Наталья Борохова - Досье на адвоката

— Я коротал время, прогуливаясь по дорожкам парка, вдалеке от назойливых женщин и неинтересных мне мужчин. Но надо же было такому случиться, что за поворотом аллеи на меня налетело что-то симпатичное и невесомое, словно созданное из света и воздуха. Вместо того чтобы извиниться и мило улыбнуться, как положено хорошо воспитанной девушке, небесное создание отчитало меня за неосторожность. Во всяком случае, это было необычно. Я и не заметил, как наша небольшая перепалка перешла в весьма приятную беседу, которая продолжалась почти до темноты. Девушка показалась мне забавной, непохожей на других: чуточку наивной, чрезвычайно ранимой и легкомысленной. Она не пыталась рентгеном просветить мои карманы в поисках кредитных карточек. Ее ничуть не смутили мое скромное материальное положение и родители-колхозники. Я наслаждался ее обществом и боялся все испортить. Поэтому я придумал легенду о самом себе. Признаюсь, я был не очень изобретателен, но мне и в голову не могло прийти, что девушка станет заниматься частным сыском.

— Да уж, — призналась Лиза. — Ты казался очень загадочным. В самом начале, когда ты восхищался моим автомобилем и только мечтал о своем средстве передвижения, мне показались удивительными твои прекрасные водительские навыки. А потом был странный разговор с мамой о парижском ресторане, где тебе удалось с блеском выйти из малоприятной ситуации.

— Я там бывал много раз, — рассмеялся Андрей. — У тебя в гостях я действительно потерял осторожность и наговорил много лишнего. Если бы не оговорка про Интернет, не знаю, как бы мне удалось спастись от твоих настойчивых вопросов.

— Кстати, эта твоя выдумка про программиста была крайне неудачной. Первым тебя расшифровал мой брат. Он прекрасно разбирается в компьютерах в отличие от меня и моей мамы. Но и мы были заинтригованы необычным графиком работы рядового клерка. Потом ты неосторожно упомянул в разговоре известную фирму «Электроникс», где навести справки о сотруднике оказалось сущей безделицей.

— Да, это мне и в голову не могло прийти, — развеселился Андрей. — Но, надеюсь, тебя позабавило путешествие на Моховую улицу, где я, признаться, никогда не был.

— Это было с твоей стороны очень остроумно, — обиделась Лиза. — Скажи-ка лучше мне следующее. Почему твои так называемые друзья, когда я пыталась через них что-то узнать о тебе, разыгрывали какой-то странный спектакль? Они тебя не знают, меня ни разу не видели и вообще с моими фантазиями нужно обращаться прямиком к психиатру.

— Ты имеешь в виду дрессировщика…

— Дрессировщика, шеф-повара, оперного певца, уборщика клеток в зоопарке и всех прочих! — негодовала Дубровская.

— Все очень просто. Они никогда не были моими друзьями, — усмехнулся Андрей. — За определенное вознаграждение они разыгрывали перед нами шоу. По этой же причине они обещали мне не раскрывать нашу маленькую тайну. Разве плохо ты проводила время?

— Нет, — неохотно признала Лиза. — Но, согласись, твой розыгрыш зашел очень далеко. Многих неприятных событий можно было бы избежать, если бы ты рассказал мне все о себе раньше.

— Я не могу себе этого простить. Но и ты вела себя довольно странно. Почему ты не поделилась своими сомнениями? Я и не предполагал, какие страсти кипят в твоей прелестной головке. Вместо того чтобы выложить мне все начистоту, ты за моей спиной затеяла игру в детектива. Я уже молчу о том, кого ты взяла себе в напарники, — известного маньяка!

— Об этом я узнала недавно. До того чудесного разоблачения я считала, что Чулочником являешься ты! Когда ты появился в подъезде сразу же после покушения на мою жизнь, у меня не осталось никаких сомнений на твой счет.

— А я никак не мог взять в толк, отчего ты кричишь всякую ахинею и брыкаешься, как свихнувшаяся лошадь.

— Если бы ты оказался на моем месте! — завопила рассерженная Лиза.

— Да не дай бог! — поднял руки Андрей в знак капитуляции. — Чур меня!

— То-то же, — проворчала Дубровская.

— Давай же восстановим справедливость, — молодой человек подвел итог выяснению отношений. — Кто из нас прав, кто виноват — это один вопрос; но, надеюсь, ты не будешь отрицать, что я спас тебе жизнь?

— Нет, — у Лизы сразу пропало желание спорить. — Я у тебя в долгу.

— И я потребую компенсации! — сделал он страшные глаза.

— Все, что захочешь!

— Ты не возьмешь свои слова обратно?

