Михаил Март - Там, где обрывается жизнь: повести

— Господи! Она даже прическу сделала, как у меня.

— Ну не только прическу, — тихо сказал бармен. — При должном антураже ее от тебя не отличить.

Машина неслась как угорелая, включая сирену на светофорах, нигде не притормаживая. Даже если Вербицкий знает о случившемся, он не может следить за ними скрытно, ему тоже придется включить сирену, а выдавать себя еще рано. Он предвидел похожий план и потому они с Яной определили точку, где можно устраивать облаву.

Яна посмотрела в задние окна фургона. Их никто не преследовал. «Скорая», делая крутые виражи, виляла по закоулкам. Хитрость задумки Яны строилась на бесхитростности. Зачем рисковать, находясь в руках убийц? У девушки имелся единственный, но очень важный козырь — куда она скажет, туда они и поедут. Обманывать преступников не имело смысла, если они видели книгу Эдгара По, раскрытую на нужной странице. Если это они стреляли по лодке, когда она с Егором плыла по реке, то и «дом епископа» для них уже не секрет. Чего у них нет? У них нет телескопа с нужными разметками. Но они знают ориентир. С мыса виден только другой берег реки, и тайник может находиться только там. Здесь их не обманешь. И не нужно. Ей должны поверить, это усыпит их бдительность. Лодкой никто пользоваться не будет, на другой берег можно попасть, переехав на машине через мост. Вот там, на мосту, их ждет Вербицкий со своей командой. Им дадут въехать на мост и тут же блокируют с двух сторон. На случай если кто-то попытается спрыгнуть с моста, их встретят катера береговой охраны. Учтены все детали. Капкан обязан захлопнуться.

«Скорая» прорывалась к южным воротам города. Они взяли правильное направление и сейчас в ее услугах не нуждались. До бабушкиной дачи доедут без указки, а дальше тупик.

— И что вы потом будете со мной делать? Шлепнете? — тихо спросила Яна.

— Глупости. Ты поедешь с нами в Африку, Яночка. ТвОю долю никто не собирается присваивать. Алмазы разделят на пять частей. Ты получишь две. За мать и отца. Мы не жадные. Коллекция уникальна. Одного алмаза хватит, чтобы прожить безбедно остаток жизни.

— Боитесь, что карта отца тоже окажется кодированной?

— Не имеет значения. Ты чем-то недовольна? Тебя вытащили из петли. Хочешь, высажу из машины? И что дальше? Суд, а потом решетка до конца дней. Один-два эпизода с тебя еще могут списать, но обвинений столько, что не отмоешься до конца жизни. Я же предлагаю тебе свободу и гору денег размером с пирамиду Хеопса.

— Выбор очевиден, — сказала Яна. — Только как вы меня вывезете из страны? Я опасная преступница, и меня тут же объявят в розыск. Перекроют все лазейки.

— Мы живем в стране бюрократов. Твой побег будет обнаружен только утром. На то, чтобы тебя объявить в федеральный розыск, уйдет день, а то и два. Про международный розыск я вообще молчу. У следствия должны быть неопровержимые доказательства твоей вины, а тебе до сих пор не предъявили официального обвинения. Ты не давала признательных показаний, ты задержана по подозрению. Твое исчезновение из камеры нельзя расценивать как побег. Ты не согласилась с доводами следствия и ушла. У прокуратуры нет санкции на твой арест. Мы можем подбросить следствию улики, которые окончательно собьют их с толка. Если, конечно, ты согласишься на мое предложение.

— И все же ты не ответил на мой вопрос, Дмитрий. Как я попаду в Африку?

Он достал из кармана загранпаспорт и путевку. Включил свет в салоне и пролистал паспорт перед лицом девушки, а потом показал авиабилет «Москва — Каир».

— Паспорт принадлежит Вере.

— Но в нем твоя фотография. Самолет вылетает завтра вечером из Домодедово. В Москве мы будем завтра днем. У нас все просчитано.

— Профессионально. Ничего не скажешь.

— А ты думала, девочка, что имеешь дело со шпаной?

— Что дальше?

— В Александрии нас ждет яхта, готовая к путешествию. Подойдем к Матобо со стороны океана как австралийские путешественники. Наши лица властям неизвестны. Ну а дальше разберемся.

— Мне нравится ваш план.

— Над ним не один год работали, милочка. Документы подлинные, на такие дела с фальшивками не идут. Все концы, связанные с прошлым, обрублены. У противника нет даже ниточки, за которую можно потянуть.

— Я вижу, вы знаете, куда ехать, мы уже выехали на шоссе.

— Кое-что знаем. Но только не морочь нам голову с «чертовыми стульями». Ты найдешь место по памяти. Я прав?

— В такую темень?

— Ничего, надо будет, дождемся рассвета. Я уверен, что у тебя есть свои метки.

