Светлана Алешина - Тушите свет (сборник)

– Без проблем, – ответил Юрий, – где путепровод, мы знаем.

– А будет так же интересно, как и до этого? – спросил Алексей.

– Так не нужно, – запротестовала я, – пусть будет проще. Нам нужна кассета. Получаем ее от босса, и все на этом.

– Кинуть хотите? – взвился Бубон.

– Уговор дороже денег! – твердо заявила я, понимая, что сболтнула лишнее. – Получаем кассету и едем на встречу с Кошкиным. Ты же сам сказал, что без Нади не получится.

– Сказал.

– В чем же дело?

Юрий с Алексем быстро вышли из машины. Теперь Бубон сидел снова в окружении, но сейчас слева от него была Маринка, а справа – Надя. Я посчитала, что охрана надежная.

Виктор рванул «Ладу» и помчался в сторону путепровода.

– Остановите где-нибудь около телефона-автомата, – попросил Бубон.

– Мамочке звонить собрался? – весело спросила Маринка.

– Нет, боссу. У нас договоренность, что перед встречей я должен буду позвонить, что все нормально. Без звонка босс не приедет.

Я вынула из сумки свой сотовый и передала его Бубону.

– Звони. Только, сам понимаешь, если скажешь что-то не то…

– Не волнуйтесь, – проворчал Бубон, прикрывая ладонью панель трубки и медленно набирая номер.

– А мы и не волнуемся, – сказала ему Маринка, – волноваться тебе нужно, солнышко. И имей в виду. Мы почти все тут журналисты, не забывай об этом.

– Ты опять про статью, что ли? – проворчал Бубон.

– Я про то, что мы профессионально работаем со словами, не пытайся сказать что-нибудь кодовое. Раскусим.

Бубон промолчал. Он набрал номер и прислушался. Ему ответили, и он начал тихо говорить:

– Алло! Это я. Я еду… Да… Нет. На «Ладе». Ну так получилось… Все нормально… Нормально, я говорю… Ну хорошо. Короче, с журналюшками придется делиться… Да, настаивают… Понял… На том же месте… Да, понял.

Бубон отключился и передал мне телефон.

– Все по плану, – сказал он.

– Ну и славненько.

Мы уже почти доехали до объездной дороги и сейчас приближались к путепроводу. Впереди вскоре начинался поворот.

– Тут сбавьте скорость, – сказал Бубон, – поворот здесь опасный. Навстречу кто-нибудь выскочит – и все, считай, приехали.

Виктор чуть сбавил скорость, и, как я заметила, поворачивать он начал по широкой траектории. Это было безопаснее. Я улыбнулась и стала нащупывать в сумочке сигареты. Наступал самый ответственный момент операции. Главное было получить наконец кассету, из-за которой все и замутилось, и потом со спокойной совестью передать ее Кошкину Виктору Тимофеевичу. Я почему-то не сомневалась, что он пойдет на обмен. Кассету – на Надину безопасность. Надя ведь ни в чем не была виновата, и Кошкин должен был это понять.

Мы повернули налево, и тут послышались два сухих щелчка. Виктор ударил по тормозам. Я сперва и не поняла, что происходит, но когда Виктор резко развернул «Ладу» и бросил ее к стоящей чуть в стороне иномарке, я начала догадываться.

К этой машине метнулась фигура с пистолетом в руках. Дверка водителя иномарки была открыта, и мотор работал. Человек прыгнул на сиденье, захлопнул дверку и дернул иномарку вперед. Виктор шел на таран, но немного не успел. Иномарка выскочила из-под удара и помчалась по направлению к путепроводу.

– Что происходит? – крикнула Маринка с заднего сиденья. – Тормоза отказали?

– Если бы! – ответила я. – Нас обстреляли вон из той…

В этот момент Виктор каким-то хитрым маневром сумел на несколько секунд нагнать иномарку и осветить ее фарами. Я узнала машину.

– Вот из этой «Мазды»! – крикнула я.