— Ни за что, — улыбнулась она.

Они обнялись. Им было удивительно хорошо.

Горничная, заглянувшая в комнату, чтобы предложить чай, тихонько затворила дверь. Эти двое нуждались только друг в друге.

…Неделя пролетела как один день. Гости засобирались домой. Они приятно провели время, но нужно было и честь знать. Накануне их отъезда Андрей организовал прощальный ужин при свечах.

Вероника Алексеевна чувствовала себя весьма комфортно. Хозяин проявил любезность и снарядил в дорогу шофера с просьбой доставить в загородный дом часть гардероба забывчивых дам. Няня тщательно упаковала вещи, и теперь мать и дочь имели возможность продемонстрировать свой тонкий вкус и роскошные наряды.

Лизе почему-то сделалось грустно. Глядя на высокие белые свечи, роняющие восковые слезы, ей тоже хотелось плакать. Как жаль, что это чудное время скоро растворится в серой повседневности и не оставит после себя ничего, кроме воспоминаний. Андрей, казалось, тоже уловил ее настроение и был непривычно молчалив. Только Вероника Алексеевна щебетала, заполняя паузы в еле теплящемся разговоре за столом.

Принесли десерт. Перед Лизой поставили маленькую вазочку под серебряной крышкой.

— Ах, как потрясающе выглядит, — заинтересовалась Дубровская-старшая. — Что там, Лиза? Мусс, шоколадный крем, суфле?

— Открой крышку, — улыбнулся Андрей.

«Какая разница, — думала Лиза. — Даже если там шкурка от банана, вряд ли меня это развеселит».

Но она все-таки подчинилась, в душе не понимая причины всеобщего любопытства.

В вазочке оказалось кольцо. Изящное украшение с дорожкой сверкающих бриллиантов.

Лиза озадаченно уставилась на Андрея.

— Боже мой, дочка! — воскликнула Вероника Алексеевна. — Какая прелесть.

— Это не подарок, — предупредил Андрей.

— А что же это? — прикусила язык дама.

— Это предложение.

Лиза не сводила с него глаз.

— Ты возьмешь мою руку и мое сердце, Елизавета?

— Конечно, возьмет. О чем разговор? — встряла мать.

Девушка молчала.

— Ну так как же? — спросил Андрей. — Надеюсь, я не тороплю события?

— Лиза, ты должна ответить. В конце концов, это просто невежливо.

Бедная Вероника Алексеевна чуть не стонала от досады. Она подмигивала дочери, шевелила губами — всеми доступными средствами пытаясь телеграфировать ей правильный ответ. Но та почему-то даже не поднимала глаз. Мать с большим удовольствием наступила бы ей на ногу, лишь бы привести в чувство упрямицу, но Лиза сидела слишком далеко.

— Не знаю, — сказала она наконец.

Как она могла объяснить матери, да и, пожалуй, самой себе, что сейчас творилось в ее душе? Радость, неуверенность, страх охватили ее. Буря эмоций сковала язык, и сердце, громко ухнув, упало вниз.

— Э-э, так не пойдет! — решительно перехватила инициативу в разговоре потенциальная теща. — Скажи, детка, ты любишь Андрея?

Лиза мечтала о том, чтобы они оказались вдвоем, далеко от бдительных глаз матери. Ну почему вдруг Андрей оказался таким старомодным, что просит ее руки в присутствии матери? Она иначе представляла этот волнующий миг. Это должно было произойти ночью, при свете луны. Она была бы в белом платье, с розой в руках. Он — в чем-то таком же романтичном, преклонив колено перед ней. В ветвях пел бы соловей, а легкий ночной ветерок играл бы ее шелковым шарфом…

— Я поставлю вопрос иначе, — долетел до нее голос матери. — Ты не любишь Андрея?

Вероника Алексеевна схитрила. Перевернув вопрос таким образом, она была уверена в том, что дочь ответит правильно. Хотя, по ее мнению, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы на лестное предложение отвечать с подсказки матери. Тем больше было ее удивление, когда глупое создание, ее родная дочь, скромно ответило:

— Мне нужно подумать.

«О чем думать, когда счастье само плывет тебе в руки?!» — чуть не крикнула она, неприлично громко брякнув вилкой о тарелку.

— Значит, на этом и порешим, — согласился Андрей. — Елизавета Германовна будет думать, а я — надеяться.

Он не выглядел оскорбленным. Хотя, вполне возможно, он просто умел владеть собой.

— А кольцо, в конце концов, могла бы и принять! — шепотом сделала ей мать внушение, когда они выходили из-за стола.

— Ты ничего не понимаешь, мама, — возразила Лиза. — Принять кольцо означает принять предложение. Я пока к этому не готова.