Поэзия убийства - Наталия Николаевна Антонова

– Вы член компартии?

– Советского Союза! – гордо ответил он.

– Тогда вы человек ответственный, и я очень прошу вас не спускать глаз с дороги и смотреть, кто куда едет.

– Днём? – уточнил сопровождающий Филипыча.

– До вечера этого дня, – подтвердила Мирослава.

– Не сомневайтесь, всё будет выполнено на совесть, – заверил её старик.

Они расстались довольные друг другом.

Всю обратную дорогу Миндаугас молчал.

– Морис, ты не уснул? – спросила Мирослава.

– Нет.

– А чего притих?

– Думаю.

– И много надумал?

– Не очень, – признался он, – пытаюсь разгадать ваши ребусы.

– Пока ты гадал, мы уже подъехали к следственному комитету, так что вытряхивайся из машины.

– Я лучше здесь посижу, – заупрямился Морис.

– Это ещё почему? – удивилась она. – Разве тебе неинтересно?

– Интересно. Но я не хочу давить своим присутствием Шуре на нервы.

– Значит, бережёшь нервы друга, – усмехнулась она. – Ну и сиди себе на здоровье.

Он ничего не ответил, и Мирослава, выбравшись из салона, поспешила к входу в следственный комитет.

– Слава, – неожиданно для детектива обрадовался ей Наполеонов, – надеюсь, у тебя есть какие-нибудь новости?

– Ты настолько сильно увяз? – посочувствовала она.

– По самую макушку, – признался Наполеонов.

– Шура! Я знаю, кто убийца.

– У тебя есть улики? – оживился он.

– Пока нет, – призналась она.

– У-у-у!

– Зато я, кажется, знаю, где они есть…

– Где? – загорелся следователь.

И она выложила ему подробно, что ей удалось узнать за последнее время. Он внимательно слушал, ни разу не перебив её.

– Что думаешь делать? – спросила она, закончив свой рассказ.

– Ты бы что предложила?

– Я бы провела задержание телохранителя Кобылкиной, – ответила детектив.

– Задержу и выпотрошу! – заверил её Наполеонов.

– Не перестарайся, – усмехнулась Мирослава. – Нужно снять камеры с дома Кобылкиных и просмотреть на предмет их нахождения дома в ночь убийства Тавиденкова.

– Ты и Дениса Сергеевича подозреваешь? – спросил следователь.

– Пока нет. За Стеллой Эдуардовной нужно установить наблюдение и глаз с неё не спускать. И главное, обыскать гараж.

– Уверена?

– На девяносто девять и девять десятых процента. Лучшего места для сокрытия улик не найти. Закапывать, бросать в реку, выбрасывать на свалку опасно. А на заброшенном участке Захара Тимофеевича всё это добро может лежать сто лет. Никто об этом участке не знает, кроме Стеллы Эдуардовны. По крайней мере, именно так считает она. И если бы не бывший сторож Карпухин, мы бы тоже ничего не узнали.

– Да, тут ты права. А теперь знаешь что, подруга, – сказал Наполеонов.

– Знаю, – кивнула Мирослава, – мавр сделал своё дело, мавр может уходить.

– Вот именно! У меня работы невпроворот, так что не путайся под ногами.

– Поросёнок, – сказала Мирослава, чмокнула Шуру в макушку и выскользнула за дверь.

Через двое суток в агентство позвонил Максим Федотов и, едва Мирослава подошла к трубке, спросил:

– Вы чего молчите-то?!

– А что, я должна кричать? – улыбнулась она.

– Стеллу Эдуардовну и Эльвиру Кобылкину задержали. Денис Сергеевич разнюнился. Никто от него этого не ожидал.

– А как же предприятие? Рухнуло? – неожиданно для себя встревожилась детектив.

– Нет! Не поверите! Даша Тавиденкова, эта девчонка, всё взвалила на себя и тащит. Маленький такой крепенький мул. Пока держится. Мы стараемся её не подвести.

– Молодцы!

– А то. Так мы приедем с деньгами?

