Мария Жукова-Гладкова - Изумрудные глаза Будды

– Но в верхах было приказано его избрать – и избрали, – со вздохом сказал следователь. – Ведь еще Сталин говорил, что главное – не как голосовали, а как считали, или что-то в этом роде. А теперь, наверное, будут еще пожизненно назначать, если не посадим.

– А если посадите, то у народа будет большой праздник? – уточнила я.

– Вы даже не представляете, Юленька, какой! – воскликнул следователь. – Весь малый бизнес будет гулять как минимум неделю, да и крупный тоже. Но он больше всего мелкому подгадил, – пояснил следователь. – А посадить его можно только по очень крупному делу с вескими доказательствами. Вот если бы доказать, что он убил этих людей… – Следователь кивнул на плиту.

– Жаль, тут только инициалы указаны. Но все равно будем выяснять, кто это. Слава богу, теперь компьютеры есть.

Самым интересным было то, что в доме не оказалось ни одного отпечатка пальцев. Я не видела, чтобы люди Вадима вчера работали тут тряпками, но, видимо, каким-то образом успели. Хотя… Бойцы были в перчатках, Вадим их, по-моему, тоже не снимал. Я сама… Я, кажется, ничего не касалась. Да и, скорее всего, отпечатки пальцев стерли Костя с Димой и их товарищи. Для них это было важнее. Вадим не отрицал, что побывал здесь. И причина была веская – требовалось срочно спасать людей.

В карманах Данилыча и Бориса Семеновича нашли полученные ими указания. Что же я их не забрала раньше?! Ведь видела же, как Данилыч что-то читал в охотничьем домике! Надеюсь, указания написаны не почерком Вадима?

Бумажки забрали представители ГУИНа.

Флаг с черепом и костями нашли закопанным в снег неподалеку от дома. К нему была прикреплена веревка, за которую его сдернули с крыши, чтобы лишний раз не лазать.

От непонятного домика в тайге два вертолета полетели назад в областной центр, а тот, в котором находились мы с Пашкой и пересели сотрудники ГУИНа, отправился в ИК-50. Меня ждало обещанное интервью с начальником.

Разрешение на наше с Пашкой посещение уже было готово, и мы вскоре оказались по ту сторону забора. Меня, конечно, в первую очередь интересовало, как именно люди сбежали из зоны. Мне хотелось заснять путь. Все равно он «засвечен», и, как я поняла, Вадим таким макаром больше никого выдергивать не собирается.

Компания выбиралась под бревнами, отправляемыми, как тут выражались, на Большую землю. В этой сибирской зоне, как и во многих других, валили лес. Имелись и цеха, где из дерева что-то мастерили, но основная масса все-таки была занята на лесоповале. Бревна загружали в вагоны и отправляли по железной дороге. К зоне подходила боковая ветка, одноколейка. Конечно, руководство не исключало подобной возможности побега, поэтому вагоны тщательнейшим образом проверяли.

– Каким-то образом просвечивали? – уточнила я.

– Нет, такая техника в наши края еще не дошла, – усмехнулся кум – крепкий усатый сибирский мужик лет пятидесяти с пшеничными, тронутыми сединой волосами.

Проверяли вагоны просто – специальным копьем. Контролеры поднимались на каждый вагон и по нескольку раз запускали копье между бревен.

– А оно проходит между бревен?

– Да, конечно. Мы используем узкую, крепкую стальную палку с очень острым наконечником. При сильном ударе она пробивает кость. Уже пробивала. И, как вы понимаете, груз из бревен – не пуховое одеяло. Но смельчаки все равно находятся.

Я подумала, что, наверное, кто-то из контролеров был подкуплен, чтобы не тыкал острой палкой куда не следовало, да и людей можно было прикрыть толстыми ватниками. Ведь грузили же вагоны свои, зэки. А тут пахан бежит с помощью другого пахана, находящегося на воле… Все же понимали, что если стукнут контролерам, то мало не покажется. Ведь у Вадима в ИК явно есть свои люди, он отправляет туда грев, а стукачей и тайных агентов на зонах всегда ненавидели, как, впрочем, и везде.

Пашка заснял вагоны с бревнами и то, как они уходят на волю. Нам показали столовую, красный уголок, мастерские и выставку образцов производимой продукции. Предметы деревянного зодчества потрясли своей красотой. Мне подарили небольшую деревянную церквушку, сделанную без единого гвоздя. Такую церковь как раз возводили на здешней территории. Нечто подобное я видела в Кижах под Петрозаводском. Пашке подарили деревянный пистолет. Как раз в его коллекцию – у него уже есть хлебный из Крестов.

Потом мы отправились в кабинет начальника ИК и остались там втроем – он сам, Пашка и я.

