Елена Арсеньева - Ключ к сердцу императрицы

Вдруг масса народу вся куда-то повалила с радостными криками.

— Что случилось? — взволновалась и Флоранс. — Куда это они ринулись? Уж не Кутузов ли пришел сдаваться?!

Лидия, которая отлично знала, что не может быть того, чего не может быть никогда, посмотрела на нее с насмешливой жалостью.

Впрочем, причина такого ажиотажа мигом разъяснилась: оказывается, французская труппа, еще остававшаяся в Москве, давала новую комедию, и все валили туда. Кричали также, что в каком-то доме на Арбате будет нынче бал, для иллюминации раздобыли целый сундук церковных свечей, так что можно хорошенько повеселиться.

— Пошли танцевать! — заорал какой-то гренадер, помахав Лидии. — Где ваши барыни? Где ваши девицы! Нам не с кем танцевать!

Она сердито отвернулась. Но губы у нее против воли разъехались в усмешке.

Ну в самом деле, это было смешно!

Неказистая лошадка, впряженная в повозку Флоранс, бодро топала дальше и дальше.

— Как ты думаешь, подвал разграблен или нет? — волновалась маркитантка. — Честное слово, если там ничего нет, я тебя пристрелю! — Она похлопала по своему пистолету, все еще торчащему за поясом. И тотчас захохотала: — Да ты не бойся! Он не заряжен. Я верю, что мне повезет! Мне уже случалось находить самые настоящие клады! Многие из русских, уходя из Москвы, зарыли свое добро на огородах. Но среди наших солдат есть крестьяне, они хорошо знают землю, а потому внимательно приглядывались по утрам: не виден ли где легкий пар? Там и копали, потому что земля взрыта была, но еще с другой землей не смешалась, и вот по утрам, после холодной ночи, как будто легонький пар от нее идет, а днем ничего не разглядишь. Но ты не поверишь, на какие хитрости идут иной раз люди, какие бывают выдумщики! Один англичанин, который жил здесь, в Москве, не знал, как спасти свое имущество. Уже мы вошли в город, а он еще не успел его припрятать. И тогда он вырыл глубокую яму, опустил на дно свои сундуки на два аршина, а сверху на них положил убитого французского солдата. Сам ли он убил его, нашел ли труп, сие неведомо. Ну, наши приметили, что в этом месте вскопано, начали рыть, надеясь поживиться, да увидали мертвеца в форме и оставили работу, думая, что это просто могила, больше ничего. И кабы не было у того англичанина подручного немца, который нам клад и выдал, так бы никто ничего и не нашел. — Флоранс захохотала и нетерпеливо спросила: — Ну, долго еще?

— Уже приехали, — медленно ответила Лидия.

Собственный голос доносился до нее как бы издалека. Странное, неведомое прежде ощущение овладело ею! Она не узнавала мест, да и невозможно было узнать эти обгорелые остовы домов и деревьев в бледном свете сумеречного дня, а между тем совершенно точно знала, что уже бывала здесь, что шла этими улицами, когда выбралась из подвала. Словно бы кто-то вел ее, совершенно безошибочно указывая дорогу.

И самое, самое странное было в том, что она этому совершенно не удивлялась!

— Теперь сюда.

— Куда? — удивилась Флоранс. — Тут же сгорело все!

— Поворачивай коня! — велела Лидия. — Вот… здесь, да, здесь!

Это дерево — черное, закопченное — она узнала его, хотя узнать его было невозможно. С него упал обгорелый узел, чуть не задев Лидию. Вот сюда упал! Вот она — дверь в подвал!

— Гляди-ка, и впрямь нашла! — удивилась Флоранс, спрыгивая с козел. — А ну-ка…

Она с силой рванула дверь — силища в этих руках была не женская! — да так и ахнула, вглядываясь вниз:

— Diablerie! Дьявольщина! Что там такое?

Лидия посмотрела… Словно бы какое-то белое облако вздымалось снизу… Да ведь это пух и перья!

Она вспомнила, что, попав в подвал впервые, увидела наваленные кругом подушки и перины. Да ведь это их вспороли и выпотрошили. Зачем?

Опершись на руки, Лидия спрыгнула и тут же погрузилась в пух и перо, словно в воду, по пояс. Сделала несколько шагов и разглядела глубокий пролом в стене.

То самое место, куда добросердечный барин Петр Иваныч прятал и свои, и соседа Шалабанова сундуки, несмотря на то что слуга его Проша немало ему на это пенял. Лидия помнила, что стена почти вся была заложена, а теперь — этот пролом. Да ведь оттуда все добро вытащили, а матрасовки и наперники выпотрошили, чтобы в них уложить награбленное. Вот почему подвал полон пухом и пером.

Да, смело можно сказать, что от вещей Петра Иваныча пух и перья полетели…

— Ну что там? — раздался голос, и Лидия обернулась к Флоранс, свесившейся сверху, со двора:

— Ничего. Все разграбили!

