Алла Полянская - Часовой механизм любви

– Почему ты не нанял Витковскую?

– По причине своей глупости, Егор. – Маслов отхлебнул чаю и вздохнул. – Думал – что я ей скажу? В документах все чисто, а ощущение мое – это так, к делу не пришьешь. Остальные партнеры особо не тревожились. Потом в прошлом году случилась беда на твоей, Егор, нынешней фирме.

– Слышал.

Егор не хочет, чтобы Маслов развивал эту тему – тогда надо говорить об Инне и Федоре, а он не готов. К хищениям они отношения не имеют, остальное Маслова не касается.

– Ну, вот. Я присмотрелся тогда к коллективу, и показалось мне, что отношения там, мягко говоря, сложились странные. Советовался с Сорокиным, он говорит – недоставало нам, Сергей Николаевич, в бабьи разборки встревать. Я подумал – может, и правда… но пригласил инструктора, проводились тренинги по созданию командного духа, и все прочее. А потом Попов погиб. Я тебе не стал говорить – думал, какая разница… Ну а теперь все покатилось: сначала девушка эта, Маша – ну, ладно, можно предположить, что пьяная с крыши упала. Но Шаповалову кто-то убил, тут уж на несчастный случай не спишешь. И с Димой очень странно получилось, полиция говорит, что кто-то пытался инсценировать самоубийство. А теперь еще и покушение в больнице, вообще ни в какие ворота. Теперь вот Таня Рубахина…

– Кстати, о Рубахиной. – Реутов решил, что пора поделиться тем, что он знает. – Экспертиза показала, что на момент смерти в ее крови было столько алкоголя, что она никак не могла осуществить то, что было сделано, а именно: завязать петлю, закрепить ее, встать на колени, как она встала. То есть в момент смерти она была настолько пьяна, что вряд ли вообще находилась в сознании. Хотя на веревке обнаружена только ее ДНК, чужих отпечатков в квартире нет, но эксперт готов съесть свою шляпу, уверяя, что она не могла сама все это проделать.

– Ты хочешь сказать, что у нее кто-то был и ее повесил? – Егора снова замутило, когда он вспомнил синюшное лицо Рубахиной.

– Да. Кто-то все это с ней сделал, кто-то очень аккуратный, и он в курсе некоторых тонкостей криминалистического анализа и знает, что будет искать эксперт – ДНК на веревке, странгуляционную борозду на шее, отпечатки.

– Ну, это теперь каждый школьник знает. – Федор ухмыльнулся. – В Интернете полно информации, кто хочет, тот найдет.

– Может, ты и прав, – согласился Реутов. – Теперь второй интересный момент. Помните медную болванку на столе у Рубахиной?

– Ну, да. – Федор кивнул. – Самоделка.

– Да, самоделка. – Реутов ухмыльнулся. – Такие самоделки клепали на нашем заводе цветного литья из остатков металла. Она не цельнолитая, а состоит из двух частей, пригнанных друг к другу очень плотно: снаружи медь, внутри бронза. Но там есть микрощель, и вот как раз в ней наши эксперты выявили остатки крови, и эта кровь принадлежит Шаповаловой. Мы нашли искомый тупой тяжелый предмет, самое распространенное орудие убийства.

– То есть убийца хотел все обставить так, словно это Рубахина убила Шаповалову?

– Да. – Реутов подлил себе кипятка. – Некто хотел, чтобы мы думали, что Татьяна убила Шаповалову и повесилась от угрызений совести. На предмете нами обнаружены отпечатки пальцев и ДНК одной Рубахиной.

– Это значит только, что она держала его в руках. – Инна презрительно щурится. – Но для полиции этого должно было хватить.

– И хватило бы, если б дело вел не я. – Реутов допил чай и отодвинул чашку. – Смотри, какая картина получается: кто-то опоил вашего сисадмина, уложил его в ванную и перерезал ему запястья. На виду, на полочке в ванной, оставил пузырек с тем же наркотиком, которым год назад опоили Веру Никитину, и письмо, напечатанное на принтере, с единственной фразой: мне очень жаль. То есть как бы указав нам на того, кто это сделал – и кто, возможно, изнасиловал Веру. Все, кто знает Диму, в один голос твердят – он этого сделать в принципе не мог. Мы проверили его, наш психолог даже профиль составил – нет, Дима не делал этого с Верой, не тот он человек, понимаете? Нет мотива, ни сексуального, ни какого-то иного. Вера ему нравилась, но не больше остальных девушек, он не был на ней зациклен, а Попов и Влад Куликов – были. И характер порезов на запястьях у Димы говорит о том, что их наносил не он сам, и письмо мог склепать любой. Экспертиза установила, что письмо было отпечатано не на том принтере, что находился в квартире потерпевшего. Это тоже несколько подмывает версию о самоубийстве, даже если отбросить характер порезов. Нет, кто-то другой там был, и это знакомый, которого Дима угостил чаем или кофе. Этот человек сидел с ним, разговаривал, пил чай, а потом, воспользовавшись тем, что Дима всегда одним глазом в компьютере, подлил ему наркотик. Когда Дима вырубился, этот человек подложил заранее приготовленное письмо и бутылочку с веществом, втащил сисадмина в ванну и перерезал ему запястья. И жив Дима только потому, что вам взбрело в голову задать ему пару вопросов, Инна не захотела ждать утра. И этот же человек, узнав, что сисадмин жив, попытался добить его, потому что он мог нам сказать, кто убийца, а что покушение не удалось, это счастливый случай. Дима пока в коме, к нему приставлена охрана, и для нашего убийцы он недосягаем. Теперь об убийстве Шаповаловой. Понятно, что это сделал тоже кто-то свой, к кому она пришла на встречу и спокойно повернулась спиной, не чуя опасности. Тут же нам подсовывают труп Рубахиной – и орудие убийства у нее в квартире. Дело можно закрывать: вот убийца, не выдержала мук совести и повесилась. Кого искать, все на виду. И это было бы очень похоже на правду, если бы не покушения на Казакова – сначала автомобиль, потом лифт.

