Татьяна Полякова - Невеста Калиостро

Зачем все это ему понадобилось, он бы и сам толком объяснить не смог. В деньгах Казимир точно не нуждался, а благодаря своему состоянию да еще и внешности был бы с радостью принят в любом самом изысканном обществе. Как видно, ему просто нравилось дурачить людей, а еще сказалась природная тяга как к авантюрам, так и к актерству, и, с пренебрежением относясь к актерству как к профессии (а мог бы попробовать!), князь умудрился превратить в один непрерывный спектакль всю свою жизнь. Надо ли объяснять, что его почитателями становились люди в основном пожилые и богатые? Князь легко обещал им бессмертие, поил бальзамами и устраивал вполне безобидные представления, то ли мессы, то ли обряды, почерпнутые из книг на эзотерические темы и приспособленные им для своего удобства. Никакого смысла во всех этих обрядах не было, да и не могло быть, ведь Рагужанский по большей части придумывал их сам, относясь к ним без всякого почтения и часто сам над собой потешаясь, конечно, без свидетелей.

Он кочевал по Европе, нигде долго не задерживаясь, пока в одном из небольших немецких городков с ним не произошел конфуз. Почитательница выпила его бальзам и в ту же ночь скончалась. В этом не было ничего удивительного, учитывая возраст старушки, но ее сын, не питавший к князю никаких добрых чувств и попросту считавший его мошенником, обвинил Рагужанского в отравлении матери. И хоть бальзам признали совершенно безвредным, скандал вышел громкий. Князю пришлось спешно покинуть Германию и осесть в Вене, где он тихо и незаметно провел два года под пристальным наблюдением местной полиции. То ли этот интерес показался Казимиру неприятным, то ли Европа и впрямь ему наскучила, но он решил вернуться на родину. И тут же принялся за старое. Поначалу он обосновался в Санкт-Петербурге, но быстро понял: мегаполис для его целей совершенно не подходит, куда проще действовать в относительно небольшом городе, где легко завести нужные знакомства. Вот так он и очутился в нашем губернском городе, насчитывающем чуть больше полумиллиона жителей.

– Идиот твой князь, – сердито сказала я. – От безделья такого натворил!..

– Примерно так же и я выразилась, когда он рассказал мне свою историю, – кивнула Юлька. – Но он не убийца.

– Однако кто-то девушек убил.

– С этим не поспоришь. Он в отчаянии и, как и я, понятия не имеет, что теперь делать. У Ромки нет еще подозреваемых?

– Ромка со мной не откровенничает. Я твоя подруга, а ты любовница подозреваемого. Так что…

– Ты мне поможешь? – со вздохом спросила Юлька.

– Конечно. Вот только понятия не имею как.

– Мы должны найти убийцу, – выдала свежую идею Юлька. Я усмехнулась.

– Хорошо, давай поищем, – после довольно длительной паузы ответила я, не очень-то веря в успех. – Где князь?

– У меня, – пожала Юлька плечами. – Где же еще?

– В твоей квартире? – ахнула я.

– Да. Другого места я не знаю, а податься ему некуда.

– Ты хоть понимаешь… – начала я, но тут же рукой махнула. – Да, дела… Что ж, давай искать убийцу. Не возражаешь, если я для начала поговорю с князем?

Юлька потерла нос и кивнула. И мы отправились к ней. По дороге она рассказала: князь который день сидит в ее жилище безвылазно, уходя, она запирает его на ключ. Возможности покинуть квартиру у него просто нет. Следовательно, к третьему убийству он точно не причастен. С этим я готова была поспорить: ничто не мешало ему заранее изготовить дубликат ключа. Хотя в случае, если он действительно убийца, зачем ему полагаться на Юльку, мог бы найти себе другое убежище, где не пришлось бы рисковать, тайно покидая квартиру. То, что он доверился Юльке, казалось мне свидетельством его непричастности к убийствам.

Князь сидел с книгой в руках, и если и был в отчаянии, то внешне это никак не проявлялось. Увидев меня, он отложил томик в сторону, поднялся и с улыбкой произнес:

– Рад вас видеть.

– Не могу сказать того же о себе, – буркнула я, князь пожал плечами:

– Я вас прекрасно понимаю. Я уже не раз говорил Юле…

– Помолчи, – перебила его она.

Рагужанский опустился в кресло и сложил руки на груди.

– Давайте подумаем, кто мог это сделать, – сказала я, желая поскорее перейти к делу. Юлька с князем переглянулись.

– Последнее время мы только этим и занимались, – усмехнулся Рагужанский. – Если честно, ничего толкового не надумали. Может, вам повезет больше.