— Quoi? — вопросила Флоранс с изумлением. — Что?

И Лидию вдруг как ударило: да ведь Флоранс говорила по-французски, а тот, первый голос звучал по-русски!

Кто-то еще есть в подвале, кроме них!

Но где, где говорят?

Да вот здесь. За стеной!

— Ну что там?

— Да сам не пойму. Я свет хотел только в коридоре вырубить. А он взял да и выключился в кабинетах тоже. Ну и сигнализацию обесточило, конечно. И даже аварийная система вылетела. Сейчас уже пультовая охрана едет… А я что, виноват? Наверное, где-то на подстанции авария, а все шишки на меня! Погоди, тут ступеньки, будь осторожней.

До Лидии долетел звук шагов. А затем она увидела, как на темной стене наливается светом вертикальная линия. Потом горизонтальная. И еще одна вертикальная. И опять горизонтальная…

Да что такое?

Ничего особенного. Очертилась дверь.

Лидия рванулась вперед, и тут случилось нечто странное. Дверь не приоткрылась чуть-чуть, а сразу распахнулась во всю ширину.

Лидию ударил по глазам яркий свет, она зажмурилась, а потом ощутила, что ее словно бы тянет вперед, в этот чрезмерно яркий, жгучий свет.

— Стой! — раздался голос Флоранс.

Лидия оглянулась.

Флоранс уже спустилась в подвал и стояла теперь совсем близко:

— Ты мне голову морочила, а теперь удирать?! Ну нет!

И она навела на Лидию пистолет.

— Ты же сказала, что он не заряжен… — пробормотала Лидия.

— А вот сейчас ты узнаешь, заряжен он или нет! — выкрикнула Флоранс и нажала на курок.

Огонь ударил в лицо Лидия, и она упала прямо в слепящий свет.

— Так что там с вами случилось-то, в музее, я так и не понял? — спросил Алексей Рощин.

— Да я и сама не поняла, — пожала плечами Лидия. — Я спустилась в подвал, разыскивая хранителей. Монтер предупредил меня, что будет выключен свет. Но я думала, это еще не скоро произойдет. А он раз — и погас. И я, видимо, оступилась на ступеньках. Ну и… скатилась с лестницы. Ударилась головой, потеряла сознание. Очнулась…

— Гипс, — мрачно пошутил Рощин.

— Да нет, без гипса обошлось, — так же мрачно улыбнулась Лидия. — Очнулась — рядом стоят монтер, какие-то женщины… Они меня нашли. Наверное, минут пятнадцать я без памяти провалялась, но ничего, обошлось, даже шишку не набила.

— Соболезную, — проворчал Рощин.

— Да что вы! — усмехнулась Лидия. — Наоборот, радоваться надо.

— А что вы на меня так смотрите? — вдруг резко взглянул на нее Рощин.

— Как — так?

Лидия приняла самый независимый вид. На самом деле Рощин был прав, конечно. Она на него смотрела… смотрела, да еще как!..

И неудивительно, если учесть… если вспомнить, что с ней было!

Что было у нее с…

Да было ли?! Или все происшедшее не более чем бред, дьявольский коктейль, который намешало ее чрезмерно буйное воображение?

Прошло пятнадцать минут… прошло три недели?!

Страшно даже подумать. И невозможно не думать.

— Теперь о вашем отчете, Лидия Александровна, — решительно кашлянув, проговорил Рощин.

— Вы его уже прочли?

— Ну а что такого? Там особо читать нечего.

— Так-таки нечего?! — обиделась Лидия.

— Так-таки нечего, — отрубил Рощин. — Вы все-таки авантюристка, первое мое о вас впечатление было правильным. Вам бы романчики дамские писать! Нет, правда. Захватывающий сюжет сложили. Но ведь… это плагиат.

— Что-о?! — Лидия даже привскочила на стуле.

— Ну конечно! — снисходительно ухмыльнулся Рощин. — Основную канву я за вас придумал, а вы только расцветили ее деталями. Ведь это я вам сказал, что некая Ирина Михайловна (вы придумали ей фамилию — Симеонова) была влюблена в моего предка, Алексея Васильевича Рощина и вышла за него замуж. А потом, после его смерти или гибели, стала женой этого Сташевского. Вот канва. Что и говорить, вы очень красивых узоров понавышивали. Но такого в жизни не бывает, понимаете? Таких совпадений не может быть. Это роман — он и есть роман. Нет, главное, даже предок моего французского компаньона Виктора Марше оказался в той же самой усадьбе, где жили Алексей и Ирина! Смех! И его вы туда приляпали! И он принудил Алексея жениться на Ирине, чтобы он сам, Марше, мог овладеть сестрой Ирины, Жюли… Ой, ну просто плохой сериал какой-то.

— Плохой?! — не веря своим ушам, повторила Лидия.