— Я постараюсь.

Машина свернула на проселочную дорогу.

— Мы едем не туда, — заволновалась Яна. — Нам нужно прямо. Через мост и только потом сворачивать.

Коршунов улыбнулся:

— Повторяю, Яночка, мы не шпана. Мост может превратиться в бутылочное горлышко, заткнутое пробкой. Кому нужен неоправданный риск?

— А у вас нет катера? О яхте позаботились, а…

— Река патрулируется. Нам не нужен лишний шум.

— «Сказал он, оставив за спиной гору трупов», — съязвила Яна.

Пролесок кончился, машина выехала на поле и завязла в грязи.

— Мы на месте, — сказала Вера и выскочила из машины. Коршунов вывел Яну, и девушка оцепенела. На опушке стоял легкий вертолет с красным крестом.

— Прошу, мадемуазель, — улыбнулся бывший бармен. — Легкая прогулка на высоте птичьего полета. Тебе понравится. Покажешь мне точку на карте, где нам приземлиться.

— Там сплошной лес.

— Мне крошечной полянки хватит для посадки. А они там есть, специально для нас вырубили. Дальше придется прогуляться пешком, но оно того стоит. Не так ли?

В салоне вертолета было четыре сидячих места и подставка для носилок. Четвертое кресло было уже занято. Яна удивилась, увидев бармена и секретаршу отца, но это не повергло ее в шок, а сейчас застыла, подняв ногу на ступеньку. На нее, улыбаясь, смотрел ласковым взглядом сторож гаража Петрович. Она не сразу его узнала в камуфляжной форме и без моржовых усов. И он уже не казался ей таким толстым и старым. Седина с висков исчезла. Может, и волосы на лысине отросли, жаль, кепка не позволяла разглядеть. Однако глаза оставались прежними даже без очков.

— Залезай, Яночка! Залезай! Все нормально. Через пятнадцать минут будем на месте.

Дмитрий помог девушке подняться и расстегнул наручники.

— Почему мои родители не узнали вас? — спросила Яна. — Вы о них все знали, а они о вас ничего. Они же видели вас в гараже каждый день.

— Ты умная девочка. Я всегда это знал. Когда прочел записку, оставленную тебе отцом, понял, что только ты сможешь найти клад в Африке. Отец тебя к этому готовил. Ни он, ни мать не могли вернуться в Матобо. Чужого тоже не пошлешь. Слишком велик соблазн. Что касается узнаваемости, то ни отец, ни мать меня никогда не видели. И эти трое выродков, вернувшихся калеками, меня тоже не знали. Я не следователь и не вел допросов, не проводил дознание. Я полковник. Начальник отдела внутренних расследований. Все отчеты ложились на мой стол. Допрашивали мои подчиненные, а я лишь просматривал результат их работы. Дело твоих родителей меня заинтересовало сразу же. Я ни на секунду не сомневался, что камни в их руках и спрятаны в надежном месте. Это я закрыл дело твоих родителей, не усмотрев в нем состава преступления. Благодаря мне они вышли на свободу с новыми паспортами. Оставалось только ждать. С тех пор прошло много лет, я давно уже на пенсии.

— Мы взлетаем, — сказал Коршунов, сев за штурвал. — Карту.

Зашумели двигатели. Вера подала Яне карту и фломастер. Яна ее внимательно изучила и поставила крестик в зеленой зоне, рядом с извилистой голубой змейкой реки.

— Это здесь.

Вера передала карту пилоту. Машина поднялась в воздух.

— Зачем же вы взяли троих калек с собой?

— В том-то и дело, что я их не брал и сам сюда не собирался. Зачем? Я знал, что отец пошлет тебя в Африку и ждал бы тебя на месте. Эти придурки сами вышли на след твоих родителей, и мне пришлось вмешаться. Не мог же я позволить им получить карту. Пришлось ехать за ними следом и убирать все помехи. По сути ничего не изменилось, процесс ускорился, и все.

— Конечно. Если не учитывать того, что вы убили моих родителей.

— Так сложились обстоятельства. Они могли пойти на мировую с бывшими сослуживцами. Как люди честные, предложили бы поделить куш поровну. Алмазы добыты общими усилиями, и братья по оружию пострадали в долгих скитаниях по тюрьмам. Вернулись на родину калеками. Грэг вполне мог отдать им карту без всяких условий. Он состоятельный человек, все эти годы катался как сыр в масле, в то время как друзья страдали. Только друзья-то сильно изменились и готовы были за ржаной сухарь перегрызть друг другу глотку. Я это учел. Так что мое вмешательство было вынужденным.

— Вы часто притаскивали пьяную мать домой из гаража. Неудивительно, что у вас был ключ. Когда она привезла с собой пьяного мужика, представился отличный случай. Ночью вы поднялись в квартиру и прикончили ее садистским образом.