– Убийства связаны с вашими обрядами, пока я не знаю как, но связаны. Объясните, в чем их суть?

– Обрядов? – уточнил князь.

– Да, все эти жертвы и прочее…

– Просто невинная игра, – развел он руками.

– Но какой-то смысл вы в них вкладывали?

– Надо было придумать что-то зрелищное, – охотно начал объяснять он. – Я решил особо не мудрствовать. Идея четырех стихий, разумеется, не нова, я только использовал ее. В течение месяца, в зависимости от расположения луны, приносятся четыре жертвы, символические, естественно, это должно способствовать долголетию, моему собственному и прочих заинтересованных лиц.

– По легенде, вам лет сто как минимум? – усмехнулась я.

– Гораздо больше, – серьезно ответил князь. – Но на данном аспекте я никогда не заострял внимание. Намекал, конечно, но с юмором, чтобы в любой момент перевести это в шутку.

– А ваши домашние вас в этом поддерживали? – вспомнив разговор с Анной в доме князя, спросила я. Он только вздохнул. – Они принимали участие в… розыгрыше? – Я с трудом нашла нужное слово.

– Минимальное. Анна считала мои увлечения глупостью, но мирилась с этим. Она верующий человек, и подобное времяпрепровождение ей претило. Но она привыкла потакать моим слабостям.

– А ваш шофер?

– Конечно, нет, – отмахнулся князь.

– Постойте, портрет в вашем кабинете, – вспомнив о нем, нахмурилась я. – Это в самом деле…

– Юля рассказала вам мою историю? – поинтересовался Казимир. Я кивнула, а он продолжил: – Этот портрет из коллекции моей покойной благодетельницы. А наше поразительное сходство – результат вмешательства одного художника. Совсем неизвестного, но по-своему талантливого. Он написал мое лицо поверх прежнего, причем весьма мастерски. Кстати, один предприимчивый немец сделал соскоб с картины, подозревая, что это подделка. Анализ показал, что картина настоящая, то есть все, кроме лица, разумеется.

– После этого предприимчивый немец уверился в том, то вы живете на свете более двухсот лет? – хмыкнула я.

– Я никогда не утверждал подобного. Но иногда и намека достаточно. А желающим поверить нужно немного…

– Это точно. Вернемся к обрядам. Итак, четыре стихии, четыре жертвы в течение месяца. Девушка на алтаре – это дань зрелищности?

– Конечно. Просто и эффектно. Так же как символ, написанный кровью.

– Откуда этот символ? – спросила я, глядя ему в глаза.

– Если честно, я уже не помню, – подумав, ответил он. – Наверное, увидел в какой-нибудь книге.

– Лучше бы вам вспомнить. Потому что десять лет назад в городе, где вы тогда жили, некто убил трех молодых девушек, и на их телах был оставлен знак: треугольник, а в нем круг.

Князь вроде бы растерялся, смотрел перед собой, как будто пытаясь что-то вспомнить.

– О боже, – наконец пробормотал он. – Как я мог забыть… Это было так давно. Об этих убийствах много говорили. Но девушек было две, разве нет?

– Три.

– Значит, я уехал еще до третьего убийства… что тут сказать? – развел он руками. – Наверное, тот давний случай отложился у меня в подсознании, произведя гораздо большее впечатление, чем я мог подумать. И когда мне потребовался символ… этот треугольник всплыл сам собой… Весьма некстати, как я теперь понимаю. – В глазах его появилась тоска, но Рагужанский попытался замаскировать ее улыбкой, она тоже вышла невеселой.

– Хорошо, – не стала я спорить. – Допустим, это всего лишь совпадение. Пойдем дальше. Каждой стихии соответствует орган в теле человека. Так?

– В общем, да, и цель обряда – напитать эти жизненно важные органы новой силой.

– Что с ними необходимо сделать?

Князь с недоумением на меня уставился.

– В каком смысле? – произнес он.

– В буквальном, – не выдержала я. – Предположим, все четыре органа собраны вместе. Что дальше?

– Какие органы, Лиза? – не понял он. – Вы же видели обряд. Я рисовал символ на теле девушки своей кровью, вот и все.

– К сожалению, нет. И вы, и я знаем, что кто-то убивал девушек и вырезал у них органы. Значит, необходимо было провести еще какой-то обряд.

– Я никого не убивал, – твердо заявил князь. – Более того…

– Успокойтесь, – я выставила вперед руку. – Сейчас я далека от того, чтобы вас обвинять. Но убийца, скорее всего, узнал об обряде от вас.

– Нет, и еще раз нет. Ни о каких обрядах с органами людей или животных речь никогда не шла. Я что, по-вашему, сумасшедший?