Валерия Вербинина - Аквамариновое танго

Оказавшись наедине с Лили, он стал клясться ей в любви, говорить о своих чувствах и снова клясться в любви. Я не знаю, насколько Лили поверила в его объяснения или сделала вид, что им поверила. Беда в том, что она совершенно точно знала, что вовсе не любовь подвигла ее гостя на подвиги, а деньги. И когда ей наскучила эта игра, она, вероятно, не преминула сказать посетителю что-то оскорбительное – вроде того: что он может говорить что угодно, но ее денег он не увидит. Обычно Лили умела соразмерять силу своих слов, но в тот день, после того как она узнала о смерти Лорана Тервиля, она забылась и перегнула палку. И тот человек, когда она повернулась, в ярости ударил ее. Его кулак попал ей в правый висок, – продолжала Амалия, – а на пальцах у него было множество колец, потому что он жить не мог без украшений. И эти кольца образовали нечто вроде кастета, который нанес Лили смертельную рану. Обливаясь кровью, она упала на ковер…

– Я не понимаю… – начал Леон Жерве.

– Вы все понимаете, – безжалостно перебила его Амалия, – потому что именно вы были тем ночным гостем. Да, вы не хотели убивать Лили, но вы ее убили. Когда вы поняли, что случилось, у вас, вероятно, была истерика – не зря же Жан Майен услышал из-за стены ваши причитания. Но она быстро прошла, и вы стали думать, что вам надо как можно скорее скрыться. Лезть обратно по веревкам в темноте вам не хотелось, к тому же после случившегося вы чувствовали себя не лучшим образом и решили не рисковать, покинув спальню Лили через дверь. Однако тут вам не повезло. Едва вы открыли дверь, вам стало ясно, что за ней кто-то есть. Поэтому вы потушили верхний свет – на ночник у вас уже не было времени – и бросились в первое попавшееся укрытие, за стоявшую неподалеку ширму. Когда Жан вошел и увидел умирающую Лили, вы воспользовались его замешательством и бросились бежать… Он с криками кинулся за вами следом. И тут к вам бросился пес Лили, Мартелл. Мартелл – это было ваше прозвище в цирке, и именно вы подарили Лили эту собаку. Скорее всего, именно из-за того, что пес был вашим подарком, Лили и перестала пускать его в свою комнату. Мартелл узнал вас, обрадовался и побежал за вами. Вы натравили его на Жана и выиграли несколько мгновений, но тут проснулся другой пес, Гектор, а это уже не какая-то такса, а настоящий дог. Если бы он схватил вас, вам бы пришлось несладко. Входная дверь была закрыта, и у вас не было времени ее отпирать, потому что в этих старых замках такие замки и засовы, с которыми можно возиться несколько минут. Вы побежали в погреб, думая там спрятаться, и тут увидели тело… Когда прибыли Жозеф Рошар и Гектор, шедший по вашим следам, пес учуял мертвеца и стал выть. Рошар был человек не самого большого ума, иначе он сообразил бы, что Гектор вовсе не потерял след, просто вы спрятались где-то неподалеку, рассчитывая, что мертвец отвлечет от вас внимание. Так оно и произошло. Позже, улучив момент, вы выбрались из погреба и сбежали. К сожалению, Мартелл увязался за вами, и, чтобы он не выдал вас, вы убили его… А гости Лили, сбитые с толку словами Рошара, что Гектор не смог взять след, решили, что убийца кто-то из них. Наиболее правдоподобной казалась кандидатура Жана Майена, потому что именно он нашел умирающую, но, с другой стороны, они же не были идиотами и понимали, что молодой человек надел бы что-нибудь получше, чем смешная полосатая пижама, отправляясь к даме своего сердца…

– Должен с прискорбием заметить, что вы напоминаете мне моего бывшего тестя, – холодно сказал Леон Жерве. – Который каждую субботу кричит под моими окнами: «Чтоб у тебя отсохла правая рука! Чтоб каждая ступенька твоей жизненной лестницы оказалась трухлявой!» – и прочие прелести в том же роде. Да будет вам известно, что в декабре 1915 года я находился слишком далеко от замка Поршер, чтобы лазить по веревкам в окна к женщинам, которые мне даром не нужны!

– Это сейчас она, может быть, вам не нужна, – спокойно заметила Амалия, – а тогда вы видели в ее деньгах средство для осуществления своей мечты. Будь Лили ваша, вы купили бы театр, ставили бы пьесы, которые вам нравятся, и процветали бы. Но она поссорилась с вами и не желала больше вас знать. Будь она бедна, вы бы это пережили, но упустить деньги Робера Делотра вы не могли. И хотя вы убили Лили случайно, в порыве ярости, это было убийство не из-за любви, а из-за денег. Что же касается того, где вы были в конце декабря 1915 года, то вы лжете. Вы находились в Туре и оттуда же слали ей письма. Даже горничная запомнила, что вы были там, потому что хозяйка приказала ей письма из Тура сразу же выбрасывать… и это были письма именно от вас.