– Через неделю. Нужно, чтобы всё утряслось.

– Как скажете, – проговорил Федотов и уточнил: – Значит, через неделю полный расчёт?

– Вы всё правильно поняли, Максим.

Через полтора месяца за завтраком Морис вёл себя несколько странно. Он мялся, бросал на Мирославу нерешительные вопрошающие взгляды.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Нет, нет, – поспешно ответил он.

«Может, Морис влюбился, – подумала она, – а что, имеет право. Надоело ему вздыхать, сидя на ветке возле меня, и он мог найти себе не тигрицу, а птичку». Она внимательно посмотрела на его взволнованное лицо и велела:

– Колись!

Поначалу он пришёл в полное замешательство, а потом, по-видимому, решился на отчаянный поступок.

– Вы не рассердитесь? – начал Морис и, смутившись, снова замолчал.

– На что? – удивлённо спросила Мирослава.

– Короче, я хотел бы время от времени ходить в салон «Шамаханская царица» к мастеру Юлию Гордиевскому. Чтобы руки не утратили свою ухоженность, – поспешно пояснил он.

– Вот оно что, – весело рассмеялась Мирослава.

– Нет, конечно, если вы против, – пошёл на попятную Морис.

– Солнышко! Я только за! – сказала она весело. – Я согласна с тобой, что Юлий Гордиевский во всех отношениях полезное для нас приобретение.

– Как и ваш… – начал было он.

– Точно, – согласилась она.

– Я чувствую себя перед Юлием виноватым, – признался Морис, сделав перед этим чуть ли не мхатовскую паузу.

– Ерунда, – заверила она его оптимистично, – такова детективная работа.

Миндаугас тяжело вздохнул.

– Если тебя это так угнетает, сходи к нему и всё объясни, – предложила она.

– Я, пожалуй, завтра же последую вашему совету.

– Вот и ладно, – улыбнулась Мирослава незаметно для Мориса, поглощённого в этот момент своими переживаниями.

Гордиевский встретил Мориса с радостной улыбкой на лице, ничто не говорило о его обиде или недовольстве.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил он. И когда Морис опустился в кресло, спросил: – Массаж?

– Массаж, – голосом обречённого ответил Морис.

– Что-то не так? – встревожился «мастер ухоженных рук».

– Юлий! Я пришёл повиниться перед вами.

– Так-так, – пробормотал Гордиевский, – и в чём же, позвольте вас спросить.

Морис выложил ему суть дела. Юлий выслушал его внимательно, ни разу не перебив, потом улыбнулся ласково и сказал:

– Напрасно вы так переживаете, сударь. Земля слухами полнится, и я практически всё из рассказанного вами уже знаю.

– Но… – начал было Морис.

Юлий смешно прикрыл рот ладошкой и сделал большие глаза, а потом проговорил:

– Я не в обиде на вас за то, что вы использовали меня втёмную. Сам виноват, что язык распустил. Но с другой стороны, я вам хоть сейчас готов в ножки поклониться!

– Это за что же? – удивился Морис.

– И он ещё спрашивает, – всплеснул руками Юлий, – я как подумаю, что обрабатывал руки убийц! У меня волосы дыбом и мурашки по всему телу размером с арбуз! – И он, чтобы наглядно показать размер мурашек, очертил их величину в воздухе руками.

Морис облегчённо рассмеялся.

– Вам смешно, сударь, – с удручённым видом проговорил мастер маникюра, – я как представлю, что они могли и меня! Тюк! Чем-нибудь по голове! И нет больше великого мастера Юлия Гордиевского.

– Волшебника, – подыграл ему Морис.

Гордиевский скосил на него глаза и, заметив, что лицо Миндаугаса имеет самый что ни на есть серьёзный вид, согласился снисходительно:

– Будь по-вашему, сударь, волшебника. И учтите! Этот волшебник всегда в вашем полном распоряжении! Вы только кликните, и я примчусь.

– Я учту это, Юлий, – мягко улыбнулся Морис, деликатно давая понять, что не