Инесса Волкова - Идеальная секретарша

Между тем, человек этот, возведенный Клементией в чин есаула, торопливо выскочил из машины, и стал догонять мужчину, небольшого роста, чем-то напоминающего поникший старый гриб с одетой набекрень темной шляпкой. Догнав, он видимо, его окликнул, потому что «гриб» обернулся и остановился – Клементия тотчас же узнала и его. Это был как раз тот человек, который сначала назвался фининспектором, а оказался на поверку мелким воришкой, укравшим пачку дискет. Мужчины обменялись несколькими словами и тотчас же сели в машину и уехали. Клементия же, разом забыв и об аптеке, и о сдохших по ее вине золотистых пучеглазых рыбках лучшей подруги, перескакивая через лужи, помчалась к своему подъезду, но тут она приостановилась. Она увидела старый замызганный «москвич», который наметила уже обойти слева, как ее словно кольнуло – за рулем сидел еще один знакомый тип. Со спины он выглядел не таким уж и знакомым, но эти тщательно уложенные светлые волосы… Да и левая рука, которую она хорошо видела издалека – с массивным золотым перстнем-печаткой и с крупными часами на браслете из белого золота – ей была тоже знакома. Это был тот самый блондин, назвавшийся, тут она вспомнила его имя… Кажется, Станислав Круглов… потом, много позже, «комиссар» ее поправил – Вадим Н-ский. Именно этот человек сидел сейчас в машине возле ее родной мусорки и держал в руках газету «АиФ».

Клементия резко тормознула и дала задний ход. Перепрыгивая через уже знакомые ей лужи, она обогнула свой дом и, выйдя с другого торца, вошла в помещение обувной мастерской. Она знала, что из этого помещения можно попасть на площадку первого подъезда. Она быстренько поднялась на последний этаж, а затем по металлической лесенке проникла на чердак. Здесь был ужасный запах сухого голубиного помета, пыли, мочи… Возле чердачного окна она увидела высокий ящик с остатками еды, чуть подальше, завернувшись в тряпье, спал какой-то бомж… Клементия ни разу еще не была в столь позднее время на чердаке, и, вдохнув в легкие больше воздуха, она ринулась преодолевать пространство, перескакивая через балки и подныривая под пустые бельевые веревки. Через несколько минут она уже спускалась из чердачного люка в родной свой подъезд.

Клементия оказалась перед дверью своей квартиры почти одновременно с Анной и «комиссаром». Она не стала оправдываться, а сходу выпалила все, что только что видела. Про школьную подругу и ее замечательных рыб, которые уже не такие замечательные, потому что сдохли по ее преступной халатности… потом с такой же скоростью, как и про рыб, она рассказала про чердак, Вадима, финиспектора и Есаула. Казак, поправил ее «комиссар», удивляясь не столько оперативности, с которой Клементия смогла все это проделать, сколько ее удачливости. Они забыли об ужине, рассуждая о том, какие шаги теперь следует сделать. Если Казак и Вадим причастны к пожару, то почему тогда караулят их? Если непричастны, то как они их выследили.

– Я рассуждаю, как курсант первого курса училища, – подытожил Максим. – А это значит, что мне следует сесть за стол и подумать одному. Идите в кухню и не приходите, пока я не разрешу. Вы мне мешаете.

Он сел за маленький рабочий столик, задвинутый в простенок между двумя шкафами, который Клементия с гордостью называла не иначе, как бюро. Впрочем, место для стола было выбрано удачное, а если надо что-то обдумывать, то оно вообще просто идеально. И Максим стал думать… о пожаре.

Если дом тетки сгорел случайно, то все заинтересованные лица предполагают, что в этом случае сгорела и папка. А если дом поджог Вадим, по каким-то ему одному понятным соображениям? Тогда зачем он здесь? Значит, поджог не он…

Если дом подожжен «сыщиками» и папка у них, то почему тогда они не убирают свидетелей, а сами следят за ними? Значит и они здесь не при чем.

Если дом подожгли бандиты, то тогда папка у них и им больше ничего не нужно. А как они тогда поступят с Вадимом? Уберут? Но его можно убрать, не следя за остальными. Значит, бандиты к пожару тоже не причастны…

Из всего сказанного вывод однозначен – пожар случаен и к делу не относится. Старая женщина, могла неосторожно высыпать угольки из печи. Но Анна говорит, что до октября тетка сроду не топила печь. А если готовила, то на плитке, тогда, что же она могла готовить глубокой ночью? А если он все-таки случаен, то тогда папка или каким-то образом уцелела, что маловероятно, или сгорела. Второе, очевиднее.