– Я не…

– О да, вы лжете, месье, вы все время лжете, но ваша ложь постоянно выдает вас. Все началось с того, что вы назвали Поршер замком с фонтаном. Фонтан там устроили только по распоряжению Лили Понс. Откуда вы могли знать об этом, если вы там не были? Вам кто-то сказал? Но у кого еще хватило бы духу забраться по веревкам в окно Лили Понс? Только человеку, выступавшему в цирке! Вы уверяли меня, что писали Лили в Поршер только дважды, но ведь писем от вас было гораздо больше. А вот, не угодно ли, открытка, на которой вы изображены в военной форме. Сентябрь 1915-го, – говоря, Амалия показала фотооткрытку, на которой совершенно неотразимый Леон Жерве ненавязчиво демонстрировал свои кольца. – Я думаю, вот они, орудия убийства. И ведь вы больше не носите ни одного из них. Мне удалось узнать, что в самом начале 1916 года вы продали все кольца, которые раньше носили на правой руке… Почему-то кольца, которые вы носили на левой руке, не удостоились этой чести.

– Комиссар Бюсси, – спокойно промолвил Леон Жерве, хотя крылья его носа подергивались, – скажите, я обязан слушать этот вздор?

– Полагаю, месье, что вы и сами в состоянии решить, что вы обязаны делать, а что нет, – нашелся комиссар. Актер поднялся с места и величаво взглянул на Амалию.

– Я закажу вам следующую пьесу, – процедил он сквозь зубы. – Сейчас как раз пошла мода на детективы. Вы чертовски убедительно умеете доказывать недоказуемое, мадам. Положим, я был тогда в Туре. И я работал раньше в цирке, чего отнюдь не скрываю. Я уж молчу о том, что продавать или не продавать собственные вещи – мое неотъемлемое право. – Он передернул плечами. – Но вы устроили из всего этого такой фарс…

– Как ты мог ее убить, Леон? – прошептала Ева. По ее щекам катились слезы. – Как ты мог?

– Счастливо оставаться, дамы и господа, – насмешливо бросил актер и вышел, на прощание хлопнув дверью.

– Я все-таки не понял, – начал Эрве. – Почему он не мог показаться на глаза гостям Лили Понс?

– Потому что он отлучился из части самовольно, вот в чем дело. А за такие вещи в те времена можно было попасть под трибунал.

– Я никогда даже не думала… – начала Люсьенн, поглядывая на мужа. – Мы думали на кого угодно, только не на него!

– Скверное дело, – вздохнул Бюсси. – Конечно, можно попытаться отыскать свидетелей, которые могли видеть его или, напротив, заметили его отсутствие, но спустя столько лет… Любой, даже не самый сильный защитник разобьет их показания в пух и прах.

– Значит, он уйдет безнаказанным? – серьезно спросил Эрве.

– Получается, что так.

– А что за имя она все-таки пыталась произнести перед смертью? – спросила Бланш.

– Не знаю. Может быть, она узнала мсье Майена и хотела сказать: «Бедный Жан», но первая буква у нее не получилась, и она сказала: «Бедный Ан…»

– Нет, – покачал головой молодой человек, – я по глазам понял, что она думала вовсе не обо мне… Впрочем, наверное, теперь это совершенно неважно.

– Полагаю, если я напечатаю в газете, как все было, Жерве подаст на меня в суд? – поинтересовался практичный Габриэль. – И выиграет иск?

– Даже не сомневайтесь в этом, – усмехнулся Анри.

Когда все стали расходиться, Амалия удержала обоих полицейских.

– Господин комиссар… Не выпускайте Леона Жерве из виду.

– Вы хотите сказать, что он может прикончить кого-нибудь еще? – с любопытством спросил Анри.

– Нет. Наоборот, я думаю, он может стать жертвой – как убийца Лили Понс.

Бюсси исподлобья покосился на Амалию.

– Вы хотите сказать, что…

– Я хочу сказать, что если вы до сих пор не нашли пишущую машинку и более того – нет никаких свидетельств, что Эрнест Ансельм вообще писал угрожающие письма, возможно, в деле замешан еще один человек. Мне и самой не по душе эта версия, но мы обязаны считаться с фактами. Если Ансельм каким-то образом помешал тому, что некий безумец считает делом своей жизни, не исключено… не исключено, что тот убил его за это. Так что присматривайте за Леоном Жерве, комиссар. Как только одержимому станет известно, кто настоящий убийца… скажу вам честно, я не дам за жизнь этого самоуверенного актера и ломаного гроша.

– Что вам угодно, сударыня?

– Я хотела бы поговорить с матерью Лорана Тервиля.