Первое, что бросилось мне в глаза, – это выдержки из устава в рамочке. Сделана она была точно так же, как в известном мне доме в тайге.

– А кто это вешал? – кивнула я на стену.

– Был тут у нас один сотрудник, – хмыкнул хозяин кабинета. – Долго в заместителях ходил, потом совсем недолго – в начальниках. Когда он тут работал, такие рамочки у нас повсюду висели. У него словно навязчивая идея была… Я велел большинство снять.

Потом хозяин кабинета попросил выключить диктофон.

Я демонстративно нажала на нужную кнопку.

– Вас Вадим Высоцкий прислал? – прямо спросил меня кум.

– Вы знакомы?

– Еще бы, – хмыкнул мужчина. – Ответьте, пожалуйста.

– И да и нет, – сказала я. – Я в самом деле изначально летела сюда делать репортажи о сибирских острогах, потому что представлялась оказия – этот треклятый чартер. Не отрицаю, что летела, чтобы встретиться и с Вадимом.

Я невольно покраснела. Кум усмехнулся.

– Про побег я не знала. И, как вы понимаете, никак не могла предположить, что окажусь в том доме в тайге.

– Вы достаточно засняли для репортажа?

– Да. Спасибо большое. Копию того, что пойдет в эфир, вам перешлем. Признаться, ваше хозяйство впечатляет.

– Работаем, – улыбнулся начальник колонии. – Да в советские времена подобное даже не снилось! Когда я сюда контролером пришел, так предположить не мог, что бизнесменом стану! А иначе никак. Но мне не нужны в моем хозяйстве никакие проблемы. Никакие! Я хочу спокойно поработать на этом месте еще годков десять, если не больше. Иметь спокойную и обеспеченную старость. Мне не нужны миллионы, но и нищенствовать не хочу. И мне не нужно, чтобы меня внезапно отправили в отставку. Чтобы сюда таскались с проверками. Я работаю, даю возможность людям работать. И хочу, чтобы все осталось так, как есть.

Кум очень серьезно посмотрел на нас с Пашкой.

– Передайте это, пожалуйста, Вадиму Высоцкому. Больше никаких побегов не будет. А если кто-то предпримет хоть какую-то попытку, то пожалеет, что родился на свет.

От добродушия сибирского мужичка с пшеничными усами не осталось и следа. Напротив нас с Пашкой сидел таежный волчара с пронзительными ледяными серыми глазами.

– Я передам. А вы можете сказать, Резо – ваш человек?

Кум усмехнулся, глаза потеплели, правда, он ничего не произносил вслух.

– И это Резо избавился от спутникового телефона и «сигнальной кнопки»? И флаг он на доме не только повесил, но и сдернул?

– Вы и про это знаете?

– Догадалась. Только что. Вы не хотели, чтобы люди дошли до цели?

– Конечно, не хотел, – серьезно ответил начальник колонии. – Но еще больше я хотел знать, как все происходит. Вы, конечно, знаете, что Седой – Седов Николай Николаевич – тоже бежал с этой зоны?

– Его застрелили на наших глазах, – сообщил Пашка. – Я заснял процесс. Из-под стола.

Кум хмыкнул.

– Я, признаться, не думал, что по тайге можно пройти зимой, – заговорил начальник колонии, закуривая сигарету. – Поэтому зимой мы не проявляли такой бдительности, как летом. На ошибках приходится учиться. Седой бежал не один, вы в курсе?

– Да. Как раз хотела бы узнать, что случилось с двумя его товарищами?

– А господин Высоцкий вам про это не рассказывал?

– Вадим не организовывал тот побег.

– То есть как?! – кум искренне удивился.

Скрывать то, что Вадим организовал последний, смысла не было – начальник колонии это знал и так (хотя бы от Резо), но, как я понимаю, никаких претензий к Вадиму предъявлять не собирался. И как докажешь? Резо расскажет, что слышал от теперь мертвых беглецов? Да самому Гамлету теперь вообще нужно сидеть тише воды ниже травы и не высовываться, а лучше уехать в свое независимое государство. Я, конечно, не стану рассказывать Вадиму все, что узнала, хотя бы потому, что Резо спас Надежду и сам никого не убивал. Но ведь Высоцкий и сам не дурак, вполне может каким-то образом узнать или догадаться, что произошло.

– Это был не Вадим, – повторила я, глядя куму в глаза. – Это был другой человек.

– Не может быть!

– Может. Седой Вадиму был не нужен. Так что с его товарищами?

– Они мертвы. Резо видел труп одного. Второго он не нашел, или тот просто не попался им по пути… Но Борис Семенович рассказал, что Седой их брал для себя – чтобы спать теплее было, чтобы в крайнем случае в виде «кабанчика» использовать. На этот раз «кабанчиков» не было, а Резо они считали просто примазавшимся к их компании.