Теперь следующее. Вероятно, «сыщики» считают так: «кто-то» заинтересованный совершил поджог уже после того, как взял папку. А это значит, что они будут продолжать поиски или просто уберут Вадима. Последнее, под сомнением – они тоже в курсе его сценария. Как могут поступить бандиты в этом случае? Будут продолжать поиски. А Вадим? Он не поджигал – и это однозначно – и тогда, что совершенно естественно, он постарается исчезнуть, скрыться хотя бы на какое-то время.

Максим понимал, что в своих рассуждениях он идет по второму или даже третьему кругу, но что-то в его размышлениях давало сбой и он начинал по новой.

Если дело заходило в тупик, то в таких случаях Максим Рудин рисовал схему. По этой же схеме выходило, что единственно правильным решением для Анны будет уехать на время из Москвы, пока он тут сам не разберется. За столом он и просидел еще часа полтора, пока нетерпеливая Клементия не принялась греметь посудой, привлекая его внимание хотя бы таким образом.

– Так что же нам делать? – Анна уже давно стояла за его спиной, но он этого не замечал. – Что делать нам, если пожар случаен и все вскоре это поймут?

– Что делать? – Максим полуобернулся к ней. – Доставать документы и уезжать за границу – в Германию или Латвию. Можно просто отсидеться где-то, но подальше от Москвы. Судя по всему, Вадим вообще не знает ни о каком пожаре. Так что будем блефовать. Надо сообщить ему, что папка у вас и что вы готовы – в обмен на документы – ее отдать. Пусть продолжает думать, что вы все это время просто повышали цену. Правда, неуклюже, но что делать, если вы умеете только так. Ведь вряд ли он понимает, что вы понятия не имеете, что за ценность в этой папке. Кстати, а как же он все-таки вас вычислил? Ведь что-то произошло, что он вдруг стал вас разыскивать? Этот вопрос мне по-прежнему неясен. Вы мне много чего не рассказали, Анна. Ну, да это ваше дело, однако все это не упрощает задачу, а усложняет ее.

– Мне не хочется еще раз возвращаться к старой теме и строить догадки. Я сказала все, что необходимо, а все остальное – к делу вряд ли относится. Так что нам делать сейчас? Вы не до конца ответили на мой вопрос. – С некоторым недовольством спросила Анна.

– Звонить ему и договариваться о встрече. – Я ведь уже предложил вам это сделать.

– Да, но он же сидит внизу в машине.

– Сомневаюсь, что сидит, он убедился, что мы никуда за ночь не уедем, тем более, за пределы России. Куда же вы без документов? Так что он правильно решил, что и ночевать мы все намереваемся здесь. Так что до утра он не явится. Теперь он поехал или вслед за Казаком, или к себе домой. Выгляни-ка Клементия на улицу. Только поаккуратней, жаль, что у тебя нет балкона.

– А я могу с соседнего балкона выглянуть, это как раз во двор. Мои соседи вряд ли еще спят. Правда, темно уже, не знаю, что я там увижу. – И она убежала.

Возвратившись минут через пятнадцать, она доложила, что все освещено, так что информация предельно точна – никого и ничего. И что посмотрела она не только во двор, где стояла машина Вадима, но и на другую сторону – уже с балкона другого соседа – на тот угол, где стояла та – длинная серая – машина неизвестной ей иностранной марки.

– Ну молодец, агент Клементия, я тебя награжу, но значительно позже, ценным подарком, в виде пакета хорошего кофе, – улыбнулся Максим. – Правда, пить придется сообща, обдумывая план совместных операций. Я твердо намерен сделать из тебя настоящего частного детектива – у тебя есть к этому все данные. Так что, мадам Марпл будет удивлена.

Довольная похвалой «комиссара», Клементия просто засияла.

– Сейчас мы перекусим, – заулыбался Максим, глядя на Клементию, – кажется, настало время, а потом вы, Анна, позвоните ему. У вас есть номер его московского телефона?

– Да, когда он разговаривал со мной на даче, то кто-то ему звонил по мобильнику и он продиктовал ему свой номер московский. Я его, как ни странно, запомнила. Правда, не знаю, домашний или рабочий… Кстати, он два номера диктовал…

Через полчаса, закрывшись в спальне, она уже звонила Вадиму.

Вадим Борисович совсем не удивился ее звонку, казалось, что он его ждал, но когда она сообщила, что дом под Владимиром сгорел, а именно в нем и находилась интересующая его папка – он просто прекратил связь. Анна выждала минут пять и набрала номер еще раз, повторив то же самое – слово в слово.

– Так что же вы хотите? – С раздражением произнес он.