– Покушения? – Маслов посмотрел на Егора. – Когда?

– Сереж, я с Сорокиным говорил, он сказал, что доложит тебе. – Егор вспомнил звук рвущегося троса и поежился. – А с лифтом ерунда какая-то получается. Ведь в него мог сесть кто угодно.

– Не мог. – Лунатик подергал себя за серьгу. – Все ушли к тому времени, остались только мы.

– Но кто мог это знать? – Егор пожал плечами. – На нашем этаже еще с десяток офисов находится, в лифт мог войти кто угодно.

– Тот, кто смотрел на экран камеры слежения, видел, кто входит в лифт.

– Но у нас около лифта нет камеры. – Егор удивленно посмотрел на Лунатика. – Наш офис ими не оборудован, зачем?

– Как это – нет? – Лунатик уставился на него. – Купер, у вас камера прямо над входной дверью, и недалеко от лифта тоже есть, обзор небольшой, только площадка перед кабиной, но есть. Я хакнул ее и посмотрел, что она видит. Та, что в холле, видит всех входящих и выходящих, та, что у лифта, видит площадку около него. Установлена не так давно, судя по наполненности памяти – пару дней назад, я бы сказал.

– Не может этого быть.

– Купер, ты меня не для того позвал, чтоб я тебе сказки рассказывал. – Лунатик даже забыл о субординации, если вообще когда-то о ней помнил. – Камеры новые, установлены недавно, спрятаны неплохо, заброшены на сервер, но картинку видит тот, у кого есть экран, это чей-то смарт. Я хакнул то, что было записано в тот день, когда упал лифт, четко видно, как выходят сотрудники, потом мы трое ждем тебя в холле, потом стоим у лифта, он поднимается. Картинку я сохранил на всякий случай, потому что ее уже нет – тот, кто просматривал, стер ее.

– Он понял, что ты видел ее?

– Нет, меня он обнаружить не мог. А я его мог, но я не знал, что ты не в курсе насчет этих камер. Я думал, у вас безопасность такая.

– Что ты еще обнаружил?

– Я же говорил – я расшифровал эхо. – Лунатик ухмыльнулся. – Тот, кто это проделал, хорош – но я тоже хорош. Я его поймал.

– Кто-нибудь мне объяснит, о чем речь? – Маслов нахмурился. – Я недостаточно просветлен для таких откровений.

– Чувак, выпей вина и внемли. – Лунатик широко улыбнулся. – Я тут Егору рассказывал и могу повторить, но лучше покажу.

Он достал свой ноут и включил его, пальцы забегали по клавиатуре.

– Скажи мне свой номер телефона.

Маслов продиктовал, глядя, как Лунатик открывает какие-то окна, сменяющие друг друга.

– Ок, а теперь смотри.

Телефон Казакова пискнул, сообщив о новой эсэмэске. Он нажал кнопку приема. Эсэмэска была от Маслова: Егор, давай выпьем водки и пойдем снимем телок.

– Подожди! – Сергей вырвал у Егора его телефон, потом открыл свой. – Не может быть! Я не посылал этого!

– Да? – Лунатик засмеялся. – А вот оператор будет клясться и бить себя пяткой в грудь, что посылал. Потому что на его сервере это сохранилось.

– Но… как?!

– Шикарная вещь, отлично сработано. – Лунатик был доволен собой. – И ни один человек не усомнится, что это ты прислал сообщение. Егор стремглав побежит на встречу с тобой, а ты ни сном ни духом. Точно так же можно сделать с электронной почтой, и страницу в соцсетях ломают по тому же принципу. Ставят, например, фото, ты заходишь – что за черт, страница не взломана, но ты эту фотку не ставил. Ну, это к примеру. Такое вторжение все равно оставляет след – эхо, и отследить это эхо задача практически невозможная, потому что эти все трюки с поддельными адресами, маскирующимися под существующие, может проделать только профи, и таких я знаю всего четверых, один из них – я, а я этого не делал. Еще двоих отбрасываем, они явно не при делах, остается один – некий Макс. Вопрос в другом: зачем ему это понадобилось.