«Мазда» рвалась вперед, и расстояние между нами увеличивалось. Виктор выжимал из моей «Ладушки» все, что было можно, но «Мазда» уходила.

Мы вырвались на прямую дорогу, и здесь у «Лады» шансов нагнать «Мазду» практически не было.

– Уйдет, уйдет, – стонала Маринка.

Виктор наклонился низко к рулю, и я, посмотрев на него, заметила на лбу капельки пота. Но что могла сделать «Лада»?

Внезапно впереди «Мазды» сильным светом вспыхнули фары встречного автомобиля. «Мазда» шарахнулась вправо, ее водитель не справился с управлением, и «Мазда», слетев с трассы, ткнулась в какой-то пригорок, заюзила и врезалась в дерево.

Мы подъехали и остановились на дороге напротив «Мазды». Маринка выбежала первой, за ней Виктор, ну а потом и мы с Надей. Про Бубона я, честно говоря, и забыла совсем.

«Мазда» стояла, словно обнимая толстый ствол сосны, дверка со стороны водителя была приоткрыта.

Когда я подбежала, Маринка уже пыталась кого-то вытащить. Я наклонилась и увидела молодую женщину. Она была без сознания или мертва, длинные каштановые волосы рассыпались по лицу и полностью прикрыли его. Деформированный от удара салон крепко зажал ее металлом.

Виктор подхватил с земли какую-то палку и старался сработать ею как рычагом, но у него ничего не получалось.

Сзади послышался топот нескольких человек. Я оглянулась. К нам подбегали два охранника Кошкина. Первым бежал известный мне Колян, за ним – его «братишка».

– Так, все отошли, – скомандовал Колян. – Уже вызваны и «Скорая», и спасатели. Отошли все на хер! – крикнул он.

Оттолкнув Виктора, Колян нагнулся над женщиной, пошарил рукой в салоне и вытащил небольшую дамскую сумочку. Раскрыв ее, он достал кассету.

– Порядок, – пробормотал Колян себе под нос и вынул из кармана сотовый телефон. Набрав на телефоне две цифры, Колян повернулся лицом к дороге.

– Порядок, шеф, – доложил он. – Кассета у меня, а Ирине нужна срочная помощь. Она без сознания.

Я тоже повернулась к дороге. Рядом с «Ладой» стоял большой «Роллс-Ройс». Я поняла, что фары именно этой машины ослепили девушку в «Мазде». А еще я поняла, что в «Роллсе» сидел Кошкин.

Я молча пошла к дороге.

Подойдя к «Роллсу», я увидела Бубона, сидевшего прямо на асфальте с совершенно отсутствующим видом. Над ним возвышался парень в черном костюме.

Задняя дверь «Роллса» была приотворена. Я увидела Виктора Тимофеевича, сидящего на заднем сиденье и курящего сигару.

– Здравствуйте, – сказала я ему.

Кошкин кивнул мне одними глазами и вынул сигару изо рта.

– Я хотела вас попросить, Виктор Тимофеевич, – сказала я. – Надя не виновата в том, что случилось…

Кошкин кивнул, и я замолчала, не зная, правильно ли я поняла.

– Я в курсе, – ответил он. – При первой встрече в ваш сотовик была вставлена дополнительная плата. Наказан будет только этот мерзавец. А Ирина, кажется, сама себя наказала.

– Ирина, – пробормотала я, не решаясь задать вопрос.

Кошкин понял меня и слабо улыбнулся.

– Дочь, – тихо сказал он. – Мне этот компромат не страшен, но я хотел узнать, кто посмел. А когда узнал, решил наказать…

Он помолчал и добавил:

– Дайте свой сотовик Николаю, он вынет плату.

Я дала.

– До свидания, – почти прошептал Виктор Тимофеевич.

– Как это: дочь? – не выдержала я. – И вы…

– Никому ничего нельзя прощать, – совсем тихо проговорил Кошкин и улыбнулся: – Затопчут.

Помолчав еще немного, Виктор Тимофеевич вздохнул:

– К тому же с каким-то сутенером…