-горе!

— Мало ли, это ветер так гуляет! Наверное, — смутилась девушка.

Они обе замолчали, каждая задумалась о своем, потом Белинская задала вопрос:

— А сейчас бабуля твоя еще тут, в деревне?

— Нет, бабушка с дедушкой пару лет назад скончались, — мгновенно помрачнела Виноградова, видимо, воспоминания были неприятны ей. — Сердечный приступ у деда, а баба Маня его на неделю пережила.

— Очень жаль, извини, я не знала, — погладила подругу по руке Стефания.

— Да ничего, проехали. Они, кстати, здесь недалеко на погосте похоронены, надо к ним зайти.

Белинская кивнула, но взглянув на притихшую и погрустневшую подругу, предложила:

— Ладно, пойдем